О некоторых средствах создания психологии героев романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание»

     А.  А. Жук обращает пристальное  внимание на понятие «фантастичность», которое, по её словам, глубоко  вплетено во всю ткань романа  с начала и до конца. Критик  отметил, что «это очень важная для Достоевского категория, имеющая и психологический, и идейный смысл» ². 

_____________________

¹Топоров В.Н. Проблемы поэтики и истории литературы. ─С., 1973, с. 91-110.

²Жук А.А. Русская проза второй половины 19 века. ─ М., 1981, с. 129.

     Эпитетом «фантастический» награждены многие герои «Преступления и наказания», он применяется к характеристике поступков, явлений, бывает употреблен и в одобрительном, и в порицающем смысле.

     Чаще всего это понятие, конечно,  связывается с главным героем. Идея Раскольникова, как сказано от автора, «дикий и фантастический вопрос»; «нелепой и фантастичной» назовет статью героя Порфирий, а дело его для «пристава следственных дел» — «фантастическое, мрачное, дело современное», «фантастическим» финалом которого могло бы быть самоубийство Раскольникова. Свидригайлову последний понравился «фантастичностью» своего «положения», и «дело» его он тоже назовет «фантастическим». Раскольников «фантастичен» даже на взгляд своей матери. «Фантастическим душегубцем» отрекомендует Лужин также и Свидригайлова, который сам пользуется этим понятием  очень  охотно.

     Постепенно, наконец, из всех этих  беглых, но многозначительных указаний «фантастичность» начнет вырисовываться как некоторая национальная черта. По наблюдению Порфирия, Миколка «сердце имеет; фантаст». Он же, уже обобщая, скажет: «Что, не допускаете, что ли, чтоб из такого народа выходили люди фантастические?». И Свидригайлов, уже готовый к своему «вояжу» в никуда, подытожит, видимо, наблюдения целой жизни: «Русские люди вообще широкие люди <...> широкие, как их земля, и чрезвычайно склонны к фантастическому, к беспорядочному»¹.

     А.А. Жук заметила интересную  подробность в истории замысла  Раскольникова: «очень долго он  не будет назван точным словом. Рассуждая сам с собой о предстоящем ему «деле», герой употребляет либо фигуру умолчания («И тогда, стало быть, так же будет солнце светить»), либо всевозможные иносказания: «дело» («то дело», «это дело»), «мечта» («проклятая мечта»), «предприятие», «фантастический вопрос», «вчерашняя

мысль», дума «о царе Горохе» и т. д.. И  только в главе пятой (ч. I) впервые будет прямо обозначено, что он задумал, прозвучат точные, жесткие слова: «...да неужели ж, неужели ж я в самом деле возьму топор, стану бить по голове, размозжу ей череп... буду скользить в липкой, теплой крови, взламывать замок, красть и дрожать» ¹.

     Отметим еще одну оригинальную  форму психологического изображения,  которая получила широкое распространение  у Достоевского. Как уже отмечалось, психологическая атмосфера в повествовании настолько сгущенна и напряженна, а внимание читателя к внутреннему миру героев настолько прочно, что это дает возможность писателю применять прием полного или частичного умолчания о душевном состоянии героя, — как, например, в следующем случае: «С минуту они смотрели друг на друга молча. Разумихин всю жизнь помнил эту минуту. Горевший и пристальный взгляд Раскольникова как будто усиливался с каждым мгновением, проницал в его душу, в сознание. Вдруг Разумихин вздрогнул. Что-то странное как будто прошло между ними.. Какая-то идея проскользнула, как будто намек; что-то ужасное, безобразное и вдруг понятное с обеих сторон... Разумихин побледнел как мертвец». Здесь даны лишь самые общие и неопределенные указания на содержание психологических процессов: несколько обычных для

____________________

¹Жук А.А. Русская проза второй половины 19 века. ─ М., 1981, с. 129. 

Достоевского  в таких случаях неопределенных местоимений сконцентрированы в  трех строчках. А между тем, несмотря на абстрактность и неопределенность психологических обозначений, эта сцена — одна из выразительнейших в романе. Достоевский не договаривает, умалчивает о самом главном — что «прошло между ними»:то, что внезапно Разумихин понял, что Раскольников убийца, и Раскольников понял, что Разумихин это понял. Понять-то Разумихин понял, но не хочет он понимать этого, сознательно или подсознательно уходит от ясного понимания. Ну, а чтоб в это мгновение чувствовал Раскольников, — можно, очевидно, только догадываться. Прием умолчания применяется Достоевским именно в такие моменты, когда выявляются самые глубокие пласты психики и внутреннее состояние становится настолько противоречивым, сложным и смутным, что не поддается иным формам изображения. Умолчание намекает на неисчерпаемую душевную глубину, тем самым еще более усиливая психологическое напряжение.

 3. Портрет персонажей

   Еще одной своеобразной формой психологического изображения стало у Достоевского использование портретных деталей, причем и здесь, как всегда, он весьма оригинален. Если, по известному выражению, « глаза- это зеркало души», то у Достоевского таким зеркалом гораздо чаще становятся губы – их мимическое движение – улыбка, усмешка, причем каждый раз иная, соответствующая психологическому состоянию. В эпитетах, проясняющих внутренний смысл этой внешней детали, Достоевский просто неистощим: «подумал со странной улыбкой», «странно усмехаясь», «ядовито улыбнулся», «какое-то новое раздражительное нетерпение проглядывая в этой усмешке», «насмешливая улыбка искривила его губы», «холодно усмехнулся», «прибавил он с осторожною улыбкой», «скривив рот в улыбку», «задумчиво улыбнулся», «напряженно усмехнулся», «неловко усмехнулся», «с нахально вызывающей усмешкой», «горькая усмешка», «неопределенно улыбаясь», «скривя рот в двусмысленную улыбку», «язвительно улыбнулся», «язвительно и высокомерно улыбнулся», «слабо улыбнулась», «с жесткой усмешкой», «что то бессильное и недоконченное сказалось в его бледной улыбке», «с грустной улыбкой», «почти надменная улыбка выдавилась на губах его», «злобно усмехнулся», «улыбка его была

уже кроткая  и грустная», «странная улыбка искривила  его лицо, жалкая, печальная, слабая улыбка, улыбка отчаяния», «безобразная, потерянная улыбка выдавилась на его  устах»...

     Трудно сказать, чему удивляешься больше: тому ли, какое разнообразнейшее содержание может выражать всего лишь одна портретная черта, или же тому, насколько нерадостны все эти улыбки, насколько не соответствуют естественному, первичному смыслу этого мимического движения. Как заметил в своих работах Я.О. Зунделович, « преступление изуродовало Раскольникова и внутренне, и внешне. И пластически воплотил это великий художник в такой детали портрета, приуроченной к моменту, когда Раскольников увидел Соню на дворе конторы: «Безобразная, потерянная улыбка выдавилась на его устах». Эта «безобразная, потерянная улыбка», кажется тем выразительней, если вспомнить портрет Раскольникова в начале романа, где он был замечательно хорош собою»¹.

     Помимо улыбки, по мнению С.  В. Белова, глаза играют особую роль в портрете героев «Преступления и наказания». Критик отметил, что в романе у Дуни «глаза почти черные, сверкающие, гордые и в то же время иногда, минутами, необыкновенно добрые», у Раскольникова «прекрасные темные глаза», у Сони «замечательные голубые глаза» (и в этой красоте глаз залог их будущего соединения и воскресения).   В своей статье Белов написал, что «Получается своеобразный «ритм глаз» в стиле Достоевского, ибо глаза — непременный атрибут духовного облика героев «Преступления и наказания» и по глазам можно узнать их идею, раскрыть их тайну»². 

     В. Я. Кирпотин обратил внимание на «метод двукратного портретирования» в «Преступлении и наказании»:   «Во   второй   раз   мы   видим   Раскольникова иначе: «...Раскольников... был очень бледен, рассеян и угрюм. Снаружи он походил как бы на раненого человека или вытерпливающего какую-нибудь сильную физическую боль: брови его были сдвинуты, губы сжаты, взгляд воспаленный».

     Портрет   Сони   также   дан   дважды.   Первый   раз во время причащения умирающего Мармеладова. Во второй  раз  Соня  описана,  когда она пришла пригласить Раскольникова на поминки .

     В первый раз Свидригайлов  показан на улице, когда он  догоняет Соню и заговаривает  с ней. Во второй раз Достоевский  показывает Свидригайлова в разговоре с Раскольниковым, перед драматическим, окончательным и последним уже выяснением его отношений к Дуне .

     В чем смысл двукратного портретирования,  к которому так охотно прибегал Достоевский?

     Достоевский имел дело с героями, проходившими через идейную и нравственную катастрофу, переворачивавшую все вверх дном в их нравственной сущности. Поэтому на протяжении своей романной жизни они переживали по крайней мере два момента, когда наиболее были на себя похожи. Раскольников был создан из превосходного человеческого материала, в ином, более совершенном мире его внутренние качества прекрасно гармонировали бы с его внешностью. Раскольников был по природе своей привлекателен, об этом и говорит его наружность, какой она была до того, как он вовлекся в поток своей казуистики. Но убийство, совершенное во имя выношенной им ужасной идеи, привело к крушению не только его логического построения, но и сердца его, всей сущности его натуры, что и отразилось на его наружности, в его портрете. Раскольников был нравственно жестоко ранен, и много предстояло ему еще прожить, чтобы прийти к новому равновесию, если оно еще было возможно для него»³.

4.Детали  в романе

     В романе Достоевского много пронзительно-точных деталей, наложенных намеренно слишком яркими мазками: похожая на «куриную ногу» старческая жилистая шея Алены Ивановны (это острое зрительное впечатление будет ____________________

¹Зунделович Я. О. Романы Достоевского. Статьи. ─ Т., 1963, с. 60.

²Белов С.В. Роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». Коммен-

тарий ─ Л., 1979, с. 27.

³Кирпотин В.Я. Разочарование и крушение Родиона Раскольникова. Книга о романе Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание».─М., 1974, с.337-346.

повторено не один раз); зеленый драдедамовый «общий платок» в мармеладовском

семействе, которым в безмолвном горе с головой  накрывается Соня после первого  выхода на панель, в котором выбегает из дому Полечка с вестью о беде и который будет на плечах Катерины Ивановны, когда она исступленно бросается на улицу, чтобы «сейчас, немедленно и во что бы то ни стало найти справедливость» и т.д. Как заметила А. А. Жук, «сама эта бьющая в глаза чрезмерная яркость правдивейшей детализации доказывает, что для Достоевского дело не в том, чтобы раскрыть процесс жизни как он есть. К тому же реальная жизнь многообразна, многостороння. Достоевский, как мы убедимся далее, чаще всего целеустремленно односторонен в выборе ее примет и явлений. Он сосредоточенно избирателен во всем — идет ли речь о суточном круговороте, цветах или формах предметов»¹.

     Не оставил без внимания детали  в романе Достоевского и С.В.Белов,  заметив, что « стиль каждого  большого художника- нечто единое  целое, законченная система, где нет ничего случайного. Даже такая незначительная деталь, как повторяющиеся числа «семь» и «одиннадцать» в «Преступлении и наказании», имеет значение для раскрытия идейной проблематики романа»².

     Неоднократное указание в романе  на одиннадцать часов связано

непосредственно с евангельским текстом. «Был час  одиннадцатый, когда он

вышел на улицу»,— отмечает Достоевский  время ухода Раскольникова от

умершего  Мармеладова. А вот время прихода  к Соне: «Я поздно... Одиннадцать часов  есть? — спросил он, все еще не подымая на нее глаз. — Есть, — пробормотала Соня.—Ах да, есть! —заторопилась она вдруг, как будто в этом был для нее весь исход,—сейчас у хозяев пробили... и я сама слышала... Есть».

     После посещения Сони, «на другое  утро, ровно в одиннадцать часов, Раскольников вошел в дом — й части, в отделение пристава следственных дел, и попросил доложить о себе Порфирию Петровичу».

     Число 11 здесь не случайно. Достоевский  хорошо помнил евангельскую притчу о том, что «царство небесное подобно хозяину дома, который вышел рано поутру нанять работников в виноградник свой». Выходил он нанимать работников в третьем часу, в шестом, в девятом и, наконец, вышел в одиннадцатом. А вечером, при расплате, управляющий по распоряжению хозяина заплатил всем поровну, начав с пришедших в одиннадцатом часу. И последние стали первыми во исполнение какой-то высшей справедливости.

Эту же евангельскую притчу Достоевский мог  слышать и в проповеди св. Иоанна Златоуста, ежегодно читаемой в православных церквях во время пасхальной заутрени.

     Отнеся встречи Раскольникова  с Мармеладовым, Соней и Порфирием  Петровичем к 11 часам, Достоевский напоминает, что Раскольникову все еще не поздно сбросить с себя наваждение, еще не поздно в этот евангельский час признаться и покаяться и стать из последнего, одиннадцатого, первым. (Недаром для Сони был «весь исход» в том, что в момент прихода к ней Раскольникова у  

___________________

¹Жук А.А. Русская проза второй половины 19 века. ─ М., 1981, с. 91.

²Белов С.В. Роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». Коммен-