Игровая концепция Й.Хейзенги

     3.Признаки, функции и законы игры.

     Й. Хейзинга анализирует главные признаки Игры. Всякая Игра есть прежде всего свободная деятельность: «первый основной признак игры: она свободна, она есть свобода».⁴

     Человеческий мир значительно увеличивает функции Игры, расширяет диапазон ее проявлений. Игра как разрядка жизненной энергии; как вид отдыха; как тренировка перед серьезным делом; как упражнение в принятии решений; как реализация стремлений к состязанию и соперничеству и поддержания инициативы - таковы лишь некоторые аспекты объяснения необходимости Игры в жизнедеятельности человека.

     Однако  вышесказанное еще не дает ответа на вопросы: Как Игра становится культурой? Как она закрепляется культурой? Какие виды и формы Игры характерны для культуры?

     Для ответа на них Хейзинга анализирует  главные признаки Игры. Всякая Игра есть, прежде всего, свободная деятельность. Игра по принуждению, по приказу становится навязанной имитацией, лишается главного смысла и назначения. Игрой заняты в свободное время, она не диктуется необходимостью и обязанностью, а определяется желанием, личным настроением. Можно вступить в Игру, но можно и не делать этого, отложить это занятие на неопределенный срок.

     В повседневной жизни Игра возникает как временный перерыв. Она вклинивается в жизнь как занятие для отдыха, создавая настроение радости. Но ее цели не связаны с пользой, выгодой, материальным интересом. Она обретает смысл и значение благодаря своей самоценности. Человек дорожит этим состоянием, вспоминая наслаждение, которое он пережил во время Игры, желает вновь испытать те же чувства.

     Игра обособляется от обыденной жизни местом действия и продолжительностью. Она разыгрывается в определенных рамках пространства. Это тоже признак Игры. Игра не может длиться бесконечно, у нее есть свои рамки начала и конца. Она имеет замкнутый цикл, внутри которого происходит подъем и спад, завязка и финиш. Поэтому в игру вступают, но и заканчивают. Фиксированность и повторяемость Игры определяют ее место в культуре. "Будучи однажды сыгранной, она остается в памяти как некое духовное творение или ценность, передается далее как традиция и может быть повторена в любое время"⁵, - пишет Й. Хейзинга. Во всех формах Игры повторяемость, воспроизводимость является важным признаком. (Так формируются обычаи и традиции).

     Далее. Любая Игра протекает внутри определенного пространства, которое должно быть обозначено. Арена цирка, Игральный стол, волшебный круг, храм, сцена, экран, судное место - все это особые территории, "отчужденные" земли, предназначенные для совершения игрового действа.

     Внутри  игрового пространства царит собственный, безусловный порядок. Внутри игрового пространства царит собственный, безусловный порядок. Это очень важный признак Игры: «Присущие игре свойства порядка и напряжения подводят нас к рассмотрению игровых правил. В каждой игре – свои правила. Ими определяется, что именно должно иметь силу в выделенном игрою временном мире. Правила игры бесспорны и обязательны, они не подлежат никакому сомнению.⁶ Он имеет непреложный характер, запрещающий нарушать правила Игры. Всякое отклонение от установленного порядка лишает Игру самоценности, воспринимается игроками как вероломство, обман. Правила игры обязательны для всех без исключения, они не подлежат сомнению или оценке. Они таковы, что стоит их нарушить, как Игра становится невозможной. Нарушители правил изгоняются из Игры с позором и наказанием. Игра - это святое и играть надо "честно и порядочно" - таковы ее внутренние законы. (Так появляется идея сакрального)

     «…культура  предполагает определенное самоограничение  и самообуздание, определенную способность  не воспринимать свои собственные устремления  как нечто предельное и наивысшее, но видеть себя отгороженной некоторыми добровольно принятыми границами».

     Несомненно, это также закладывается игрой  и в игре, ее правилами.

     Игра всегда требует сообщества, партнерства. Группировки, корпорации, ассоциации обладают способностью к самосохранению и консервации, обособляясь от прочего мира, используя игровые формы для укрепления. Так появляются сообщества. Для того чтобы усилить принадлежность к игре, используются ритуалы и церемонии, тайные знаки, маскировка, эстетическое оформление в виде особого костюма, символики.

     Категория игры может рассматриваться как одна из фундаментальных в исследовании духовной жизни. Для науки о культуре, - пишет Хейзинга, - важно понять, что именно означают образные воплощения в сознании народов. Проникнуть в тайные и явные смыслы игры - задача культуролога.

     4. Игровой элемент в разных сферах деятельности.

     4.1.Игра  в судопроизводстве.

     И .Хейзинга предлагает следующее определение Игры как феномена культуры «Игра есть добровольное действие либо занятие, совершаемое внутри установленных границ места и времени по добровольно принятым, но абсолютно обязательным правилам, с целью, заключенной в нем самом, сопровождаемое чувством напряжения и радости, а также сознание "иного бытия", нежели "обыденная жизнь"».

     В этом определении объединены все  основные признаки Игры. Культура возникает  в форме Игры, первоначально она  разыгрывается и тем самым  закрепляется в жизни общества, передается от поколения к поколению. Так  было во всех архаических традиционных обществах. Культура и Игра неразрывно связаны друг с другом. Но по мере развития культуры игровой элемент может вытесняться на задний план, растворяться в сакральной сфере, кристаллизоваться в науке, поэзии, праве, политике. Однако возможно и изменение места Игры в культуре: она может вновь проявиться в полную силу, вовлекая огромные массы. "Священный ритуал и праздничное состязание - вот две постоянно и повсюду возобновляющиеся формы, внутри которых культура вырастает как Игра и в игре". Игра всегда ориентирована на удачу, выигрыш, победу, приносящие радость и восхищение. В этом проявляется ее состязательный характер. В игре наслаждаются одержанным превосходством, торжеством, триумфом. Результатом выигрыша может быть приз, почет, престиж. Ставкой в Игре становится золотой кубок, драгоценность, королевская дочь, пост президента. Люди соперничают в Игре, состязаясь в ловкости, искусности, но при этом соблюдая определенные правила.

     Й. Хейзинга описывает судебный процесс  как состязание, словесный поединок, азартную игру, спор о вине и невиновности, оканчивающийся чаще победой суда, нежели поражением. Правосудие всегда совершается в особо отведенном месте; оно отгорожено от повседневной жизни, как бы выключено из нее. "Это  настоящий магический круг, игровое  пространство, в котором временно упраздняется привычное социальное подразделение людей". Судьи на время становятся выше критики, они  неприкосновенны, облачены в мантии, надевают парик. Тем самым подчеркивается их причастность к особой функции  правосудия. Судебный процесс опирается  на жесткие правила, нормы кодекса, согласно которым отмеряется наказание. В архаических обществах суд  совершался по жребию, как проявление божественного решения. Состязание принимает форму пари, обета или загадки. Но во всех вариантах оно остается Игрой, в основе которой лежит уговор действовать согласно установленным правилам.

     Как игровое качество, так и качество состязательности -  возносимые оба  в сферу священного, как того требует  для свершения правосудия всякое общество - до сих пор пронизывают  самые различные формы правовой жизни:

• всякое место для свершения правосудия - священное место, отрезанное, отгороженное от обычного мира, это магический круг, игровое пространство, внутри которого привычное деление людей по рангу временно прекращается, на время они делаются неприкосновенными;
• судьи до сих пор уходят из “обыденной жизни”, прежде чем приступить к отправлению правосудия: облачаются в мантию или надевают парик, сам судейский парик есть нечто большее, чем реликт прежнего церемониального облачения. По своей функции он может считаться близким родичем примитивных танцевальных масок первобытных народов. И то и другое делает человека “иным существом”;
• в процедуре, разворачиваемой перед лицом судьи, во все времена и при всех обстоятельствах стороны с такой силой, с такой остротой, с такой устремленностью хотят добиться победы, что агональный элемент не может быть исключен ни на мгновение. При этом система правил, которая неизменно царит в этой борьбе, формально и целиком помещается в рамки хорошо организованной антитетической игры.⁷

           Здесь Й. Хейзинга делает акцент на том, что взаимосвязь права  и игры в архаичной культуре может  быть рассмотрена под тремя различными точками зрения: судебный процесс  как вид азартной игры, как состязание, как словесный поединок.

     Азартная  Игра. Если переместить взгляд  правовой практики высокоразвитых форм цивилизации на ту же сторону далеко не столь ушедших вперед стадий культуры, то увидим, что представление о правоте или неправоте, то есть этико-юридическая идея затмевается в сознании общества представлением о победе или поражении, т.е. идее чисто агонального свойства. Элемент случая и тем самым игры выступает на первый план по мере перемещения в примитивное правосознание. Здесь предоставлена сфера мышления, где понятие о решении, источником которого могли быть предсказания оракула, божий суд, выпавший жребий, иными словами Игра (так как непреложность решения вытекает лишь из правил игры) а вместе с ним и приговор, воспринимались еще как единое целое.

     Состязание  или спор об заклад. Примитивная связь права, жребия и азартной игры можно обнаружить в традиции германского народа, “само состязание, замечет автор, сама Игра ради того, чтобы одержать победу является здесь исходным пунктом. Исход игры, зависящий лишь от счастья, сам по себе есть священная воля. И судопроизводство, и обычаи божьего суда коренятся в практике агонального решения спора вообще: с помощью жребия или испытания силы. Примером тому является спор об заклад: английское право вплоть до XIX  века знало эту форму судебной процедуры в гражданских делах: с одной стороны, противники во время судебного поединка брали на себя обязательство в определенный день присягнуть в своей невиновности; с другой стороны - когда один из противников предлагал поединок. До XX века в Англии сохранилось пари об исходе суда.

     Словесный поединок.    Им остается судоговорение по своей  сути. Агон почти полностью состоит здесь в  стремлении превзойти друг друга в изощренных поношениях и оказываться на высоте положения. Хейзинга приводит пример замечательного доказательства взаимосвязи игры и культуры, а именно состязания в игре на барабане или песенные поединки гренландских эскимосов, где имеется дело со случаем, когда функция культуры, называемая судопроизводством, еще не высвободилась полностью из  сферы игры и не утратили своего характера. Итак, здесь мы имеем дело с культурной практикой, выполнявшей функцию судебного разбирательства в чисто агональной форма и одновременно являющееся игрой в самом подлинном смысле слова. Причем всему сопутствует смех и веселье.

     Таким образом, Й. Хейзинга убедительно доказывает взаимосвязь игры и права на основе архаических форм отправления судопроизводства и их элементов, оставшихся в современном  праве.

     Поскольку Игра обнаруживается во всех культурах, всех времен и народов, это позволяет Й. Хейзинга сделать вывод, что "игровая деятельность коренится в глубинных основах душевной жизни человека и жизни человеческого общества". Культ разворачивался в священной Игре.

     4.2.Проявление Игры в войне.

     Оба понятия "сражение " и "Игра" нередко сливаются. Всякая схватка, если она ограничивается определенными правилами имеет - уже в силу этого ограничения - формальный признак игры, особо напряженной, решительной, но в тоже время и чрезвычайной наглядной. Сражение как одна из функций культуры всегда предполагает наличие ограничительных правил, требует, до известной степени,  признания за собой некоторых качеств игры. В архаической, столь романтической - варварской сфере взглядов, кровавая битва, праздничное воинское состязание и пышный турнир, будучи связанный определенными правилами, все вместе воспринимается в рамках первичного представления об игре. О войне же можно говорить как о функции культуры в той степени, в которой она ведется в границах некоего круга, члены которого признают равенство или равноправие друг друга. На таких ограничениях до новейшего времени покоилось международное право, в котором выразилось стремление включить войну в сферу культуры (над замешанными сторонами возвышалась идея общности, признававшая своих членов "человечеством", с соответствующими правилами и притязаниями на обращение с каждым из них как с "человеком"). И только теория "тотальной войны" полностью отказывается от остатков культуры, и тем самым игровой функции войны.

     Итак, Й. Хейзинга, прежде всего взаимосвязь  игры и культуры видит в агональном характере войны: состязательный момент вступает в действие с той минуты, когда воюющие стороны начинают видеть в друг друге противника, сражающее за то, на что он имеет  право.

     Одной из форм состязания в архаический  период культуры является поединок (группа воинов бросает вызов равному  числу вражеских воинов), где личное единоборство может служить оракулом, предвещающим исход будущего сражения;

     Наиболее  яркий пример такого поединка - эпоха, получившая современное название "раннего  нового времени", когда дуэль принимает  чрезвычайно кровавые формы.