Комическое в произведениях Чехова

      Градусов – высокий старик с узким, мало обещающим лбом, густыми бровями и с бронзовой медалью в петлице»

      «…кой черт его оскорблял?»

      «…вы, как заявляет он в своем прошении, публично тыкали на него, называли его  ослом, мерзавцем и тому подобное…»

      «Свинья, одним словом»

      «Ну не хамово ли отродье?»

      «Гляжу, и он сидит тут же, со своими писарями пиво трескает. Франт такой, морду  поднял, орет…руками размахивает»

      «Свинья, брат! Рыло ты, рыло»

      «А  ежели я тебя сейчас свиньей нечаянно обозвал, так ты и есть свинья!»

      «Вы их, шельмов, оправдаете, другой оправдает…» 

      «Хамелеон».

      Фамилии: Очумелов, Хрюкин, Пичугин.

      «Так  ты кусаться, окаянная! Ребята, не пущай  ее!»

      «Ужо  я сорву с тебя, шельма!»

      «сКак оштрафуют его, мерзавца, так он узнает у меня, что значит собака и прочий бродячий скот! Я ему покажу кузькину мать!»

      «Он, ваше благородие, цигаркой ей в харю для смеха, а она – не будь дура и тяпни…»

      «Она, может быть, дорогая, а ежели каждый свинья будет ей в нос сигаркой тыкать, то долго ли испортить.»

      «А  ты, болван, опусти руку! Нечего свой дурацкий палец выставлять!»

      «Сердится шельма….цуцик этакий» 

      Антропонимы.

      Под антропонимами понимаются «собственные именования людей: имена личные, патронимы (отчества или иные именования по отцу), фамилии, родовые имена, прозвища, псевдонимы (индивидуальные или групповые), криптонимы (скрываемые имена)» [Русский язык, 1998, с. 31].

      Ранние  рассказы : «Письмо к ученому соседу», «Мой юбилей», «Жизнь в вопросах и  восклицаниях», «Пропащее дело», «Он  и она», «Живой товар», «Цветы запоздалые», «Пережитое», «Мошенники поневоле», «Радость», «За двумя зайцами погонишься , ни одного не поймаешь», «Перед свадьбой», «Петров день», «Суд», «Забыл!!», «Жены артистов», «Корреспондент».

      · Антропонимы рассказов раннего  периода :

      1. В рассказе «Письмо к ученому  соседу»:

      Антропоним  Василий Семи-Булатов - персонаж, неполная модель. Антропоним экспрессивно окрашен  нарицательными словами: «семь» и «булат» , в значении «еще сильнее». Антропоним выполняет функцию сатиры и юмора , сам себя именует «жалким старичком» или «вы изволили поселиться в нашей части света по соседству со мной , мелким человечком, а я все еще не знаю вас , а вы меня стрекозу жалкую не знаете». Это жанрово – смешная фамилия, которая смешна сама по себе соединяясь с числительным.

      Используются  жанрово – смешные фамилии , ложно – мотивированные : Некричихвостов , Фортунатов , Амфитеатров .

      Жанрово – смешными являются двухкомпонентные модели , ничем не мотивированные , употребляются  в разговорной речи : таутоним –  Иван Ивановитш (на конце ч заменена на тш - на иностранный манер) ,

      Франческо Бутронц , Дубадолла Свист , таутоним - Петр Петрученца – Петрурио.

      АВ  – Фердинад Лай - жанрово – смешная  модель : португальское имя и фамилия , которая образована от русского слова  «лай». АД – Лай - фамилия образована от русского слова «лай» . В контексте герой « …с самого утра дерет горло и своим пением никому жить не дает… » .

      Софья Фердрабантеро – Неракруц – Розга - жанрово – смешная модель . Фамилия  представляет собой соединение иностранных  слов с русским словом «розги». Также средством сатиры и юмора является фонетические созвучия –р- .

      Фамильный антропоним - Мурашкина – апеллятивно  – мотивирован нарицательным  словом «мурашка» , в значении маленького и трудолюбивого муравья .Так  в рассказе мы видим , что Мурашкина это трудолюбивая писательница , которую А.П.Чехов соотносит с муравьем : «…она вдруг стала маленькой , как бутылка, закачалась и вместе со столом ушла в глубь комнаты…» .

      · В рассказах раннего периода  можно выделить такие характерные  особенности :

      1.использование двухкомпонентных жанрово – смешных антропонимов , с формальной мотивацией : Василий Семи-Булатов - персонаж, неполная модель. Антропоним экспрессивно окрашен нарицательными словами: «семь» и «булат» , в значении «еще сильнее». Грохольский , Топорков , Бугров , Грыжев, Гуськова , Алебастров , Потрошилов , Трамбонов , Копайский.

      Зюмбумбунчиков ,Некричихвостов , Фортунатов , Амфитеатров , Альфонсо Зинзаг, Альфонсо Зензег , Альфонсо Зунзуг, Петр Петрученца - Петрурио. Софья  Фердрабантеро – Неракруц – Розга - жанрово – смешная модель . Фамилия представляет собой соединение иностранных слов с русским словом «розги».

      ЩЕЛКОЛОБОВ . - Антропоним Щелколобов - апеллятивно  – мотивирован , мотивируется нарицательными словами «щелк» и «лоб» .Так в  рассказе , когда Щелколобов и жена его тонут , на помощь приплывает мужик и хочет спасти их с выгодой , но в результате ничего не получает от Щелколобова , который к тому же выгоняет его с работы .

      ВАНЬКА  Смыломалов – апеллятивно – мотивирован , мотивируется нарицательными словами «смысл» и «мал» , в значении мало смыслящий . Это истинная мотивация , так как в контексте мы видим , что он дурачится и всех развлекает .

      Подзатылкина - апеллятивно – мотивирован, мотивируется нарицательным словом «подзатыльник», в значении дать как следует.

        В контексте писатель пишет, что ей все время давали «подзатыльники» , да «…ума ее никто не видал и не знает…» .

      Фамилия Обтемперанский мотивирована, образована от слова «темперамент», что проявляется в глубине и силе чувств. Так в тексте мы видим, что он очень сильно любит свою жену и ревнует ее к доктору.

      Однокомпонентная  фамилия Мигуев является апеллятивно – мотивированной, образована от слова «мигать», герою рассказа присущи «минутные увлечения», он все время подмигивает красивым женщинам. 1) Двухкомпонентные жанрово-смешные фамилии: фамилия соединенная с числительным для придания комичности – Семи булатов, Альфонсозинзаг, Альфонсозензег, Альфонсозунзуг, Иван Ивановидш, Дубадолло Свист, Фердинанд Лай, Петр, Петрученцо, Петрурио, Софья Фердрабантеро-Неракруц-Розга.

      3) Сатирическим приемом является  фонетическое созвучие - гр - в антропонимах - Грохольский и Бугров, которые создают определенный настрой у читателя по отношению к носителю антропонима. 

2.2.Основные приемы комического образа. 

      Один  главный прием комического –  несомненно, «несоответствие между  внешностью и действительностью», демонстрация «несоответствия между высоким  мнением человека о своей моральной, общественной, интеллектуальной значимости и его фактической ценностью». В качестве примеров Б. Дземидок приводит рассказы Чехова «Унтер Пришибеев»,

      «Княгиня», «Человек в футляре».  Очевидно, что  в двух последних рассказах этот прием выходит за рамки узкокомических задач. Но в одном  исследователь, несомненно, прав: их исток – традиционная комическая ситуация.

            Не менее смешной прием юмористики  – смешение разнородных и явно  несочетаемых признаков ранний  Чехов использовал его  очень  охотно. Сочетаются – обычно в  пределах одного предложения  или синтаксического целого  вещи  вообще несоединяемые и несоизмеримые: крупное и мелкое, физическое и идеальное. «Любит больше всего на свете свой почерк, журнал «Развлечение» и сапоги со скрипом» («Перед свадьбой» 1880). «Этот скандал... обошёлся ему очень дорого. Благодаря ему он потерял свою форменную и веру в человечество». («Начальник станции», 1883г.) Ср. в письмах Чехова «Пахнет кислой капустой и покаянием».

         Этот прием, кроме решения комических  задач, обеспечивал возможность  включения самых разнообразных  черт, вещей, качеств, как существенных для характеристики объекта (журнал «Развлечения»), так и собственно и индивидуальных и вообще неожиданных, попавших сюда, быть может по причинам комического ( «Говорит в нос, не отрицает наук, умывается с мылом...Поет тенором и в восторге от архиерейского баса» - «Случай с классиком», 1883). ⁴

      Связано с юмором, но уже выходит   в  более широкие сферы объединение  разнородных предметов в таких  рассказах, как «Гриша», «Событие», «Ванька» (1886), «Каштанка»  (1887). «Вечером он никак не может уснуть. Солдаты с вениками, большие кошки, лошади, стеклышко, корыто с апельсинами, светлые пуговицы, – все это собралось в кучу...» («Гриша»). Здесь это перечисление еще окрашено улыбкой авторского отношения к детскому восприятию, но оно уже близко к вполне серьезным пассажам рассказов переломного периода: «Нюта казалась... топорной бабищей, доктор говорил пошло и неумно,  в котлетах за завтраком было очень много луку». («Володя»; первая редакция – «Его первая любовь», 1887). В едином потоке даются и чувства, и мысли героя, и его гастрономические ощущения.

      Примером  такой же трансформации приёма могут  служить чеховские сравнения. Принцип  юмористического сравнения –  почти обязательная перемена рядности: сравнение переводит предмет  в другой ряд в другой план, чаще всего снижающий. Молодой Чехов широко это использовал.

      Но  у позднего Чехова это приобрело  другой характер. Мы имеем в виде знаменитые неожиданные чеховские  сравнения, которые К. Чуковский  в своё время давал длинным  списком: «К пожилой даме, у которой  нижняя часть лица была несоразмерно велика, так что казалось, будто она держала во рту большой камень» («Анна на шее», 1895г. ср. далее: «Когда ... дали выручку пожилой даме с камнем во рту»);

        «Когда Гуров охладевал к ним,  то красота их возбуждала в  нём ненависть у кружева на их белье казались ему тогда похожими на  чешую («Дама с собачкой»,  1899г.); «Лёгкий остроносый челнок ... имел живое, хитрое выражение и, казалось, ненавидел тяжёлого Петра Дмитриевича» («Именины» 1888г). Сравнение мёртвого, зашитого в парусину Гусева с морковью или редькой («У головы широко, к ногам узко» - «Гусев») .⁵

          «Рассказ неизвестного человека»:  «Самый жалкий и преступный  вид имели два пирожка на  тарелочке. «Сегодня нас унесут  обратно в ресторан, - как бы  говорили они, - а завтра опять подадут к обеду какому-нибудь чиновнику или знаменитой певице».

         В юмористике пейзаж – тоже один из первейших инструментов в выполнении ее специфических задач. Среди важнейших способов создания комического – перемещение явления в несвойственную ему сферу; так, проверенным приемом является ситуация, когда мифологические или библейские персонажи действуют в теперешнее, небиблейское время. Как этот прием выглядит в сфере пейзажа?

              Здесь это прежде всего приписывание  явлениям и объектам природы, вселенной неких человеческих качеств, поступков, которые при этом совершаются в современной бытовой обстановке. Луна, солнце, ветерок, листья и т.п. действуют, рассуждают, чувствуют точно так же, как прочие живые герои юмористической прессы, отягощены теми же заботами, делами, привычками.

            «Весна идет!.. В воздухе пахнет  жаворонками… печеными, разумеется, и аптечными медикаментами. Солнце, все еще постукивая зубами  от холоду, улыбается иногда кисло-сладкой  улыбкой и снова прячется в  тучи, как в фланелевую фуфайку»  («Будильник» 1885).

      Другой  не менее распространенный способ –  перенесение предмета из того класса, в котором он закреплен в социальном  знаковом узусе, в другой класс. Природа  в этом узусе традиционно числится по разряду «возвышенного» и «поэтического» и описывается с использованием целого устоявшегося набора поэтизмов типа «серебряный диск», «алмазные (бриллиантовые)» зерна, капли, льдинки, «золотистые  лучи» и проч., в русской литературе мало изменившегося на протяжении всего 19 века.⁶

      Юмористическое  описание переносит предметы из этого  разряда в другой – непоэтический, сниженный, обыденный.

      Ранняя  юмористика Чехова – настоящая энциклопедия русской жизни начала 80-х годов. Неожиданное применение нашли медицинские  знания молодого юмориста.