Интеграция России в мировое хозяйство

Интеграция России в мировую экономику - одна из главных  целей новой России, декларированных  при принятии акта о суверенитете в 1990 году. Многие в то время искренне верили, что, покончив с КПСС и централизованным планированием, расставшись с союзными республиками, россияне через три-четыре года будут жить так же, как западные европейцы. 

Однако итоги  экономического развития 90-х показали утопичность этих ожиданий. Стартовые  условия интеграции России в мировое  хозяйство объективно ухудшились по сравнению с СССР. Географически она оказалась удалена от своего основного партнера - Западной Европы. Были утрачены главные торговые порты на Балтике и Черном море. А на суше Россия граничит теперь в "дальнем зарубежье" только с Финляндией, Норвегией, Польшей (через Калининградскую область), Монголией, Китаем и Северной Кореей. Новая таможенная граница должным образом не обустроена до сих пор. Транзитные пути основных экспортных ресурсов теперь находятся в "ближнем зарубежье". Развитая внешнеторговая инфраструктура осталась лишь на малонаселенном Дальнем Востоке. К тому же России досталась основная часть союзного ВПК, в принципе не приспособленного к работе в рыночных условиях. 

Резкое открытие экономики и поспешный уход государства  из внешнеэкономической сферы, где  оно прежде было непосредственным и монопольным участником, породили немало острых проблем. Либерализация сопровождалась ухудшением структуры внешней торговли, обострением проблемы внешнего долга и криминализацией всей этой сферы, что создало вокруг российского бизнеса атмосферу недоверия и подозрительности. 

В статье я рассматриваю последствия открытия экономики, современные  позиции России на мировых рынках, а также варианты будущей стратегии  вхождения в глобальную экономику.

Внешнеэкономические реформы накануне распада СССР 

В советское  время интеграция в мировую экономику  официально не считалась стратегической целью развития страны Однако практические шаги в этом направлении начали делать еще до начала перестройки. Для многих экономистов необходимость реформ стала очевидной уже на рубеже 60-х и 70-х, когда возможности роста за счет централизованной мобилизации капитальных и трудовых ресурсов были исчерпаны. Однако реформы тех лет были крайне поверхностными; их блокировали идеологические барьеры. К тому же резкое повышение мировых цен на нефть в 1973-1974 и 1979-1980 годах, а также свалившиеся в результате этого с небес нефтедоллары, в основном проеденные или потраченные на модернизацию ВПК, позволяли обойтись без кардинальных изменений. 

В соответствии с советской экономической теорией на международной арене сосуществовали мировое капиталистическое и мировое социалистическое хозяйства. Растущие связи с внешним рынком, кредитные сделки, научно-техническое сотрудничество, компенсационные проекты и т. д. по-прежнему базировались на государственной монополии внешней торговли и валютной монополии. Чтобы как-то выстоять в экономическом соревновании с Западом, был создан своеобразный механизм, имитировавший в системе централизованного планирования мировые тенденции и научно-технический прогресс. К примеру, была разработана и периодически обновлялась Комплексная программа научно-технического прогресса. Однако большинство заложенных в нее идей, по тому времени весьма содержательных, так и не было реализовано. 

Перестройка началась с лозунговых кампаний типа "контроль за качеством", "высвобождение инициативы человека", "ускорение" и т. п. Все они не дали полезного эффекта, а антиалкогольная кампания нанесла удар по государственному бюджету и подстегнула накопление криминального капитала. Экономическая ситуация продолжала лавинообразно ухудшаться и во второй половине 80-х. Заметно снизились темпы экономического роста, вырос бюджетный дефицит, денежная масса увеличивалась быстрее товарной. Падение мировых цен на нефть в 1986 году вызвало дополнительные трудности: сократились валютные доходы, правительство ограничило импорт, что все сильнее обедняло потребительский рынок. 

>Жизнь вынуждала  переходить к более радикальному  реформированию экономического  механизма и системы централизованного планирования. Ключевым звеном преобразований стал Закон "О государственном предприятии (объединении)", давший некоторую свободу самостоятельной хозяйственной деятельности (прямые договоры, автономия при распределении собственных средств, выплате заработной платы и премиальных). Однако при этом были допущены серьезные ошибки[2]. Предприятиям предоставили больше свободы, но цены остались искаженными и зарегулированными. Автономность предприятий сильно ограничивала система государственных заказов. Прежнюю роль при распределении основной части ресурсов играл Госснаб. Противоречивой была и политика оплаты труда. С одной стороны, периодически пытались обложить налогом "чрезмерные" заработки, с другой - широко применяли различные исключения, делавшие такие попытки непоследовательными и стимулировавшие использование "черного" и "серого нала". 

В 1988-м появились  первые акционерные банки, а за ними и двухъярусная банковская система. Однако Госбанк независимым не стал. При отсутствии необходимых инструментов макроэкономического регулирования и каких бы то ни было ограничений рыночных механизмов административный контроль за движением финансовых средств ослаб. Все это создавало базу для теневой экономики, коррупции, совладать с которыми пока так и не удалось. 

В середине 1986 года начался постепенный демонтаж государственной монополии внешней торговли. Право на внешнеэкономическую деятельность было сначала предоставлено всесоюзным объединениям, 21 министерству, союзным республикам, а затем и крупным предприятиям. К 1989-му формальное право совершать экспортно-импортные операции получили все предприятия, объединения, производственные кооперативы и другие организации, включая консорциумы, торговые дома и пр. Принципиальным шагом по либерализации внешнеэкономических связей стало разрешение создавать на территории СССР предприятия со 100-процентным иностранным капиталом. 

Была произведена  корректировка жесткой централизованной валютной инфраструктуры. Предприятия  получили право формировать собственные  валютные фонды за счет отчислений от экспорта, государство ввело дифференцированные валютные коэффициенты, организовало валютные аукционы. Однако эта чрезмерно сложная система[3] слабо стимулировала экспорт. Прорывом во внешнеэкономической политике стало заявление правительства о том, что оно стремится к конвертируемости рубля. 

В конце 80-х годов  руководители внешнеэкономического блока  правительства видели в обратимости  национальной валюты не активный инструмент включения страны в международное  разделение труда, а лишь итог полномасштабного выполнения рублем его денежных функций внутри страны: оздоровления финансов, реформы ценообразования, создания базы промышленного экспорта, стабилизации платежного баланса и устранения чрезмерной задолженности. Поэтому считалось, что полномасштабная конвертируемость могла быть достигнута к концу 90-х. Как видим, этого не произошло и поныне. 

Подготовка к  частичной конвертируемости началась с девальвации рубля: 1 ноября 1990 года был введен новый коммерческий курс - приблизительно в три раза ниже официального. Коммерческий курс применялся к большинству операций по текущим счетам, тогда как специальный курс (в десять раз ниже официального) по-прежнему действовал для туристов. 

Либерализация внешнеэкономических связей и валютных операций стала одним из основных факторов обострения отношений между союзными республиками во главе с РСФСР, с одной стороны, и союзным Центром - с другой. С парадом суверенитетов и развернувшейся погоней за иностранной валютой возник вопрос о разделении валютных резервов. Уже в 1990-м между Союзом и республиками возникли и споры относительно ответственности за погашение задолженности, в том числе будущей. Указом президента СССР был создан совместный союзно-республиканский фонд для распоряжения основной массой валюты, сдаваемой экспортерами. Предусматривалось, что в будущем союзные республики смогут брать займы за границей самостоятельно, но и обязаны нести ответственность за погашение задолженности. Указ с самого начала был нежизнеспособным, поскольку не содержал гарантий соблюдения республиками финансовой дисциплины. Здесь проявилось отсутствие у Михаила Горбачева политической воли или возможности сохранить единую внешнеэкономическую территорию без монополии внешней торговли. В итоге финансовая неразбериха усиливалась. Прежде СССР всегда скрупулезно выполнял свои внешние платежные обязательства, и его кредитный рейтинг был довольно высок. С конца 1989 года внешнеторговые объединения стали все чаще задерживать платежи по импортным поставкам. Внешэкономбанк с громадным трудом удерживал контроль за ситуацией, постоянно перезанимал средства на международных денежных рынках - на неделю, а то и на день. 

В середине 1990-го СССР оказался на грани объявления себя международным банкротом. Проблема заключалась не в размере задолженности. По международным меркам ее абсолютная величина (на конец 1989 года 56,7 млрд долларов, включая краткосрочную задолженность) и отношение к ВВП не были чрезмерными. Критическая ситуация сложилась с выплатами по внешнему долгу. В 1990-м СССР должен был уплатить внешним кредиторам 32,2 млрд долларов, в 1991-м - 20,7 млрд (70 проц. от всех экспортных поступлений в СКВ), тогда как в 1986-1989 годах ежегодные выплаты колебались в пределах 8-9 миллиардов. Объявление банкротства удалось предотвратить лишь с помощью чрезвычайных мер (продажа золота, получение кредитов от Саудовской Аравии, Южной Кореи и других стран).

Основные этапы  и направления интеграции 

Финансовый хаос, в условиях которого руководство  новой России пришло к власти, а  также инерция централизованной экономики вынуждали правительство, взявшее курс на ускоренное открытие экономики[4], прибегать к административным ограничениям. Непрерывно возникали "горящие" проблемы, мешавшие слабому, "рыхлому" государству отстаивать национальные интересы на международных рынках. Идеологическая ангажированность реформаторов также была причиной того, что в политике интегрирования они допустили немало просчетов, труднообъяснимых с позиций здравого смысла. Их главную ошибку я вижу в том, что либерализация внешнеэкономической сферы приняла форму предоставления льгот ограниченному числу финансовых групп, особенно после прихода в правительство хозяйственной номенклатуры. 

Как ни странно, но многие промахи реформаторов уходили  корнями в советскую мифологию, в масштабные утопические прожекты (построение коммунизма к 1980-му, продовольственная программа и т. п.). Вера советского, а затем российского общества в глобальные проекты переустройства жизни, недооценка кропотливого труда сказались и на действиях реформаторов. 

С точки зрения особенностей вхождения в мировое хозяйство 90-е годы можно разбить на три периода. Первый: радикальное открытие российской экономики правительством Егора Гайдара. В 1992-м были сделаны реальные, последовательные шаги по либерализации внешнеэкономических связей: достигнута внутренняя обратимость рубля на основе установления единого курса и либерализации (правда, не полной) внутренних цен. Акцию эту провели поспешно - во многом из-за сложившейся ситуации. Либерализовать цены было необходимо, чтобы защитить российский рынок от других республик, беззастенчиво пользовавшихся кредитной эмиссией безналичных рублей для оплаты российских товаров. Оставаясь в безналичной рублевой зоне, многие республики ввели собственные денежные знаки (купоны). При отсутствии таможенной границы внутренняя конвертируемость российского рубля создала своего рода барьер на пути дармовой откачки ресурсов из страны. Первый этап завершился быстро, поскольку излишне радикальные действия гайдаровской команды вошли в противоречие с интересами ближайшего окружения Бориса Ельцина. 

Второй период продолжался от отставки кабинета Гайдара  до августовского дефолта 1998 года. К  рычагам экономического управления пришла бывшая хозяйственная номенклатура. За это время крупные западные промышленные инвесторы пересмотрели свои относительно благоприятные оценки перспектив делового сотрудничества с Россией. Крупный отечественный внешнеэкономический бизнес все больше прибирали к рукам дельцы с подмоченной репутацией, разного рода международные комбинаторы. Среди них - голландский предприниматель Йоханн Дойс, подписавший с Виктором Черномырдиным соглашение о Каспийском трубопроводном консорциуме[5], американец Марк Рич (Билл Клинтон амнистировал его только в начале 2001-го), через которого в начале 90-х годов шла немалая доля российского нефтяного экспорта, алюминиевые короли братья Черные и др. Августовский дефолт - естественное завершение развития, отмеченного невиданными льготами нефтяникам и газовщикам, покупкой предприятий по дешевке через залоговые аукционы, толлингом в цветной металлургии, демпингом предприятий черной металлургии, неизвестно куда сгинувшими миллиардами из кредитов МВФ и т. д. 

Третий период (с августа 1998-го до отставки Ельцина) делится, в свою очередь, на два отрезка: 1) выход из кризиса усилиями кабинета Евгения Примакова и нового руководства Центробанка во главе с Виктором Геращенко и 2) движение по инерции за счет девальвированного рубля и растущих цен на нефть. 

Резко открывая отечественную экономику, российские власти не имели продуманной стратегии интеграции в мировые рынки. С этой точки зрения показательна чехарда с организацией управления внешнеэкономическими связями. Сначала его вверили созданному для этого комитету МИДа, чуть позже - восстановленному Министерству внешних экономических связей и, наконец, Министерству торговли, одновременно ведавшему и внутренней торговлей. Иностранные инвестиции долго пытались регулировать в отрыве от внешней торговли. (Четкая структура не создана и по сей день: за внешнеэкономические связи теперь отвечает Министерство экономического развития и торговли.) Постоянные реорганизации и приватизация всесоюзных внешнеторговых объединений разрушили аппарат Министерства внешней торговли СССР, где работали высококвалифицированные специалисты. Многие функции этого министерства, полезные при регулировании рыночной экономики (мониторинг внешнеторговых цен), новая власть упразднила сразу же. 

В условиях, когда  в российской экономике отсутствовала  конкуренция, а цены на базовые товары были во много раз ниже мировых, ускоренная либерализация внешнеэкономических связей вынуждала правительство (даже гайдаровское) постоянно вводить для одних отраслей и предприятий какие-то административные ограничения, а для других - льготы. С назначением главой правительства Черномырдина и приходом к власти хозяйственной номенклатуры влияние мощных лобби - нефтегазового, алюминиевого, банковского или силового - на принятие внешнеэкономических решений усилилось.