Автор работы: Пользователь скрыл имя, 19 Февраля 2011 в 17:05, реферат
Преображенский Борис Георгиевич (1939 г/р.) - доктор экономических наук, профессор, действительный член (академик) Российской Академии Естественных Наук, Российской академии проблем качества, Международной академии науки и практики организации производства, Международной академии наук о природе и обществе, почетный доктор Европейского Университета. С 1973г. доцент, декан факультета, профессор, заведующий кафедрой Воронежского политехнического института (ныне Воронежский государственный технический университет).
Борис Георгиевич Преображенский 1
Леонид Витальевич Канторович 2
Евгений Евгеньевич Слуцкий 9
Михаил Иванович Туган-Барановский 13
Это описание прекрасно рисует нам картину затруднений, с которыми связан был оборот всех народов, пока они не перешли к чеканке монеты, и устранение этих неудобств должно было казаться тем желательнее, чем чаще последние ощущались каждым хозяйствующим индивидом.
Сначала, по-видимому, хозяйствующие люди нашли необходимым устранить первого рода затруднение - определение пробы металла. Клеймо, наложенное на слиток металла публичной властью или лицом, заслуживающим доверия, гарантировало не вес его, а пробу; оно освобождало владельца такого слитка от неприятного, сопряженного с расходами испытания его при передаче лицам, полагавшимся на наложенный знак. Металл подобной чеканки нужно было, как и раньше, взвешивать, но не требовалось уже испытывать его пробу.
Одновременно с этим, а в некоторых случаях, быть может, позже хозяйствующие люди напали на мысль обозначать таким же образом и вес слитков металла: делить его предварительно на куски, чтобь посредством формы, заслуживающей общего доверия, определять и вес, и пробу его. Лучший способ заключается, естественно, в том, что благородный металл делили на мелкие куски, удовлетворяющие потребность оборота, само же обозначение предпринимали так, чтобы сколько-нибудь существенное умышленное уменьшение гарантированного в своем весе и пробе куска металла становилось сейчас заметным. Этой цели способствовала чеканка металла, и таким образом произошли наши монеты, которые в сущности представляют не что иное, как куски металла, проба и вес которых установлены с точностью, удовлетворяющей практическим целям хозяйственной жизни, и которые посредством заслуживающей доверия формы защищены от обманных посягательств, благодаря чему облегчается передача при меновых операциях требуемого количества благородного металла, производимая теперь без затруднительного испытания, - отделения куска и взвешивания, а исключительно путем сосчитывания. Народнохозяйственное значение монеты заключается поэтому в том, что она (отвлекаясь от механической операции разделения благородного металла на требуемые количества) устраняет при приеме металла испытание его подлинности, пробы и веса, а при дальнейшей передаче - необходимость доказывать все эти обстоятельства, освобождая, таким образом, от предварительных мер, связанных с разного рода неудобствами, потерей времени и экономическими жертвами. В результате и без того большая природная способность благородных металлов к сбыту увеличивается в немалой степени [первоначально металлы обращались в кусках, содержавших единицы веса, вообще принятые в торговле. Римский асс был сначала фунтом меди, английский фунт стерлингов состоял во времена Эдуарда I из фунта (по тауэрскому весу) серебра определенной пробы, а французский ливр во времена Карла - из тройского фунта серебра. Английские шиллинг и пенни были тоже единицами веса, употреблявшимися в торговле вообще. "Когда квартер пшеницы стоит 12 шиллингов, - говорит один старый статут Генриха III, - белый хлеб ценой в пенни должен весить 11 шиллингов и 4 пенса" (ср. Ad. Smith. W. о. N. В. I. Ch. 4). Известно также, что наша марка, пфенниг, шиллинг были единицами торгового веса. Порча монеты, производимая впоследствии часто владетельными лицами, которым принадлежала монетная регалия, повела к тому. что в большинстве государств общий торговый вес стал отличен от веса, употреблявшегося по отношению к благородным металлам (именно в монетном деле). Это обстоятельство в свою очередь немало способствовало тому, что в деньгах увидели особый масштаб меновой ценности, тогда как в каждом нормальном народном хозяйстве содержимое монеты есть не что иное, как известное количество единиц веса, употребляемых по отношению к благородным металлам. В новейшее время не раз пытались привести торговый вес в соответствие с весом монет, насколько это позволяют удобства оборота, в особенности в Германии и Австрии, где таможенный фунт был выбран как основание монетной системы].
Лучшую гарантию полновесности и правильной пробы монеты может представить, конечно, государственная власть, потому что ее знает и признает всякий и она обладает к тому же властью карать и предупреждать монетные преступления. И действительно, правительства взяли на себя прежде всего обязанность чеканить необходимую для оборота монету, но при этом они нередко злоупотребляли своей властью в такой степени, что хозяйствующие субъекты, в конце концов, совершенно почти забыли, что монета есть не что иное, как кусок металла определенного веса и пробы, за правильность которых ручаются достоинство и честность того, кто чеканит монету, и стали даже сомневаться, представляют ли деньги вообще товар, и, наконец, объявили монету попросту чем-то воображаемым и основанным исключительно на условности. Таким образом, то обстоятельство, что правительства действовали в вопросе о деньгах так, как если бы они в самом деле были продуктом только человеческого соглашения вообще, и законодательного произвола в частности, сильно способствовало распространению заблуждений насчет сущности денег.
Несовершенство нашей монеты состоит главным образом в том, что ее нельзя чеканить с точным соблюдением веса и на монетных дворах из практических побуждений (ввиду издержек) не стремятся даже к достижимой точности. Недовес монеты в момент вступления ее в обращение увеличивается вследствие ее циркулирования, так что легко возникает ощутительное неравенство в весе отдельных монет одинакового курса.
Эти неудобства само собой сказываются тем сильнее, чем меньше количества, на которые поделен благородный металл. Чеканка его в таких небольших кусочках, какие требует розничная торговля, привела бы к величайшим техническим затруднениям; даже если бы она производилась с кое-какой тщательностью, это вызвало бы экономические жертвы, не стоящие ни в каком отношении к курсу таких монет. К каким неудобствам, с другой стороны, ведет отсутствие мелкой монеты, понятно всякому, сведущему в торговле.
"В Сиаме, - рассказывает Бастиан, - нет монеты меньше 2 анна (Annas), и кто хочет купить что-либо, стоящее меньше этой цены, тот должен ждать, пока присоединение новой потребности не оправдает такого расхода, или же ему приходится сойтись еще с несколькими лицами, тоже желающими произвести покупку, и потом уже рассчитываться с ними. Отчасти облегчают эти затруднения здесь, платя чашками риса, а в Сокатре (Socatra) для той же цели служат маленькие куски Ghi или масла".
В Мексике тот же Бастиан получал в виде разменной монеты в городах куски мыла, в деревнях - яйца. В верхней части Перу туземцы имеют при себе корзину с отделениями; в одном находятся иголки, в другом - клубки ниток, в третьем - восковые свечи и тому подобные предметы ежедневного употребления; когда нужно дать мелкую сдачу, они предлагают, смотря по сумме последней, вместо нее что-нибудь из этого на выбор. В Верхней Бирме при небольших покупках (сигар, плодов) употребляют обрезки свинца; каждый торговец имеет у себя целый ящик их, взвешивая их по мере надобности на весах, более массивных, чем те, какие употребляются для серебра. В деревнях, где нельзя рассчитывать на размен серебра, при небольших закупках покупателя должен сопровождать слуга с тяжелым мешком свинца.
В большинстве культурных государств стараются избежать технических и экономических неудобств, связанных с чеканкой слишком мелких монет из благородных металлов, чеканя их из какого-нибудь простого металла, большей частью меди или бронзы.
Так как уже
из одних соображений удобства никто
не превращает в такие монеты без
нужды сколько-нибудь значительной
части своего менового запаса, то они
получают второстепенное значение в обороте,
и для большего удобства участвующих в
обмене лиц подобного рода монеты без
вреда могут содержать только половину
и даже еще меньшую часть чистого веса,
при условии только, чтобы тот, кому принадлежит
монетная регалия, всегда обменивал их
на монету из благородного металла или
по крайней мере чеканил их в таком небольшом
количестве, чтобы они всегда оставались
в обороте. Первый путь во всяком случае
предпочтительнее: он дает больше гарантий
против злоупотреблений со стороны правительств
при доставляющей им выгоду операции выпуска
такой монеты. Такие деньги называются
разменной монетой, и ценность их только
отчасти основана на них самих, главным
же образом зависит от того, что за определенное
количество разменной монеты можно получить
у обладателя монетной регалии полновесную
монету или при помощи такой монеты можно
погасить свои обязательства по отношению
к обладателю регалии во всяком случае,
а по отношению к другим лицам - в размере,
не превышающем наименьшей полновесной
монеты. Публика в этом случае ради большего
удобства, связанного с легкой медной
или бронзовой монетой, охотно допускает
небольшую хозяйственную аномалию, так
как выгоды легкого передвижения и удобства
монет, не представляющих значительного
экономического интереса, гораздо важнее,
чем их полновесность. Подобным же образом
во многих странах чеканят легковесную
монету даже из серебра, и притом без всякого
ущерба, если только эта монета носит такое
нарицательное наименование, что невозможно
чеканить отвечающей своему назначению
полновесной монеты с подобным наименованием
по техническим и экономическим причинам.
Домой Личности
| Евгений Евгеньевич Слуцкий (7(19) апреля 1880, село Новое, Мологский уезд, Ярославская губерния - 10 марта 1948, Москва) | ||
|
российский
экономист.
Дед по отцу, Макарий Михайлович Слуцкий, служил в Киеве в Судебном ведомстве, начал свою карьеру ещё до судебной реформы, выделяясь среди приказного сословия тех времён своей исключительной честностью; он умер в бедности, успев, однако, дать высшее образование своему сыну Евгению, отцу будущего учёного. Евгений Слуцкий окончил Киевский университет по естественному отделению физико-математического факультета в 1877. Со стороны матери, Юлии Леопольдовны происходил от Леопольда Бонди, врача из французских выходцев, переселившихся в Россию при неизвестных обстоятельствах. Часть многочисленного его, от двух браков, потомства самоопределилась как русские, например, сын его Михаил, служивший в русском флоте, отец известного пушкиниста профессора С.М.Бонди; часть же детей его считали себя поляками и после образования Польского государства стали польскими гражданами. Мать моя, приняв православие вскорости после моего рождения, стала под влиянием отца моего горячей русской патриоткой в лучшем смысле этого слова, и польский шовинизм наших родичей всегда служил известным препятствием к более близким отношениям. Отец
занимал должность наставника (т.
е. учителя-воспитателя) в Новинской
учительской семинарии. В 1886 отец лишился
должности из-за своего нежелания
покрывать казнокрада- Но в 1899 будущий учёный уже как раз окончил классическую гимназию с золотой медалью и поступил в Киевский университет на математическое отделение физико-математического факультета. Средства на жизнь добывал частными уроками. В январе 1901 за участие в сходке, требовавшей возвращения в университет двух уволенных товарищей и отказавшейся разойтись по требованию начальства, Слуцкий в числе 184 студентов был сдан в солдаты согласно действовавшим тогда правилам генерала Ванновского. Студенческие беспорядки, вспыхнувшие в Москве и Петербурге вслед за этим, принудили правительство вернуть будущего учёного в университет в том же году. Но уже в начале 1902 Слуцкий был уволен снова, за демонстрацию против министра Зенгера, и на сей раз без права поступления в высшее учебное заведение Российской империи. Благодаря бабке по матери Евгению удалось поехать учиться за границу. С 1902 по 1905 учился в Мюнхенском политехникуме на машиностроительном отделении. Однако он не окончил его, когда вследствие развития в России революционного движения сделалось возможным его поступление в университет в России, и он вступил осенью 1905 в число студентов юридического факультета Киевского университета. Мюнхен был переломным пунктом в развитии учёного. Специальность машиностроения была ему навязана обстоятельствами и чем дольше, тем сильнее не нравилась ему и тяготила его. Положение принудило к самоанализу, и он открыл, что обладаю очень слабой зрительной памятью. Он учился в области математики очень хорошо, и мне все давалось без большого напряжения. Он мог полагаться на результаты своей работы, но к результату подходил медленно. Между тем для политика, для оратора и т. п. нужна не только сила мысли, но и быстрота острого соображения. Он поставил себе и своим удачам и неудачам диагноз, который с тех пор и определил в основном линию моей жизни, которую он решил отдать исключительно научной работе. Интерес к экономике появился у меня ещё в первые студенческие годы в Киеве. В Мюнхене он углубился и укрепился. Слуцкий серьёзно штудировал Рикардо, потом Маркса, Ленина "Развитие капитализма в России" и т. д. Поступив на юридический факультет, он уже имел планы работ по приложению математики к экономике. Окончил
университет только в 1911, 31-го года от
роду (1905-1906 г. пропал, так как студенты,
почти не учились и бойкотировали экзамены;
ещё один год пропал, так как Слуцкий из-за
одной мальчишеской выходки был на один
год исключен из университета). Хотя при
окончании университета я получил золотую
медаль за сочинение на тему: В 1911 случилось событие, определившее мою научную судьбу. Начав готовиться к магистерскому экзамену, Слуцкий прилежно занялся теорией вероятностей и потом, встретившись с профессором А.В.Леонтовичем и получив от него только что вышедшую его книгу о методах Пирсона, крайне заинтересовался ими. Так как книга Леонтовича не содержала никаких доказательств, только разъясняя применение формул, я обратился к оригинальным мемуарам и увлёкся этой работой. Через год, т. е. в 1912, вышла его книга "Теория корреляций", которая была первым на русском языке пособием к изучению теорий английской статистической школы и была очень хорошо встречена критикой. Благодаря этой книге я был приглашён с января 1913 в Киевский коммерческий институт народного хозяйства (ныне Киевский национальный экономический университет). Сначала как преподаватель, потом как доцент и с 1920 как штатный профессор, он проработал там до начала 1926, т. е. до своего переезда в Москву. Сначала Слуцкий читал курсы по математической статистике. Потом оставил их и перешёл к экономике, которую считал своей основной специальностью и в области которой я прилежно работал много лет над сочинениями, оставшимися незаконченными. Ибо, когда рушилось капиталистическое хозяйство и стали обрисовываться контуры планового социалистического хозяйственного строя, исчезла база для тех проблем, которые занимали Слуцкого как экономиста -математика. Изучение экономических процессов при социализме, в особенности в переходную эпоху, требовало иных знаний, иных навыков мысли, иных методов, чем те, которыми Слуцкий вооружил себя. В результате стали приобретать для меня интерес проблемы математической статистики, и мне показалось, что, вернувшись к этой области и сосредоточивши на ней все свои силы, я принесу больше пользы родине и делу социалистического преобразования общественных отношений. После нескольких работ, которыми я нащупывал свое поле исследований, Слуцкий сосредоточился на задаче распространения методов теорий вероятностей на статистическую обработку наблюдений, не являющихся друг от друга независимыми в смысле теории вероятностей. Мне казалось, что рядом с теоретическими исследованиями я должен вести также и изучение тех или иных конкретных проблем, чтобы проверять таким путем методы и получать задания для теоретической работы в ряде исследовательских институтов. Везде я ставил на первое место методический подход к проблемам, стремясь не отклоняться от поставленной себе цели. В смысле приложений я считаю наиболее плодотворными свои работы, правда немногочисленные, в области геофизики. С февраля 1926 Евгений Слуцкий - консультант Конъюнктурного института Наркомата финансов СССР, где начал заниматься изучением циклов в экономиках капиталистических стран. Одновременно заведовал сельскохозяйственной секцией Института экспериментальной статистики и статистической методологии ЦСУ СССР. После дела Трудовой крестьянской партии и закрытия Конъюнктурного института, подчинения ЦСУ Госплану СССР (1930) Слуцкий работал в институтах, связанных с геофизикой и метеорологией. В Институте геофизики и метеорологии предметом его исследования стало влияние солнечной активности на урожаи. В связи с недостаточной продолжительностью наблюдений за урожайностью (таблица В. Г. Михайловского охватывала динамику урожаев в России за 115 лет) он использовал ряд цен на пшеницу в Англии за 369 лет, составленный лордом Бевериджем. Кроме этого, Слуцкий изучил годовые приросты 12 секвой за 2000 лет (именно на такой срок была рассчитана таблица солнечной активности Фрица). К сожалению, результаты этой работы погибли в период войны. В начале 1930-х гг. Слуцкий занимался также проблемой связанных динамических рядов. Он вывел формулу средней квадратической ошибки коэффициента корреляции для случая, когда наблюдения не являются взаимонезависимыми, а представляют связанные ряды (случай стационарных временных рядов). К середине 20-х гг. относится еще одно достижение Слуцкого: в журнале "Metron" была опубликована его статья о стохастической асимптоте и пределе [29], которая составила основу теории случайных функций - одного из важнейших направлений современной теории вероятностей. В 1935 Евгений Евгеньевич распрощался и с геофизикой. Обстановка в стране для специалистов, нацеленных на решение задач, не дающих немедленно экономического эффекта, была тяжелой. Но его дух был чужд уныния. Сделанный им в 1926 стихотворный перевод из "Книги жертвенных песен" Р. Тагора (песня 35) свидетельствует не только о поэтическом мастерстве Евгения Евгеньевича, но и его внутреннем мире. Е. Е. Слуцкий окончательно решил посвятить себя работе в области математической статистики и теории вероятностей. В 1934 он перешел в НИИ математики и механики при МГУ и одновременно преподавал на кафедре математической статистки. Здесь он получил по совокупности заслуг степень доктора физико-математических наук и должность заведующего кафедрой математической статистики. Однако в то время преподавание его уже не прельщало, и, перейдя в 1939 в Математический институт им. В. А. Стеклова, он избавился от этой необходимости. Е. Е. Слуцкий занялся разработкой теории случайных процессов. В это время он начинает работу по вычислению таблиц неполной Г-функции. Ему удалось найти новое решение задачи табулирования этой функции, но война не позволила завершить работу в намеченный срок. Составлением таблиц неполной Г-функции и обратной неполной B-функции Слуцкий занимался и в эвакуации в Ташкенте, где он находился с семьей с октября 1941. Работа была чрезвычайно трудоёмкой в силу отсутствия достаточно совершенных приспособлений для проведения расчетов: в то время для вычислений использовали арифмометры. Поэтому основным теоретическим вопросом являлось нахождение простейшего способа вычисления значений этой функции с заданной точностью. Трудоемкость работы не смущала Евгения Евгеньевича. Он писал, что "это большое счастье иметь возможность продолжать работу, рассчитанную не на один год, на которую было уже затрачено немало труда". По возвращении из эвакуации у него обнаружился рак легких, и работа все чаще стала прерываться болезнью, и, хотя Слуцкий продолжал принимать участие в составлении таблиц вплоть до предпоследнего дня своей жизни. |
|
Источники:
Последнее обновление страницы |
||