Альтернативные варианты и перспективы преодоления кризиса в российской экономике: от «шоковой терапии» к «новой индустриализации»

    Во-вторых, резкое ослабление политических  позиций Президента.  Настаивая

на утверждении С. Кириенко на посту премьера, Б. Ельцин фактически  взял  на

себя   ответственность   за   результаты   деятельности   нового   Кабинета.

Девальвация и  дефолт  стали  мощным  ударом  по  Президенту,  а  увольнение

Кабинета  и переплетение политического кризиса с финансовым привело к  новому снижению уровня доверия к Б. Ельцину и укреплению политических позиций  тех, кто требовал смены конституционного строя и переизбрания Президента.

    Финансовый кризис явно  может  иметь  существенное  оздоравливающее воздействие на экономику:

- обусловлена необходимость  реструктуризации  банковской  системы,  сжатие рынка госбумаг заставит банки обратиться к реальной сфере

- коммерческий сектор был вынужден сократить свои расходы, что  лишило  его  чрезмерного превосходства по доходам по сравнению с производством;

- девальвация рубля, нанеся удар по банкам, импортопотребляющим отраслям  и  населению, открыла возможности для ряда других отечественных отраслей.

     Это отнюдь не основные экспортные  отрасли - нефть и газ, поскольку  они

приобретают много импортного оборудования  и  материалов  и  главное  сильно закредитованы. Но аграрный сектор, фармацевтика,  бытовая  техника,  отчасти легкая промышленность,  базирующиеся  на  отечественном  сырье,  вообще  все отрасли,   способные   производить   конкурентоспособную    продукцию    для внутреннего рынка и на экспорт, не привлекавшие прежде западные  кредитов  и располагающие внутри страны базой сырья, материалов,  компонентов,  получили преимущества  примерно  на  2-3  года,   которые   они   непременно   должны реализовать.

      До  августа  аграрный  сектор  на  рынке  продовольствия  25%  занимал

импорт. Для такой страны, как  Россия,  естественна  доля  импорта  примерно

10%. Разница  - это рынок емкостью  около  30  млрд.  долл.  в  год,  который

должны  занять отечественные производители. Не случайно был поставлен  вопрос об угрозе голода в России и необходимости  гуманитарной  помощи  со  стороны США и Западной Европы. Это - прежде всего попытка сохранить за  собой ранее захваченные рынки, причем с помощью демпинга на государственном уровне. Специалисты отмечают позитивное влияние девальвации на  сближение цен, применяемых в наличных расчетах (в рублях или долларах)  и в бартерных и зачетных сделках, что сулит продвижение в борьбе с неплатежами и  повышение уровня монетизации экономики[34,с.140]. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

  2.3 Возможности преодоления последствий экономического кризиса в России  и современная антикризисная политика

         Антикризисная программа должна иметь стратегический характер, определять экономическую политику на длительную перспективу. Антикризисная программа базируется на комплексе мер, предотвращающих повторение новых кризисных ситуаций. Необходимо лечить причины, а не следствия обвала экономики. В противном случае российская экономика будет хронически предрасположена к повторению разрушительных кризисов.

       Организация инвестиционного процесса. Создание системы «длинных» денег. Безусловно, для создания мобилизационной рыночной экономики главное - организация инвестиционного инновационного процесса. Россия практически самоустранилась от прямого бюджетного финансирования конкретных проектов. В списке остались фундаментальная наука и некоторые закрытые проекты оборонного характера. Может быть, это и правильно. Тогда для всех прочих остается банковская система. Однако в этой системе есть некоторый сбой. Государство и население дают коммерческим банкам деньги, которые можно вложить в реальную экономику, а можно на них купить валюту и эмигрировать ее в западные финансовые структуры или можно через залоговые аукционы на государственные деньги приватизировать, например, «Норильский никель» и другие объекты общенационального достояния[32,с.5].  И это естественное положение вещей. Известно, что коммерческим банкам нужна «маржа», прибыль от денег, а не от товара. Поэтому они по экономической природе равнодушны к инвестициям в реальную экономику. Но ведь в каждой цивилизованной стране существуют банки долгосрочного инвестиционного развития. Они работают в ином, отличном от коммерческих банков кредитном режиме. Главное в нем - целевое кредитование. Такие кредиты направляются в инфраструктуру, создание гидростанций, космических проектов, решение проблем наследственности и смежные сферы здравоохранения и т. д. Целевые кредиты нельзя использовать на валютных биржах и в спекуляциях акциями. Они выдаются и, главное, оплачиваются под конкретный проект. Заемщик не имеет живых денег. Он заказывает подрядчикам конкретные работы и материалы и отсылает их счета в банк долгосрочного развития. Если банк сочтет эти работы соответствующими инвестиционному проекту, он их оплатит. К сожалению, в России система целевого долгосрочного кредитования, находится в зачаточном состоянии.  Но созданием системы долгосрочного кредитования проблема оживления инвестиционного процесса не ограничивается. Есть более глубокая проблема инвестиционной политики, тесно связанная с методами борьбы с инфляцией. Имеется в виду общий подход к проведению процентной политики и регулированию ставки рефинансирования Центральным Банком. Этот вопрос имеет и серьезное теоретико-методологическое значение.

       Концептуальной позицией отечественных реформаторов-монетаристов была и есть идея максимального сдерживания денежной массы как основного рычага борьбы с инфляцией. От Гайдара, Илларионова до Ясина все твердят: меньше денег у потребителя - ниже цены у производителя. Но деньги это тоже товар. Сокращение денежной массы ведет к дефициту и удорожанию денег. Проценты по кредитным ресурсам растут, особенно, если частные капиталы и государство активно выводят свои доходы из страны. Предприятия вынуждены брать кредиты не только на инвестиции, но и на оборотные средства (которые обесценились в первые месяцы реформ) под высокие проценты. Но эти проценты, естественно, включаются в цены товаров и услуг, и их должны оплачивать потребители. Если у потребителей нет денег, то цены отнюдь не снижаются. Предприятия или сокращают производство, или разоряются. Именно это стало очевидным в 1990-е годы, когда производство упало на 30-40%, а некоторые отрасли обрабатывающей промышленности практически просто исчезли. Инфляция колебалась от 839% в 1993 г. до 21,8% в 1996 г. Ставки же Центрального Банка в эти годы колебались от 185 до 104%. Сейчас при некоторой стабилизации ставка ЦБ в период кризиса вначале поднялась до 13%, а затем понизилась до 10. Коммерческие банки предоставляют кредиты реальному сектору под 15-20%, а инфляция держится в рамках 13-12%. Дорогие деньги рождают высокие цены. Об этом свидетельствует мировой опыт, в частности опыт США. В течение многих лет ставка рефинансирования Федеральной резервной системы США не превышала 3-5%. Инфляция в эти же годы колебалась от 1,6 до 5%. В период кризиса ФРС снизила ставку рефинансирования до 0,25%. Наступил период дефляции, роста покупательной способности потребителей. Это было сделано резко, и эффект оказался незамедлительным[32,с.6].  Аналогично поступила и Западная Европа.

     Но для российских прозападных реформаторов иногда Запад не указ. Снижение процентной ставки Центрального Банка России происходит с раскачкой, рассчитано на длительный период. Вот, мол, снизится инфляция, тогда снизим ставку рефинансирования. На самом деле все наоборот. Недорогие кредитные ресурсы стимулируют оживление производства, поощряют инновации, развитие среднего и мелкого бизнеса, делают их продукцию более доступной потребителю. Поэтому ставку по кредитным ресурсам ЦБ России должен срочно понизить до 4-5%. К сожалению, даже прямые указания руководителя правительства РФ тормозятся псевдореформаторами-чиновниками.

     По  инициативе Президента России Дмитрия  Медведева и экспертов в области экономики и финансов была разработана Концепция «новой индустриализации» РФ, куда вошли проекты, заявленные к реализации до 2020 г., общий объём инвестиций по которым превышает 13 трлн. рублей. Региональный срез совокупности инвестиционных проектов позволяет говорить о том, что их реализация будет способствовать в целом выравниванию уровня экономического развития регионов России и преодолению социальных диспропорций. При этом большая часть инвестиций в рамках крупнейших проектов будет направлена не в центральную, наиболее хозяйственно освоенную часть России, а в восточные регионы, испытывающие дефицит инфраструктурных и промышленных проектов. В ближайшей перспективе на Востоке страны будет идти индустриализация, а на Западе – терциализация экономики.

     В региональной структуре крупных  инвестиций на долю Дальневосточного и Сибирского федеральных округов приходится 46 %, а доля западных регионов (Центральный ФО, Северо-Западный ФО, Южный ФО и Приволжский ФО) не превышает 40 % (приложение А, рис. А.1).

     Масштаб инвестиционных проектов изменяется при  движении с запада России на восток. В западных регионах предполагается осуществить большее число инвестиционных проектов, чем в Сибирском или Дальневосточном ФО, но при этом масштаб проектов, реализуемых на западе страны, значительно скромнее. Это связано с отраслевой спецификой инвестиций: на востоке преобладают капиталоемкие проекты в добывающей промышленности и инфраструктуре, на западе – менее масштабные проекты, связанные со строительством, а также с электроэнергетикой и металлургией. Дальневосточный и Сибирский федеральные округа благодаря реализации масштабных инфраструктурных проектов смогут преодолеть ограничения в своем развитии, при этом появление современных коммуникаций будет стимулировать приток инвестиций в эти пока еще слабо освоенные регионы России. В ближайшее время большинство проектов, реализуемых на Востоке, будет связано с освоением месторождений углеводородов, но можно ожидать, что развитие сырьевой базы будет способствовать развитию перерабатывающих отраслей с большей долей добавленной стоимости. Положительным элементом в реализации инвестиционных проектов в данных регионах является то, что многие проекты структурированы как комплексные, направленные на развитие как добывающих, так и перерабатывающих отраслей при одновременном развитии необходимой инфраструктуры. Это позволяет повысить эффективность функционирования предприятий, усилить мультипликационный эффект от реализации этих проектов для хозяйства региона.

     В Уральском федеральном округе отраслевая структура инвестиций отличается большей диверсификацией. В Ямало-Ненецком и Ханты-Мансийском автономных округах планируется освоение богатой ресурсной базы, на юге - в Томской области – будет создан крупнейший металлургический комплекс на базе Бакчарского железорудного месторождения. Уральские регионы будут постепенно избавляться от топливной специализации и сохранят свой статус лидеров российской металлургии, химии и энергетики. Активно будет развиваться первичная переработка ресурсов, добываемых на Востоке и в Западной Сибири, причем основной объем инвестиций будет направляться на глубокую модернизацию и техническое перевооружение производств, построенных еще до революции и в советский период. Машиностроение, являющееся для Урала отраслью специализации, пока «не дождалось» столь же масштабных финансовых вливаний.

     Приволжский федеральный округ останется  одним из важнейших центров отечественной  химии и машиностроения. Масштабная модернизация в ближайшем будущем ожидает химические заводы и электростанции региона. Значение машиностроения несколько уменьшится, так как крупных инвестиций в данную отрасль не предполагается. Регионы Поволжья в своем развитии пойдут разными путями: одни из них усилят ориентацию на переработку ресурсов (как первичную, так и глубокую – пример Татарстана), другие сохранят свою машиностроительную ориентацию (Нижегородская и Самарская области).

     В Южном федеральном округе будет  создана экономика, основанная как  на нефтегазовых, так и на агроклиматических  и рекреационных ресурсах. Первичную переработку нефтегазового сырья, добываемого в Каспийском регионе, будут осуществлять новые газохимические комплексы в Астраханской области и Калмыкии. Однако основные позиции в структуре промышленного производства после 2020 года займут топливная промышленность и энергетика – отрасли, в которых начинается реализация капиталоемких инвестиционных проектов. Развитие непроизводственного сектора будет стимулироваться подготовкой к зимней Олимпиаде 2014 года в Сочи.

     В Центральном федеральном округе, за исключением Москвы, активное развитие получит энергометаллургический комплекс, который будет развиваться в новом для России формате - это заводы, специализирующиеся на сверхтонком литье, что позволит повысить их экономическую эффективность и снизить негативное влияние на окружающую среду. Традиционные отрасли специализации – машиностроение и пищевая промышленность - получат значительно меньше инвестиций.

     В структуре инвестиций Северо-Западного  федерального округа доминируют топливная промышленность, цветная металлургия, лесная промышленность и энергетика – отрасли, которые потеснят производства традиционной специализации – машиностроение и пищевую промышленность. При этом масштабные проекты крупнейших международных автопроизводителей в Ленинградской области позволят району стать одним из центров отечественного машиностроения. В приложении А (рис А.2) представлены регионы-лидеры по объему заявленных крупных инвестиционных проектов, 2008-2020 годы, млрд. рублей, там же (рис. А.3) отражено распределение заявленных на 2008-2020 годы крупных инвестиционных проектов по отраслям.

         Антимонопольное регулирование. Перейдем теперь к другой, не менее важной проблеме. Миной замедленного действия, подготавливающей экономический кризис, является супердоходность определенных товаров или видов деятельности. Это прослеживается и на мировом, и на российском уровне. В год вступления Буша-младшего в должность президента США (2001 г.) цена барреля нефти на мировом рынке составляла 22 долл. Что могло произойти в нормальной, ориентированной на нефтяной экспорт, экономике, если к июлю 2008 г. эта цена выросла в шесть с половиной раз? Ответ: экономика деградировала в суперспекуляцию. От нефтяных цен все пошло по цепочке. И вот уже цена квадратного метра жилья в Москве превышает в три-четыре раза его себестоимость. Таковы последствия спекулятивной экономики. Конечно, все это рано или поздно, но лопнет[32,с.6].