Особенности эволюции крупного бизнеса в России

    Наиболее  широко процесс пошел, когда государство  стало проводить залоговые аукционы. Для банков то был хороший способ вложения накопленного капитала, и они активно его использовали, стремясь войти в состав владельцев новых предприятий. На банки, заинтересованные в нормальном функционировании подконтрольных предприятий, ложились и функции чисто управленческого характера - разработка стратегии развития для всей компании, выстраивание интегрированных цепочек: 

      Основные функции банка (кредитование, управление счетами клиентов, проведение  расчетов) отходили на второй  план,  что, конечно же, сказывалось на качестве работы банка. Снижение уровня специализации повышало риск выполняемых операций: менеджеры, пользуясь своим положением, часто инвестировали временно свободные средства в краткосрочные высокодоходные, но крайне рискованные проекты. Кстати, наряду с другими причинами и эта серьезно повлияла на то, что после кризиса 1998 года роль банков в структуре собственности крупнейших российских компаний заметно уменьшилась.

    Еще одна разновидность бизнес-групп, получившая большое распространение на начальных этапах реформирования экономики, - торговые дома. Они специализировались на посреднических операциях и главную свою задачу видели в поиске покупателя на продукцию сразу нескольких поставщиков. Такие организации располагали большим объемом информации о рынке конкретной продукции, имели множество связей внутри страны и за рубежом, обладали "административным ресурсом", то есть возможностью лоббировать свои интересы в государственном аппарате. Эти и другие особенности торговых домов наделили их определенными преимуществами на начальной стадии трансформации государственного сектора экономики.

    Так сформировался крупный частный  сектор в ведущих - прежде всего сырьевых - отраслях экономики. Следует отметить, что только сформировавшийся крупный  частный сектор с самого начала стал стремиться вс1 делать по-своему и даже использовать государственные структуры, в своих интересах. Этот период в становлении капитализма в России (до дефолта 1998 года) часто называют олигархическим из-за огромного влияния магнатов финансового капитала на властные элиты, а фактически - из-за взаимопроникновения финансовой и политической элит.

    Многое  изменил кризис, или дефолт, 1998 года. Девальвация национальной валюты крайне негативно сказалась на всех юридических  лицах, имевших крупные активы в рублях или в рублевых ценных бумагах. Рухнули крупнейшие банки (из первой двадцатки российских банков свои операции сохранили лишь четыре - Сбербанк, Внешэкономбанк, Межпромбанк и Автобанк). За два послекризисных года число действующих кредитных организаций сократилось на 267. На 60% обновился состав группы десяти крупнейших банков. Сошли со сцены империи крупнейших олигархов - Гусинского и Березовского. Их место начали занимать новые промышленные группы. Особенно улучшилось положение компаний, занимавшихся вывозом своей продукции за границу, прежде всего нефтяных, металлургических, лесоперерабатывающих, получавших колоссальные сверхприбыли от экспортных операций.

    Смещение  акцентов в размещении экономического потенциала неизбежно должно было заставить эти компании выбрать иную стратегию развития. А именно - интегрированные бизнес-группы (ИБГ), включившие в свою орбиту многие недостающие им производства. Те, кому в свое время не удалось выстроить внутреннюю технологическую цепочку, теперь получили возможность докупить недостающие звенья и тем повысить эффективность производства, усовершенствовать сбыт, взять под контроль поставщиков ресурсов. Те же, кто с подобными задачами уже справился, смог выйти за рамки сложившихся границ и попробовать свои силы в других отраслях. Одним из наиболее ярких примеров такой интеграции стала развернувшаяся в 1998-2002 годах экспансия крупнейших бизнес-групп в область машиностроения.

    И сразу же доля машиностроительной продукции  в суммарной выручке названных  компаний стала быстро расти, причем проявился этот рост в момент, когда вся российская экономика еще находилась в глубоком кризисе. Начиная с 1998 года каждая из таких групп настойчиво скупала активы обрабатывающей промышленности, и практически каждые два года суммарная выручка, получаемая от этих активов, удваивалась. В холдинге Базовый элемент до 35% выручки давали предприятия "Русского алюминия". В составе Северстали доля собственно металлургического производства (по данным 2002 года) составляла около 60%. ГМК Норильский Никель, контрольный пакет акций которого находился в руках группы Интеррос, обеспечивала ей до 85% денежных поступлений.

    Быстрее всего объемы продукции машиностроения росли у группы Базовый элемент. Проникновение ее в новую отрасль  началось в 1999 году с покупки авиационных предприятий ОАО "Авиакор" и ОАО "Гидроавтоматика".  
 
 

    Государство и крупный бизнес

    Отношения между государством и бизнесом в  период с 1998 по 2000 год нередко называют периодом равноудаленности, когда, казалось, достигнуто определенное "соглашение" между бизнесом и государством о невмешательстве каждой из сторон: бизнеса - в политику, в управление страной, а государства - в сферу компетенции бизнеса. Однако длилось это недолго. С 2000 года власти повели активное наступление на бизнес, которое облегчалось тем, что постоянно возникал вопрос о легитимности его собственников. И неудивительно: ведь они получили собственность не путем постепенного накопления капитала и "правильного" инвестирования, а в результате проведенного в весьма сжатые сроки передела государственной собственности, широко используя при этом недостатки существующего законодательства, особенно в налогообложении.

    Начало  наступлению положило дело ЮКОСа - крупнейшей нефтяной компании страны. Затем последовало  усиление налогового пресса на богатейшие холдинги, научившиеся за годы реформ ловко уводить свои доходы от налогообложения, и, наконец, стремление государства вернуть в лоно своей собственности некоторые важные, но ранее приватизированные сферы производства. Появились даже  деятели, призывавшие к пересмотру итогов приватизации, к реприватизации. Подобные действия имели бы плачевные результаты. В известном докладе Счетной палаты (2004 год), когда были выдвинуты серьезные обвинения против залоговых аукционов и последующих перепродаж крупной собственности, тем не менее, говорилось, что никакие претензии к действовавшей тогда нормативной базе "не являются основанием для отмены результатов приватизации... Ответственность за имевшие место негативные последствия приватизации полностью лежит на публичной власти".

    Наступил  как бы третий период в развитии российского капитализма. Многие экономисты и политологи склонны называть его  тенденцией к государственному капитализму.

    Отношение к происходящим событиям двойственное. С одной стороны наконец-то государство всерьез взялось за проведение промышленной политики: собирается строить нефтяные трубопроводы в Азию и газопроводы в Европу, отстаивает позиции национальной газовой компании за рубежом, развивает машиностроение, консолидирует национальный банковский капитал, оберегая его от засилья филиалов зарубежных банков. Список крупнейших компаний изменился не сильно, однако если посмотреть на такой показатель, как "торгуемость на фондовом рынке", то увидим, что сегодня среди наиболее ликвидных и признаваемых "фишек" уже не столько частные, сколько государственные компании, такие, как Сбербанк, Газпром, РАО "ЕЭС России".

    В другом лагере с осторожностью оглядываются и спрашивают: а куда ведет эта  дорога? Не возвращаемся ли мы туда, откуда начинали, то есть к жесткому ведомственному планированию с установленными нормами выработки, единой системой управления и прочими атрибутами социалистического государства?

    Государство нарастило свое влияние в ряде отраслей и планирует продолжать эту стратегию. Приведем некоторые примеры.

    Наиболее  яркий - Газпром, где государство  получило контрольный пакет акций  компании. Затем началась либерализация  ее рынка акций. Их стали свободно продавать на бирже. В результате Газпром оказался среди десяти крупнейших по капитализации компаний в мире, что, несомненно, можно считать серьезным прорывом. Другим серьезным достижением газовый монополист обязан целенаправленной государственной политике, изменившей ценовую стратегию по отношению к странам Восточной Европы, традиционно получавшим российский газ по ценам, существенно более низким, нежели потребители дальнего зарубежья. Отход от прежней системы требовал не просто экономической обоснованности, которая всегда существовала, но политических шагов, подразумевающих изменение сложившихся отношений со странами-соседями по региону. И то, что теперь у Газпрома заключены новые договора с основными потребителями газа, странами Центральной и Восточной Европы, стало результатом не только увеличения монополистической надбавки к цене, но и долгих переговоров, которые велись на межправительственном уровне.

    Оба эти события показали, что существует серьезная политическая поддержка  Газпрома со стороны как органов  власти, так и других государственных  компаний, таких, как Роснефть, часть денег от первичного размещения акций которой (около 7,6 млрд долларов) была направлена на возврат средств, использованных для выкупа акций Газпрома.

    Государственная поддержка Газпрома несомненно необходима, учитывая его масштаб и важность для экономики страны (доля выручки компании в ВВП составила в 2005 году около 7,8%). Она важна и для обеспечения энергетической безопасности всего европейского континента (крупнейшие страны Европы до половины своих потребностей в газе удовлетворяют благодаря Газпрому).

    Еще один пример консолидации некоторых  стратегически важных отраслей экономики - решение о создании под эгидой государства "Объединенной авиастроительной корпорации" (OAK), в которую войдут все отечественные производители  самолетов независимо от формы собственности. Участие государства в капитале компании вначале составит 60-70%, а позднее снизится до 51%. Только так в современных условиях можно создать гигантскую компанию, способную конкурировать на международной арене. Предполагается, что к 2015 году объем инвестиций в нее достигнет 20 млрд долларов, причем половина из них придется на долю частных, в том числе и иностранных.

    Руководство новой компании с самого начала настаивает на том, чтобы чиновники были отделены от участия в создании самолетов, в определении их "продуктового ряда". Как сказал по этому поводу директор ильюшинского комплекса Виктор Ливанов, "его определяет только заказчик и производитель, а поддержка государства должна быть такой, чтобы в авиабизнес пошел частный капитал".

    Государство овладело высотами и в важнейшей стратегической отрасли - в нефтяной. После разгрома ЮКОСа и продажи по низкой цене самой эффективной его компании Юганск-Нефтегаз некой подставной фирме Юганск-Нефтегаз оказался в собственности государственной компании Роснефть. Присоединение новой компании и последующее размещение крупного пакета акций вывели Роснефть в число крупнейших предприятий нефтяной отрасли. На повестке дня стоит вопрос о возможности объединения государственной Роснефти и все еще частной компании Сургутнефтегаз.

    Расширяется империя Рособоронэкспорта, который  выступил с идеей объединить крупные  автомобилестроительные предприятия  России, включая ВАЗ, КаМАЗ и ГАЗ. Создается впечатление, что у  государства, наконец, появилось серьезное  отношение к российскому автопрому и желание инвестировать в его развитие, чтобы добиться главного - поднять долю новых российских машин на рынке. Правда, есть большие сомнения, что государственная организация Рособоронэкспорт (она создана для координации экспорта российских военных технологий) способна решить задачу восстановления престижа отечественных автомобилей. Пока наблюдаются лишь серьезные проблемы в уже начатых проектах по производству совместно с "Дженерал Моторс", автомобилей марки Chevrolet, проблемы, уже приведшие однажды к временной остановке производства. И, может быть, не зря новое руководство начало свою деятельность с заявлений о намерении построить завод с нуля. Это может оказаться проще, чем переоборудовать существующие мощности, ориентированные на выпуск нынешнего семейства вазовских моделей.

    Чем плоха или вредна подобная тенденция? Дело не в том, что государство, его  налоговые органы начали более эффективно собирать налоги, что какая-то часть  экономики находится или окажется под контролем государства, что государство найдет способы эффективно финансировать и стимулировать развитие высокотехнологичного бизнеса. В этой связи стоит привести высказывание крупного французского экономиста Жака Сапира, сделанное им в интервью журналу "Эксперт": "Меня обнадеживает рыночная экспансия таких компаний, как Рособорон-экспорт и Газпром. Подобное укрупнение игроков во многих отраслях совершенно необходимо, если страна хочет продолжать быстрый рост. Мелкие игроки просто не смогут позволить себе такого объема инвестиций, особенно в условиях еще слабой банковской системы и отсутствия специализированных финансовых институтов, поддерживающих долгосрочные инвестиции".

    Следует подчеркнуть и другое. Избранная  стратегия превращения России в  энергетического лидера мировой экономики требует от государства колоссальных инвестиций в нефтегазовый сектор, в разработку новых месторождений, в трубопроводный и железнодорожный транспорт. Все это будет способствовать увеличению веса государства прежде всего в этих отраслях, хотя и не исключает привлечения в них частного капитала, в том числе иностранного.

    Если  же говорить о минусах наметившейся тенденции, то главный из них состоит  в том, что она появилась (особенно на начальной стадии) как результат  борьбы за новый передел собственности, в которую включились чиновничьи, бюрократические структуры, тесно связанные с силовыми ведомства ми. Этот новый передел грозит серьезными политическими последствиями для страны, дестабилизацией экономической обстановки, снижением притока капитала, а в конечном счете - ослаблением роста экономики.

    Опасно  и другое. Там, где государство  усиливает контроль над стратегически  важными сферами экономики, способствуя  консолидации бизнеса, усилению его  конкурентоспособности, направляя  в него инвестиционные ресурсы, такой контроль оправдан. Но беда в том, что начавшийся процесс инерционен, он продолжает набирать силу и без посредства государства. Как отметил президент Российского союза промышленников и предпринимателей А. Шохин, "правительство, похоже, не контролирует процесс расширения и госсектора, и скупки госпредприятиями рыночных активов. Между тем причины и мотивация такой экспансии должны быть обоснованы и понятны и бизнесу, и обществу".

    Но  главный риск, которому может быть подвержена современная экономическая политика, заключается в неверной расстановке приоритетов развития. Иначе говоря, в концентрации активности на направлениях, которые приносят наибольшую отдачу сегодня и вполне могут обходиться без государственного вмешательства, и в забвении тех отраслей, где государственное участие действительно нужно и где частная инициатива не вполне справляется.