Эволюция психологизма Пушкина

     В них запечатлена не только психологическая  правда любовных переживаний, но и выражены философские представления поэта о Женщине как об источнике красоты, гармонии, неизъяснимых наслаждений.

     Любовная  лирика – это лишь одна из многочисленных граней пушкинского героя. 

       «Не знаю, — размышляла М. Цветаева, — нужны ли вообще бытовые подстрочники к стихам: кто — когда — с — где — при каких обстоятельствах и так далее жил. Стихи быт переломили и отбросили, и вот из уцелевших осколков, за которыми, ползая вроде как на коленях, биограф тщится рассказать бывшее... К чему? Приблизить к нам живого Пушкина? Да разве он, биограф, не знает, что поэт — в стихах живет?»      

       Стихотворение Пушкина  «Что в имени тебе моем»  написано в 1830 году (5 июня) в ответ на просьбу красавицы польки Каролины Собаньской вписать ей в альбом свое имя.      

       Пушкин  познакомился с ней в феврале 1821 года в Киеве, а позднее встречался в Одессе и Петербурге. О чувстве Пушкина к Каролине свидетельствуют два письма к ней, написанные 2 февраля 1830 года — в девятую годовщину дня, «когда я вас увидел в первый раз». Воистину любовь вечна, и память о любимой женщине жива в сердце поэта:

       Скажи: есть память обо мне, 
Есть в мире сердце, где живу я.      

       «Счастье  так мало создано для меня, что  я не признал его, когда оно  было предо мною». Поэт не надеется на взаимность; ведь его послание обращено к женщине, которая его, видимо, никогда не любила.

       Что в имени тебе моем?.. 
Что в нем? Забытое давно 
В волненьях новых и мятежных, 
Твоей душе не даст оно. 
Воспоминаний чистых, нежных.      

       Власть  самого высокого, прекрасного и волнующего чувства — любви познал поэт. Об этом и строки стихотворения, и строки письма: «Вам обязан я тем, что познал все, что, есть самого судорожного и мучительного в любовном опьянении, и все, что есть в нем самого ошеломляющего». Страдания облагораживают душу человека. Особенно страдания любви. Это высокое чувство возвышает Пушкина, делает его более благородным:

       Что в имени тебе моем?..      

       Этот  риторический вопрос привлекает внимание читателя, потому что он не только не требует ответа, но и содержит утверждение, что в нем, в этом имени, — ничего нет для той, к кому обращены строки стихотворения и строки письма:      

       «От всего этого у меня осталась лишь слабость выздоравливающего, одна привязанность, очень нежная, очень искренняя, — и немного робости, которую я не могу побороть». Человеческая жизнь не бесконечна. Время безжалостно над человеческой жизнью: «Ваша душа... не встретит ее [душу поэта] в беспредельной вечности».      

       И не случайно анафорическое утверждение: «оно умрет...», «оно... оставит мертвый след». Другая анафора: «Что в имени?..», «Что в нем?..» — приводит к той же горькой мысли о забвении, исчезновении. Ведь глагол «умрет» как раз и имеет значения: «забвение», «исчезновение», «перестанет звучать».       

       Но, читая стихотворение от станса к стансу, вслушиваясь в ритм его строф, вдумываясь в значение эпитетов (печальный, ночной, глухом, мертвый, новых, мятежных, чистых, нежных), мы начинаем понимать двойственность композиции. Категоричность утверждения: «Что в имени тебе моем? — Оно умрет» — ослабевает. Возникает надежда на память, потому что только память противостоит уничтожающей силе времени.      

       Сравнения, которые использует поэт, взяв для  них волну и звук ночной, и останавливают  мгновение, и дают надежду, что ничто в мире не проходит бесследно. Продлить человеческую жизнь может только память, которая одна только побеждает время. «Память — преодоление времени, преодоление смерти» (Д. С. Лихачев). Пока нас помнят, мы живы.      

       И инверсия третьей части стихотворения: «воспоминаний чистых, нежных» — подтверждает эту надежду.      

       Союз  «но», с которого начинается четвертая  часть стихотворения, вносит перелом  в психологическое развитие стихотворения. В автографе Пушкина в альбоме графини Собаньской после этого союза стоит многоточие, т. е. пауза. И эта пауза несет в себе глубокий смысл, помогает понять глубокий психологизм стихотворения.      

       В последнем стансе стихотворения  в отличие от предыдущих употребляются  глаголы настоящего времени, которые  тоже усиливают надежду на память о чувстве пишущего в альбом, о сердце, в котором живет любимая, живет любовь к ней, живут смирение перед судьбой и бескорыстие по отношению к любимой женщине:

       Но  в день печали, в  тишине, 
Произнеси его тоскуя; 
Скажи: есть память обо мне, 
Есть в мире сердце, где живу я...      

       Относясь  к так называемой медитативной лирике, философское стихотворение «Что в имени тебе моем?..» носит  характер глубокого раздумья над  проблемами человеческой жизни, размышления  о любви.

     На  психологизм творчества Пушкина огромное влияние оказала эпоха в которую он жил  и те события, которые происходили.

       Сама эпоха его была необычайной.

     В сущности, Пушкин пережил не одну, а  три эпохи, что налагало сильнейший отпечаток на его лирику, на его  творчество в целом.

     В лицейские годы (1811-1817гг) Пушкин мечтал о «громкой лире», желал «взгреметь гармонией небесной». Но собственный  голос поначалу казался ему негромким. «Мой голос тих», - говорит он в  стихотворении «Сон».

     Пушкин  изображал лицей как приют  покоя, муз и тишины. Это были идиллические картины в духе позднего классицизма. Но в них есть частица жизни юного Пушкина. «И век мой тих, как ясный день», - говорил он в «Послании к Юдину». Ему казалось, что вся его жизнь пройдет «под мирным небосклоном» без бурь и шума «в отрадной музам тишине». У Пушкина было много друзей и близких, и не очень близких. Достаточно широк диапазон его дружеских привязанностей – от простого и внешнего приятельства до требовательной, бесстрашной и порой жертвенной дружбы. Пушкин братски любил и мечтательного Дельвига, и наивного Кюхельбекера, и остроумного Вяземского, и буйного Дениса Давыдова, и поэта-гражданина Рылеева, и простодушного Нащекина.

     Пушкина в те годы прельщала жизнь беспечного философа и поэта, внимающего «простым звукам свирели». «Живу с природной простотой, с философической забавой…». Он называл себя по традиции «пиитом», «парнасским ленивцем».

     Лицейские стихотворения Дельвига, по словам Пушкина, были проникнуты «чувством  гармонии» и «классической стройности». Например, его идиллия «Конец золотого века»². И ранние стихи Пушкина, наполненные отголосками античной мифологии, похожи на сон о «золотом веке».

     Пробуждение наступило внезапно, когда вспыхнули  «серебристых облаков края», когда  «раздался звук трубы военной»³, как было сказано в стихах Федора Глинки, будущего героя Бородинской битвы. И Пушкин был тогда пробужден «строгим опытом»: 

     Я слышу топот, слышу  ржанье.

     Блеснув узорным черпаком,

     В блестящем мантии сиянье

     Гусар промчался под  окном…

     И где вы, мирные картины..?

     Мечты юного поэта переменились – переменился век. Он видел себя «среди воинственной долины», рядом с казаками – «лежу – вдали штыки сверкают».

     В ранней юности Пушкин был свидетелем великих событий военной истории  своего времени. Эти события производили  на него неизгладимое впечатление. Душа его была встревожена:

     Сыны  Бородина, о кульмские  герои!

     Я видел, как на брань  летели ваши строи;

     Душой встревоженной за братьями спешил.

     Он  пережил тогда высокое чувство  соучастия в судьбе братьев и  умел говорить их голосом, мыслить их мыслями, что и определило, в последствии, его сближение с декабристами:

     Во  цвете лет свободы  верный воин

     Перед собой кто смерти не видал,

     Тот полного веселья  не вкушал

     И милых жен лобзаний не достоин.

     Как поэт, именно как народный поэт, Пушкин был создан эпохой Отечественной войны.

     В ранних стихотворениях обнаружилась важнейшая  черта, характерная  для всего  последующего творчества Пушкина. Лицейская  поэзия не питалась какими-то устойчивыми  настроениями. Юный поэт многолик, переменчив. Он то радовался, наслаждался жизнью, то грустил и хандрил. Он удивленно смотрел на яркий и шумный мир вокруг себя и, как чуткое эхо, выражал этот мир в своих стихах.

       В 1825 году век изменился снова.  Восстание и гибель декабристов  поразили Пушкина своей двойной  неотвратимостью. Он почувствовал себя современником «железного века» - «жестокого века». Так сложилась драматическая формула его поэтической судьбы: «В мой жестокий век восславил я свободу».

     Декабристов Пушкин называл своими «друзьями, братьями, товарищами». И хотя он, по его собственным словам, «ни к какому тайному обществу таковому не принадлежал», у него было много общих надежд и воспоминаний с «первенцами свободы». Этим определяется противоречивость в мироощущении Пушкина, отразившаяся в его стихотворениях второй половины 20-х годов. Суть противоречия мировоззрения Пушкина и романтической философии лежит в самой основе его взглядов. По Пушкину, мир изначально прекрасен, и страдания личности, как правило, возникают из-за недопонимания, неспособности увидеть эту изначальную гармонию и стать её частью, - то есть по вине самой личности. У романтиков же мир изначально плох, так как не может удовлетворять идеальным представлениям личности о нем. Противоречия неизбежны, сильная личность обречена на одинокое противостояние миру, а подчас и смерть в борьбе с ним. Романтики, отрицая мир, пытались конструировать некую его замену – своего рода идеальный мир. Творчество Пушкина, в особенности этого периода, носит ярко выраженный антиромантический характер  и проникнуто глубоким психологизмом.

     Да  и сами события, развернувшиеся перед  ним, были противоречивы. Декабристы, прославленные  за «гражданское мужество», потерпели  страшное поражение в борьбе за «гражданские права». Это тоже была правда, и при  том историческая.

     «Я  возмужал среди печальных бурь», - пишет Пушкин. Это признание очень важно для понимания его эпохи и судьбы.

     События двух эпох выковали и закалили независимый  характер Пушкина, отозвались и в  его знаменитом послании в Сибирь, где сопряжены точной рифмой и  «гордое терпенье», и «дум высокое стремленье».

     Первая  ода была написана со слезами восторга, вторая – с грустью всепонимания:

     Припомните, о други, с той  поры,

     Когда наш круг судьбы соединили,

     Чему, чему свидетели мы были..!

     Такова  была эпоха Пушкина, таков был и сам Пушкин, историк и поэт. Можно сказать, что он прожил «три века», три эпохи и остался верен своему предназначению поэта, потому что воссоздал во всей исторической истине «судьбу человеческую» и «судьбу народную».

     Творчество  Пушкина развивалось органично, укореняясь в истории и вырастая вместе со временем. «Пушкин от всех предшествующих ему поэтов, - пишет Белинский, - отличается именно тем, что по его произведениям можно следить за постепенным развитием его не только как поэта, но вместе с тем и как человека и характера»⁴. И вот почему «стихотворения, написанные им в одном году, уже резко отличаются и по содержанию, и по форме от стихотворений, написанных в следующем»⁵. Вот почему в одних стихотворениях психологизм проявляется больше в других – меньше.

     В 1831 году Пушкин написал стихотворение  «Эхо».

     Это была аллегория, каких у Пушкина  не так уж много во всей его лирике.

       Он сравнивал поэта с эхом, которое откликается «на всякий  звук»:

     Ревет ли зверь в лесу глухом,

     Трубит  ли рог, гремит ли гром,

     Поет ли дева за холмом…

     В его поэзии царит такое же многоголосье, какое господствует и в самой  жизни:

     Ты  внемлешь грохоту  громов,