История мировых цивилизаций

  сложились  благоприятные или относительно  благоприятные условия для разрыва

  с  традиционализмом.  Германия,  Испания,  Италия,  Скандинавия   оказались

  вытесненными  на периферию. Но и страны, относящиеся  к центру,  развивались

  несинхронно,  неодинаково. Достигнутое первенство  было трудно удержать, ибо

  новая  эпоха   требовала  постоянных  новаций,  гибкости   политических   и

  экономических  структур. 

    Периферия  Западной Европы 

    Состав  периферии может вызвать удивление.  Ведь в нее  вошел  не  только

  Скандинавский   регион,  который  всегда  развивался  с  опозданием,  но  и

  Германия, Италия, Испания —  страны,  в   которых  довольно  рано  началось

  формирование  буржуазных  отношений.  Особенно   невероятна   метаморфоза,

  происшедшая  с Италией — родиной капитализма.

  Что же вызвало   такую  перемену  в  судьбе  некогда  сильных  европейских

держав?

Некоторые из них  вступили  в  новую  эпоху  при  неблагоприятных  внешних  и

внутренних    обстоятельствах.     Германия     пережила     опустошительную

Тридцатилетнюю  войну (1618—1648). Ганзейский торговый союз потерпел  фиаско,

потому что на Балтийском  море  хозяйничали  сильные  соперники  —  шведы  и

голландцы, а это  вело к  ослаблению  ранее  процветавших  немецких  городов.

Отрицательные   последствия   вызывала   и   политическая   раздробленность.

Государственное образование, носившее  громкое  название  Священная  Римская

империя германской нации,  состояло  из  ог-  ромного  количества  княжеств,

вполне самостоятельных  и  слабо  связанных  друг  с  другом.  Многочисленные

пошлинные сборы, которые должны были выплачивать  купцы, переезжая из  одного

княжества в другое, осложняли складывание единого  национального рынка.

   В столь  же трудном положении оказалась  и  Италия.  Как  и  Германия,  она

состояла  в  то  время  из  множества   независимых   государств.   Лишенная

государственного  единства,  почти  вся  Италия  стала  жертвой  королевской

династии  испанских  Габсбургов,  которые  втягивали  страну  в  бесконечные

разорительные войны, причем вели их на итальянской  территории.  После  1700

г.,  когда  пресеклась  линия  испанских  Габсбургов  и  началась  война  за

испанское наследство (1701—1714), на Италию стали  претендовать  австрийские

Габсбурги. Обосновавшись  на севере страны, они открыли следующую  серию  войн

с новой испанской  династией Бурбонов, которые закрепились  на юге.

   Помимо  этих внутренних неурядиц,  Италия,  истощенная  войнами,  потеряла

прежнее лидерство  в средиземноморской транзитной торговле.  В  XIV—  XV  вв.

оно было  основой  для  расцвета  городов-республик.  Теперь  торговые  пути

переместились на океаны, а  на  Средиземном  море  разбойничали  турецкие  и

североафриканские пираты. Итальянских купцов стали  вытеснять  голландцы,  а

потом англичане  и французы.

   Но самым  большим препятствием на  пути  к  модернизации  были  феодальные

отношения, надолго  задержавшиеся в  странах  периферии.  Нередко  сохранению

старых порядков содействовала королевская власть.

   Деревня  во всех странах европейской  периферии оставалась  феодальной.  На

крестьянах  по-прежнему  лежал  тяжкий   гнет   многочисленных   поборов   и

повинностей. Арендная плата была высокой: в Италии, например,  она  доходила

до 1/2 и даже до 2/3 урожая и часто взималась в  натуральной форме.

   Настоящим  оплотом крепостничества стала  Восточная  Германия.  У   тамошних

феодалов  оставались  очень  широкие  права   над   личностью   крестьянина;

ориентируясь на  товарное  производство,  они  возрождали  барщину  —  давно

забытое в передовых  странах Европы явление.

   Большая   часть  крестьянства  периферийных   стран   вела   полунищенское

существование, не имела возможности  повысить  производительность  сельского

труда,  но  и  не  отрывалась   от   земли.   В   результате   зарождавшаяся

промышленность  не обеспечивалась свободными рабочими руками.

   Буржуазия  была слаба, неконсолидирована  и слишком  зависима  от  властей,

чтобы претендовать на политическую власть.

   Опорой  старых порядков в Испании  и Италии стала  победа  Контрреформации.

Католическая  церковь  не  просто  отстаивала   свои   прежние   позиции   в

государстве, но и  утверждала  старую  систему  ценностей.  Особенно  мрачная

обстановка царила в Испании,  где  продолжала  свирепствовать  инквизиция  и

горели костры, на которых  сжигали  еретиков.  В  Германии  идеи  Реформации

сохранили свое влияние, но только в виде лютеранства  —  учения,  в  котором

отразилась дворянско-бюргерская идеология. Кальвинизм, который  нес  в  себе

дух и этику  капитализма, здесь не распространился.

Россия и США: страны молодого капитализма 

   Русский  путь модернизации.  В  России  процессы  развития  капитализма   и

модернизации  во  многом  определялись  той  политикой,   которую   проводил

абсолютизм. Уже  во второй половине XVII в.,  при  царе  Алексее  Михайловиче

(годы  правления  1645—1676),  начались  первые,  хотя  и   робкие   попытки

оказывать содействие национальной торговле и промышленности.  XVII  век  был

также переломным в смысле освобождения от диктата  византийского  культурного

влияния и обращения  к опыту Запада.

   Кульминацией  этого  процесса  явилась,  конечно,  эпоха  Петра  I  (годы

правления: 1682/9—1725), царя-преобразователя, который нанес  серьезный  удар

по традиционализму. Комплекс реформ, охватывавший многие  (хотя  и  не  все)

сферы жизни, казалось, должен был заложить прочную основу  для  модернизации

страны и утверждения  капитализма. Подчинение  церкви  государству,  введение

Табели  о  рангах,   способствовавшей   социальной   мобильности,   активная

протекция национальной промышленности и торговле, забота  об  образовании  и

просвещении страны, ломка традиционных устоев быта и  норм поведения —  такой

обширной  программы,  реализуемой  сверху,  не  знала,  пожалуй,   ни   одна

западноевропейская  страна.

   При этом  подражание Западу, в котором  часто упрекали и упрекают  Петра  1,

было отнюдь не главной целью, а имело лишь утилитарное, прикладное  значение

как способ модернизировать  Россию. «Подтягивание» России к модели  передовой

державы,  сильной  экономически  и  в  военном  отношении,  конечно,   имело

первостепенное  значение  в  условиях  битв,  которые  разыгрывались   между

модернизированными  и традиционными странами.

   Однако  реформы Петра 1, проводившиеся  в жизнь  варварскими  методами,  до

предела обострили  конфликт между государством  и  обществом.  Демократизация

политической жизни  не была  осуществлена.  Государственная  власть  еще  раз

подтвердила —  и в очень резкой форме —  издавна заявленные  ею  претензии  на

роль своеобразного  катализатора цивилизационного процесса.  А  общество  еще

раз получило возможность  убедиться  в  том,  что  к  нему  относятся  как  к

пассивному   материалу   для   исторических   экспериментов.   Не   случайно

впоследствии славянофилы  писали о резко обозначившемся в  ту  эпоху  расколе,

о  пропасти,  отделившей  власть  от  народа.  Однако  помимо  сопротивления

массового   сознания   существовал   более   важный   источник    внутренних

противоречий.

   Борясь  с традиционализмом, русский абсолютизм  укреплял главную его основу

— крепостную зависимость  значительной части населения. Реформы  вели  страну

в двух, в  сущности  противоположных,  взаимоисключающих  направлениях.  Это

проявилось уже  в Петровскую  эпоху,  но  и  преемники  великого  реформатора

продолжали начатую  им линию модернизации на основе традиционализма.  Поэтому

развитие промышленности в России шло  весьма  своеобразным  путем.  Проблема

рабочих рук решалась за счет труда крепостных. На протяжении XVII—XVIII  вв.

правительство  переводило  на  положение  крепостных  все  новые   и   новые

категории крестьянства, ужесточало личную зависимость  от  государства  даже

посадских людей.

   Американское  чудо. В североамериканских  английских  колониях  капитализм

едва ли не с  самого начала их существования получил  большие возможности  для

развития.

   Первые  поселения британских колонистов  появились в Северной Америке   лишь

в начале XVII в.,  но  численность  населения  росла  быстрыми  темпами.  За

первой — английской — волной эмиграции последовали  другие;  в  будущие  США

стали  приезжать  немцы,  голландцы,  швейцарцы  и   французские   гугеноты,

превращая колонии  в огромный «этнический котел». Уже  в первой половине  XVII

в. (в северных колониях прежде всего) начали  появляться  города  —  будущие

центры  промышленности  и  торговли.  Домашнее  ремесло  еще  долгое   время

сохраняло свое значение,  но  в  1640-х  гг.  возникли  первые  мануфактуры;

развивалось   судостроение.   В   Нью-Йорке   и    Пенсильвании    появились

железоплавильные  печи, и вскоре производство железа  увеличилось  настолько,

что это стало  беспокоить английские власти.

   И все-таки  на первых порах североамериканские  колонии жили  прежде  всего

за  счет  сельского  хозяйства,  в  котором  были  заняты  9/10   населения.

Английские  короли  пытались  насадить  за  океаном  феодальные   отношения:

раздавали  своим  приближенным  земли,  жаловали  хартии,  согласно  которым

землевладелец мог  отдавать свои земли зависимым держателям. Однако  развитие

колоний пошло  по иному, гораздо более прогрессивному пути.

   Только  в богатых,  работающих  на  внешний  рынок  южных   колониях  долго

сохранялось плантационное

хозяйство, основанное на рабском труде. На севере распространялось

фермерство, т. е. утверждался  капиталистический путь развития сельского

хозяйства. Этому  способствовали огромные неосвоенные  пространства земли.

Уход на Запад  был способом решения споров между  арендаторами и