Речевая манипуляция в политической речи

     Я вообще не уверен, что  СПС пройдет в  Думу и продолжит  оказывать свое тлетворное влияние на национальную политику и экономику (Д.О. Рогозин) [«АиФ. Свободный  взгляд», № 11, 2003].

     В таких случаях сложное общественное событие однозначно и совершенно бездоказательно оценивается таким  образом, как это хочет представить  говорящий:

     Угроза  России сохранится до тех пор / пока олигархи и их политические адвокаты / например СПС и Борис Немцов будут у власти / у нас не будет  здорового государства / здорового  общества / здоровой армии // (Д.О. Рогозин) [НТВ, «Свобода слова», 28.11.2003];

3.МАНИПУЛЯТИВНЫЕ ТАКТИКИ

     Но  если демагогические приемы просты в  применении и доступны каждому, даже начинающему политику, то использование  средств манипуляции требует  некоторой тонкости, даже мастерства. Большой диапазон манипулятивных средств  воздействия в наших материалах продемонстрировали Г.А. Явлинский, В.В. Жириновский и Д.О. Рогозин. Средством  морального уничтожения политического  оппонента у них является, например, тактика гиперболизации, утрирования, которая у Г.А. Явлинского сочетается с присущей лидеру «Яблока» иронией:

     А уж когда он [В.В.Путин] победит / а победит  он непременно / если уж альтернативы нет / тогда можно и  военную подготовку с детского сада / и призыв / и контртеррористическую  операцию продолжить в других регионах страны / для укрепления единства России // [1 канал, «Мы и времена», 20.02.2000].

     Вообще  политики очень любят указывать  на чрезвычайные события и критические  ситуации, якобы грозящие народу. Любое  неблагополучие в стране квалифицируется  как важная проблема и раздувается. Избирателей запугивают катастрофическими  последствиями, неутешительными прогнозами развития страны (хаос, гражданская  война, возврат прошлого, распад России и т.д.), которые могут возникнуть в случае победы политических противников.

     При нынешней власти сельское хозяйство ждёт фактически обезземеливание / лишение  средств производства / и превращение  в наёмных батраков // Это касается не только сельского хозяйства // (С.Ю. Глазьев) [ТВЦ, «Выборы-2004», 4.03.2004];

Используется  политиками и тактика компрометации:

    Повышать  цены на водку / это  вещь которую нельзя делать // Это перпендикулярно  жизни народа // Вспомните  восемьдесят седьмой  год! Это не так  делается // Что думал  Путин когда увидел, что цены на водку  повышаются? ( Г.А. Явлинский) [1 канал, «Мы и времена», 20.02.2000].

    Мысль адресата направляется на формирование отрицательно-оценочного суждения о  политическом лидере за счет упоминания его имени в контексте печально знаменитой антиалкогольной кампании, с которой обычное рыночное подорожание  водки ничего общего не имеет. Здесь  используется прием ложной аналогии.

    Вообще, у политика, ориентированного на победу любой ценой, довольно большой арсенал  приемов, методов психологической  обработки аудитории, к которым  относятся такие, как отвлечение внимания от основной проблемы, ложь, подтасовка фактов и пр. Определяющую роль при манипуляции играют способы подбора и интерпретации фактов, которые диктуются определенной целью автора. В современном обществе информация является частью повседневной жизни и инструментом в руках политиков. «Манипуляции немыслимы без преднамеренного искажения реального положения вещей путем замалчивания одних фактов и выпячивания других, публикации ложных сообщений, пробуждения у аудитории негативных эмоций с помощью визуальных средств или словесных образов и т.д.» [Цуладзе 1999: 120]

    В сравнительно небольшом интервью, примеры  из которого мы уже приводили, можно  видеть обширный набор средств внушения, употребленных опытным политиком  Г.А. Явлинским в спекулятивной  форме.

    В.В. Познер: Как вы объясните  популярность Путина?

    Г.А. Явлинский: А я  постараюсь обсудить это с другой стороны // А давайте посмотрим  что за эти шесть  месяцев происходило  у нас в стране // Вот у нас взрывались дома // У нас началась антитеррористическая операция и превратилась в широкомасштабную войну с непонятным исходом // Потом прошли самые грязные  за всю историю  Российской Федерации  выборы / ну самые  грязные по стилистике / когда творилось  на экранах в том  числе первого  канала / все то что  люди с трудом могли  принять // Потом произошла  совершенно непонятная вещь особенно для  тех кто например голосовал за «Единство» как за Путина // Произошло  соединение коммунистов  и жириновцев в  такой противоестественный  блок / такой КоЖиЕд появился // Потом  вдруг обменяли журналиста на военных / гражданского / на военных // Потом  снова стали взрываться дома в Хабаровске // Потом опять пошло предупреждение о том что все опять может взрываться // Скажите / вы действительно считаете что всему этому нет альтернативы?

    В.В. Познер: Нет-нет / ведь я вам задал  другой вопрос / как  объяснить популярность Путина?

    Г.А. Явлинский: А кто  вам сказал что  Путин популярен?

    В первую очередь обращает на себя внимание прием подтасовки фактов. Несколько  синтаксических конструкций параллельной структуры с анафорическим наречием потом в качестве средства связи  содержат напоминание о террористических актах, «грязных» выборах и других негативных событиях, которые произошли  во время пребывания Путина у власти и за которые он может нести  ответственность. Предложение с  детерминантом снова оказывается  в одном ряду с этими напоминаниями. Таким образом бытовое событие (утечка газа в жилом доме в Хабаровске) за неимением подходящего «свежего»  факта, подтверждающего якобы бездарное  руководство страной исполняющего обязанности президента Путина, умело  внедряется в ряд катастроф, за которые  тот должен ответить. Тем самым  достигается цель дискредитации  политического противника перед  началом предвыборной кампании.

    В приведенном выше отрывке находим  и уклонение Г.А. Явлинского от ответа в форме контрвопросов с переходом  к новой теме, более выигрышной (потому что обвинять легче, чем объяснять) и потому более желательной для  говорящего, и риторический вопрос как навязывание своей точки  зрения. Отметим, что контрвопрос  – вполне допустимый прием полемики с оппонентом. Но здесь не дебаты, а интервью, инициатива в диалоге  принадлежит ведущему, и задача интервьюируемого – в ответ на вопрос журналиста изложить свою позицию, свое мнение. Таким  образом, политик нарушает и жанровые нормы.

    Будучи  имплицитным выражением утверждения, риторический вопрос в этом фрагменте  выступает в качестве маркера  рематической прогрессии – отправной  точки в цепочке рассуждений. Это вопрос – предположение, требующий  однозначного ответа. В вопросе содержится версия ответа, но вопросительная форма  снимает модальность категоричности. Намерение Явлинского здесь –  направить мыслительные действия слушающих  по предложенной им версии. Заметим, что  употребление разных видов вопросительных высказываний – одна из примечательных особенностей идиостиля лидера «Яблока».

    Часто политики используют такие манипулятивные приемы, когда идеи, суждения, оценки внедряются в сознание адресата скрыто. В речевом плане это выражается в построении высказываний с намеренно  допущенными смысловыми лакунами, провоцирующими адресата на «заполнение» этих лакун  не высказанными автором, но выводимыми на основе законов речевого общения  суждениями. Приведем пример подобной речевой импликатуры из анализируемого диалога Г.А. Явлинского с В.В. Познером. Политик опять не отвечает на вопрос журналиста о причинах популярности своего соперника в борьбе за президентское  кресло прямо, а сам задает ведущему серию вопросов, которые должны подвести слушателей к выводу о недостоверности  данных рейтинга:

Г.А. Явлинский: Скажите / кто был самым  популярным в апреле?

В.В. Познер: Лужков //

Г.А. Явлинский: А в  июле?

В.В. Познер: Примаков //

Г.А. Явлинский: А в  августе? / Степашин // А потом? / Уже Путин // Сколько времени  прошло между этими  «безальтернативными» кандидатами? // А  у нас еще кампания не началась //

     При использовании политиками стратегии  нападения приемы языковой манипуляции  направляются не только на избирателей, но и на непосредственного адресата – оппонента, присутствующего в  телестудии. «Принципиально важным является вопрос о разграничении двух типов  адресатов в манипулятивном дискурсе: адресата-оппонента и адресата-публики» [Карасик 2002: 97]. Для этих целей в  речи политиков, по нашим наблюдениям, нередко используется провокационный вопрос. Например: Скажите / не считаете ли вы свою политику финансовую / по отношению к армии / действительно предательством? (Г.А. Явлинский А.Б. Чубайсу) [НТВ, «Глас народа», 26.11.1999]. Этот вопрос действительно можно назвать провокационным, так как он не преследует никакой иной задачи, кроме цели поставить противника в тупик, и заставляет оппонента оправдываться.

     В полемике с А.Б. Чубайсом Г.А. Явлинский  применяет и другой манипулятивный прием – голословные, бездоказательные обвинения (инсинуации):

Самое большое количество самоубийств среди  наших офицеров случилось  именно оттого / что  вы лично / перестали  платить им зарплату; Вы / лично вы / в  течение девяносто  шестого / девяносто  седьмого / девяносто  восьмого годов / пока вас не убрали из правительства / передавали деньги в Чечню  якобы на экономическое  восстановление / а  на самом деле на вооружение бандитов //

Такие приемы в  сочетании с другими: навешиванием ярлыков и оскорблениями - в расчете  на эмоциональную неустойчивость противника составляют тактику выведения оппонента  из себя.

В целом можно  отметить, что в речи политиков  манипулирование достигается в  языковом плане преимущественно  оперированием пропозициями на текстовом  уровне (в рамках фрагмента текста или в пределах одного предложения). Это отличает приемы манипулирования, используемые политиками, от манипуляций  в языке СМИ, где, по данным исследователей используются единицы и лексического, и синтаксического уровней, их семантико-стилистические сочетания [Быкова 2000а, 2000б; Ермакова 2000].

4.СТРАТЕГИЯ САМОЗАЩИТЫ

    Легко предположить, что в условиях ожесточенной борьбы за власть политик, являющийся объектом дискредитации или прямого  нападения, делает ответный ход, используя  при этом аналогичную, «наступательную» или же другую - «оборонительную» стратегию. Выбор одного из двух вариантов определяется типом языковой личности политического  лидера, его установкой на кооперативное  или же конфликтное общение, а  также самой ситуацией общения.

    При этом «оборона» в конкретной ситуации может выступать в качестве самостоятельной  стратегии речевого поведения политика–  стратегии самозащиты, а может  сочетаться с агональными средствами воздействия, то есть переходить в «наступление». Так, в речи А.Б. Чубайса во время  его известного поединка с Г.А. Явлинским [НТВ, «Глас народа», 26.11.1999] встречаются  и средства защиты, и средства нападения. Это объясняется, возможно, тем, что  инициатива в этих дебатах принадлежала лидеру «Яблока», а А.Б. Чубайс вынужден был менять приемы в ответ на очередной  ход своего оппонента.

    В другом нашем примере Г.Н. Селезнев в интервью журналисту Н.К. Сванидзе [РТР, «Зеркало», 13.04.2002] использует преимущественно  стратегию самозащиты, чтобы отвести  нападки товарищей по партии, обвинивших его в предательстве интересов  КПРФ в Государственной Думе и  потребовавших его ухода с  поста председателя. Цель Г.Н. Селезнева - убедить в необоснованности этих обвинений в первую очередь избирателей, в том, что «не виноват он». Его задача также показать, что  невыполнение им решения руководства  партии не свидетельствует об отказе от коммунистических убеждений. Г.Н. Селезнев стремится сохранить за собой  голоса избирателей, что было весьма актуальным в преддверии создания им отколовшейся от КПРФ собственной партии.

    Рассмотрим  тактики стратегии самозащиты на материале данных

примеров.

4.1ТАКТИКА ОПРАВДАНИЯ

    Специализированной  тактикой стратегии самозащиты является тактика оправдания. Наблюдения показывают, что заключающаяся в самом  названии тактики сема «правда» так  или иначе проявляется в тексте выступления политика. Если у Г.Н. Селезнева это ключевые слова  «правильно», «неправильно» (Я поступаю правильно, потому что…), то у А.Б. Чубайса  в качестве речевого маркера тактики  оправдания выступает слово «правда»: