Никколо Макиавелли и его вклад в развитие политологии

      Выбирать  советников правителю нужно исходя из интуиции и знания людей. Но есть те государи, которым вообще проще вести государственные дела и справляться с политическими задачами. Это те правители, чья власть передается по наследству и обеспечена силой привычки и традиций. В завоеванных государствах приходиться несколько сложнее. Прежде всего, в новом зависимом государстве необходимо издать новые законы – желательно хорошие, чтобы люди смогли свыкнуться с новой властью и осознать, что пришло время перемен. Как ни парадоксально, отмечает Макиавелли, люди, благоволившие старой власти, легче воспринимают нового государя, когда же те, кто помогал осуществить переворот против старой власти, гораздо более опасны. Они будут надеяться на привилегии от новой власти, к тому же всегда будут напоминать государю, что они стали причиной смены государя. Такие люди, как правило, весьма ненадежны.

      Чтобы люди смогли забыть о старом государстве, новое должно уничтожить все напоминания  о прежнем правителе. То есть, необходимо физически устранить всех возможных  претендентов на престол, ибо, даже если они и не заявят поначалу на него своих прав, они могут стать знаменем, под которым соберутся все недовольные. Жестокий способ, но тем не менее действенный. Еще один враг нового государя – дворянство. Он указывает на тех, кто "праздно живёт на доходы со своих поместий, нимало не заботясь ни об обработке земли, ни о том, чтобы необходимым трудом заработать себе на жизнь", - именно они могут стать причиной гибели любого государства. Согласно Макиавелли, именно дворянское сословие является основной причиной гибели государств и уничтожения всякой нравственности и гражданственности. " Подобная порода людей решительный враг всякой гражданственности ", - пишет Макиавелли. Поэтому он советует просто искоренить дворян: " Желающий создать республику там, где имеется большое количество дворян, не сумеет осуществить свой замысел, не уничтожив предварительно всех их до единого ".

      Довольно  чётко в "Государе" выражена позиция  Макиавелли по отношению к религии  вообще и по отношению к католическому  Риму в частности. Макиавелли всячески подчёркивал огромную значимость религии для жизни государства и огромную пользу, которую может извлечь умный правитель из религиозности людей. Религия именно как общественный, социальный институт совершенно необходима для построения и функционирования государства. С помощью религий создаются новые государства, объединяются народы и страны, во имя религиозных идеалов люди способны на подвиги и лишения, и задача властителя повернуть эту энергию религиозного фанатизма на благо себе и государству, сделать её созидательной.

      Таким образом, Макиавелли хорошо видел, чувствовал и сознавал силу религии, её социальную функцию, её консерватизм и власть над умами и сердцами верующих и поэтому призывал всемерно использовать эту силу для общего блага, в особенности для объединения и укрепления государства. Исходя из этого, Макиавелли настоятельно рекомендует главам республик или царств сохранить основы поддерживающей их религии. Если они будут поощрять и умножать всё, что возникает на благо религии, хотя бы они сами и считали всё это обманом и ложью, то им будет легко сохранить своё государство религиозным, а значит - добрым и единым.

      Однако  Макиавелли признавал именно практическую пользу религии. После знакомства с  его произведениями у меня не создалось  ощущения, что он был глубоко религиозным человеком. Скорее в понятие Бога он включал некие абстрактные силы судьбы, с которыми человек может и должен бороться. Что касается христианской религии, а в особенности Римской католической церкви, то к ней он, похоже, и вовсе не испытывал никакого почтения. Это его слегка пренебрежительное отношение вполне объяснимо. Как христианин de jure он обязан был знать основные догматы христианской веры, как образованный человек своего времени он должен был читать труды отцов церкви, но то, что он видел вокруг себя, ничуть не напоминало мир евангельских заповедей. Распутные и продажные священники, обагрённые кровью руки наместников святого Петра, кардиналы, дерущиеся за власть подобно стае диких псов, - вот то, что было вполне обычным для того времени. Те же, кто пытался бороться с создавшимся положением вещей, чаще всего расставались со свободой, а то и с самой жизнью. В качестве примера можно привести современника и земляка Макиавелли - Савонаролу, но и этот борец за чистоту Церкви вряд ли являлся человеком, способным привлечь симпатии такой личности как Николо Макиавелли к христианской религии; узколобый фанатизм, непомерная гордыня, плохо сочетающаяся с проповедуемым им христианским смирением, - человек, наделённый такими качествами, не слишком подходил на роль идеального пастыря.

      Ещё одним возражением против христианства являлось то, что в поведенческую  модель христианина никак не вписывалась  идея "сильной личности", предложенная Макиавелли. Идеалом государя является человек, идущий к поставленной цели невзирая ни на какие препятствия, не обращающий внимания на судьбу; такой человек должен уметь отбросить всё, включая десять заповедей, во имя решения стоящей перед ним задачи. Христианство же не способствует воспитанию таких людей, и вообще, христианский образ жизни обессилил мир и предал его в жертву мерзавцам, так как христианская религия направляет силы человека на терпение, а не на подвиги.

      Однако  основной причиной неприятия Николо Макиавелли не христианства вообще, но Римской католической церкви было несоответствие её политики на протяжении многих веков идее объединения Италии. Как истинный патриот своей родины Макиавелли не мог не восставать против существовавшего на тот момент положения вещей: раздробленности страны на мелкие полуфеодальные княжества, постоянно воюющие между собой и не желающие объединиться даже для отпора многочисленным внешним врагам, разорения страны иностранными армиями и многих других бед.

      Также, рассматривая качества, которыми должен бы обладать идеальный государь, Макиавелли впервые в Новой истории заговорил об экономике государства как составной части его благополучия. Рассматривая скупость как порок человека, но добродетель государственного мужа, он указал на недопустимость слишком высоких налогов, то есть таких, выносить которые население уже не смогло бы. Макиавелли утверждал, что государь может быть щедрым только за счёт чужого добра - военной добычи, например, - но никак не за счёт благосостояния своих подданных.

      Так кто же может сыграть главную  роль, роль государя? Первоначально, Макиавелли отвел ее Джулиано Медичи, правителю Флоренции. Но, к сожалению, Джулиано перестал быть правителем и его место занял его двоюродный брат Лоренцо Медичи. Но для Макиавелли это не имело принципиального значения. Не важно, кто будет государем, важно, кто будет его советником. По мнению Никколо, на роль советника подходил только он. И сел он за написание этого трактата только для того, чтобы вернуть себе расположение правителя Флоренции. Тот факт, что в написании работы Макиавелли руководствовался такими мотивами, не умаляет значения ни одного из них, исключается лишь нравственность, категория, полностью отсутствующая в Государе. В итоге, Никколо лишь перепосвятил книгу, и теперь спасителем Италии назывался Лоренцо. 
 
 

      4 Анализ «Десяти писем» Никколо Макиавелли 

До сих пор  в отечественных статьях и  книгах, посвященных великому флорентийцу, можно было познакомиться лишь с  отрывками из его писем. А ведь переписка Макиавелли, по общему признанию, один из самых значительных памятников не только в истории итальянской мысли, но и итальянской литературы. Ни один из исследователей жизни и творчества Никколо Макиавелли не обходит ее своим вниманием, о чем свидетельствуют, кроме соответствующих разделов в общих работах, многочисленные издания писем, в том числе и переводные, множество статей, специально им посвященных, и даже отдельные монографии.

      Ценность  этих текстов, помимо всего прочего, заключается в том, что их автор, не стесняя себя жесткими жанровыми  рамками, раскрывает в них, особенно в тех письмах, которые относятся к периодам вынужденного досуга, свои многочисленные дарования, прекрасно известные по другим сочинениям, и главное, постоянно проводит в них те же излюбленные мысли, что и в последних.

      Первое  письмо — один из редких документов Макиавелли до его вступления в должность секретаря II канцелярии Флорентийской республики (июнь 1498 г.). В нем отразилось сложное отношение автора к церкви, и в частности к "безоружному пророку" Джироламо Савонароле. Осуждая политику папства и пороки духовенства не в меньшей степени, чем Савонарола, Макиавелли склонен искать выход не в религиозном обновлении общества, а в укреплении государства.

      "Фантазии, адресованные Содерини", дошедшие  до нас в черновике, ранее  датировались 1513 г., и эта дата  казалась естественной, благодаря почти текстуальным совпадениям отдельных фраз письма с написанным в том же году трактатом "Государь". В письме Макиавелли подтверждает свои тезисы теми же примерами, что и позднее в "Государе" и в "Рассуждениях о декаде Тита Ливия". На полях его излюбленные мысли набросаны в виде афоризмов - по сути это очерк макиавеллиевской практической философии в миниатюре; штрихи, иллюстрирующие работу гениального ума. Обращает на себя внимание афоризм о бесполезности общих рецептов.

      Перенос датировки на 1506 г., сделанный П. Гильери и Р. Ридольфи в начале 1970-х годов, показывает, что основные концепции творчества Макиавелли сложились у него уже в годы его активной государственной деятельности, за 7 лет до начала работы над главными политическими трактатами.

      Третье  письмо совершенно не похоже на предыдущие. По своей структуре и по стилю - это законченная ренессансная новелла, поданная в виде житейского происшествия в письме к приятелю. Вместе с тем она воплощает ту же идею о капризах судьбы - "как по-разному завершаются у людей одинаковые предприятия": здесь судьба предстает в обличье старой сводницы. Макиавелли, между прочим, был замечательным рассказчиком, и немало рассказов подобного рода встречается на страницах его переписки с Франческо Веттори, где фигурируют их общие друзья и где мудрость соседствует с цинизмом.

      В переписке с Веттори выделяются несколько основных мотивов. Во-первых, влиятельный друг заронил в душе Макиавелли искру надежды на возврат  к политической деятельности на службе Флоренции, и эта искра разгорается или затухает от письма к письму, параллельно оживлению или затуханию обмена посланиями.

      Во-вторых, Макиавелли благодарен уже тому, что  вопросы Веттори и передаваемые через Веттори сильными мира сего позволяют ему "отряхнуть мозг от плесени" и почувствовать себя на минуту действующим политиком. В-третьих, мы видим, как Макиавелли прилагает свои концепции к политической реальности (это сквозило в свое время уже в его служебных донесениях); видим, что он скорее может ошибаться в частностях, в хитросплетениях текущей политики, от которой он, впрочем, оторван, но силен в общих суждениях.

      Наконец, мы узнаем из "самого знаменитого  письма в итальянской литературе", письма к Веттори от 10 декабря 1513 г., об обстоятельствах создания трактата "Государь"; о том, как великий флорентиец, прозябающий в изгнании, поднимается над прозой жизни, духовно общаясь с мудрецами древности. Это письмо - маленький шедевр, местами заслуживающий названия поэмы в прозе (а Макиавелли был и поэтом), поэмы, построенной на характерном для Макиавелли контрасте между "вещами серьезными" и "вещами суетными" (выражение из другого письма Макиавелли к Веттори, от 31 января 1515 г.).

      Об  этом противоречии Макиавелли говорит  и в тех письмах, где он, по примеру  сибарита Веттори, повествует о своих любовных увлечениях, которые, якобы, заслоняют все помыслы о важных делах (письмо от 3 августа 1514 г.). Но при первой же возможности, которая проглядывает в новых вопросах Веттори, бывший флорентийский секретарь погружается в пылкие рассуждения об этих делах, оперируя теми же идеями, которые он проводит в своих трактатах, и фактически цитируя "Государя" (письмо от 20 декабря 1514 г.).

      Несколько писем, посланных из Карпи к Франческо Гвиччардини, напоминают нам, с одной стороны, о подходе Макиавелли к религиозной проблематике ("изучить дорогу в ад, дабы избегать ее"), а с другой, свидетельствуют о том, что таланты Макиавелли-рассказчика, писателя и комедиографа дополнялись иногда и импровизированными постановками, в которых он берет на себя роль отчасти режиссера и главного исполнителя. На сей раз важные вещи - действительно забавная инсценировка, уравновешивающая мнимую - по крайней мере для Макиавелли и Гвиччардини - серьезность данных ему поручений к гражданам "республики деревянных башмаков"- монахам-францисканцам. Впрочем, ситуация соответствует склонности флорентийца к парадоксам и в жизни, и в творчестве (письмо от 17 мая 1521 г.).

      Последние два письма относятся к трагической  полосе, завершающей жизнь прославленного в будущем флорентийского мыслителя и совпадающей с такой же полосой в истории Италии. Вместе со своей страной Макиавелли пытается бросить вызов судьбе, организуя сопротивление испанским войскам и ландскнехтам Карла V в лагере Коньякской лиги весной 1525 г. В письме IX флорентийский секретарь предстает любящим отцом и семьянином, но и здесь проявляется его любовь к неординарным решениям, когда он пишет, как лечить маленького мула. Письмо Х своим тоном и отдельными звучащими в нем нотками напоминает XXVI главу "Государя"- "Призыв к освобождению Италии от варваров". Любовь к Флоренции и Италии, не щадящая собственную душу, лейтмотив и двигатель всего творчества Макиавелли, не единственный залог его славы, но главным образом необходимый.