Интеграция России в мировое хозяйство

Внешнеполитические  приоритеты 

Россия унаследовала от СССР чрезмерную политизацию внешнеэкономических связей. Эта традиция явно не совпадала с ленинской формулой "политика есть продолжение экономики". Наоборот, в советские времена экономические интересы целиком подчинялись политическим целям, что принесло мало хорошего. К примеру, требование поддерживать на высоком уровне товарооборот со странами-членами СЭВ приводило к завышению цен (по сравнению с мировыми) на импорт из этого региона. Часть же купленных у нас нефти, металлов и другого сырья государства Содружества реэкспортировали за валюту. Помощь развивающимся странам "социалистической ориентации" тоже во многом шла в ущерб экономическим интересам СССР (впрочем, как и интересам получателей этой помощи). Через внешнюю торговлю КПСС помогала другим компартиям, в том числе в развитых странах. 

Политизация внешней  экономики России, переставшей быть сверхдержавой, еще менее оправданна. Государство способно только косвенно влиять на выбор страновых приоритетов, ибо предприятия стали самостоятельными субъектами внешнеэкономической деятельности и руководствуются не геополитическими, а самыми разными экономическими соображениями (получение передовой технологии, выход на рынки сбыта продукции обрабатывающей промышленности, получение стратегического сырья, внешняя задолженность, финансовые претензии к странам-должникам, зависимость от транзита, приграничная торговля и т. д.). Совсем деполитизировать внешнеэкономические связи, по-видимому, нельзя, но новый баланс между политикой и экономикой в нынешних условиях нужен. 

Господствует  представление, будто во внешнеэкономических  связях заведомо следует отдавать предпочтение развитым странам, и прежде всего  странам Европейского союза - нашего крупнейшего партнера, потому что  он основной источник получения передовых технологий, кредитов и инвестиций. Однако сколь ни важны связи с этими государствами, следует учитывать, что в обозримой перспективе их деловой мир будет заинтересован в первую очередь в энергосырьевом импорте из России. Сбыт же нашей собственной готовой продукции в такие страны еще долго будет ограничен. Это подтверждает, в частности, тот факт, что, несмотря на заявленные сторонами намерения, соглашение о партнерстве и сотрудничестве с ЕС с точки зрения развития новых форм связей (промышленная кооперация, прямые иностранные инвестиции в Россию и т. д.) оказалось малоэффективным[12]. Поэтому среднесрочные перспективы сотрудничества даже с Западной Европой (не говоря о США и Канаде) пока не блестящи. Поэтому для оптимального включения России в мировое хозяйство и расширения сбыта продукции отечественной обрабатывающей промышленности правильнее было бы не пренебрегать возможностями сотрудничества с любыми потенциальными партнерами. В 90-е годы по непонятным причинам ослаб наш интерес ко многим странам, где в советское время была заложена, в частности, за счет технического содействия основа для долговременного сотрудничества (Индия, Монголия, КНДР, Иран, Ирак, Куба). Уровень развития, достигнутый Сингапуром, Таиландом, Малайзией и Южной Кореей, создает заинтересованность в сотрудничестве и с этими странами, причем нередко оно не менее выгодно для России, чем экономические связи с Западом. Естественно, в зоне приоритетных внешнеэкономических интересов находится и Китай, доля которого в мировом ВВП к 2010-му достигнет, вероятно, 15 процентов. По многим причинам "особые отношения" возможны и с Израилем (в частности, новые формы сотрудничества на рынках третьих стран). Сохраняются потенциальные перспективы широкомасштабного участия Японии в развитии Сибири и Дальнего Востока 

В нынешних условиях государственная поддержка отечественного бизнеса должна, наверное, ориентироваться  прежде всего на получение экономической  выгоды в любой части мира (однако при этом, разумеется, нельзя нарушать международно-правовые обязательства России). Как показали визиты Владимира Путина в Северную Корею, Монголию, Вьетнам, на Кубу, значение экономических факторов во внешней политике в последнее время растет. 

С этой точки  зрения особенно показательно заключение в марте 2001 года нескольких соглашений с Ираном, в частности о поставках оружия, продолжении строительства ядерной станции в Бушере и сотрудничестве в нефтедобыче. Эта страна была экономическим партнером не только Советского Союза, но и дореволюционной России. В пользу поддержания добрососедских отношений с Ираном говорит то обстоятельство, что объективно Иран выступает стратегическим союзником России на Каспии и в Центральной Азии, где разворачивается острое геополитическое соперничество за новые транспортные коридоры и товаропотоки. Хорошие отношения с Тегераном способны противодействовать угрозам, исходящим от потенциально взрывоопасных регионов Юга. Поэтому сближение России с Ираном - в интересах мирового сообщества. 

Прозвучавшая  из Вашингтона резкая критика этого  сотрудничества неубедительна, а обвинения в нарушении международных обязательств по нераспространению оружия массового поражения голословны. Что касается обычных вооружений, то США сами регулярно поставляют запчасти к военной технике иранской армии, исподволь готовя почву (что правильно) для постепенного улучшения отношений. Возможно, неадекватная реакция Вашингтона на укрепление российско-иранских экономических отношений объясняется тем, что американцы не верят в прагматичность внешней политики Москвы и склонны приписывать ей антиамериканскую направленность. Если бы Россия всерьез и надолго занялась собственными проблемами, отбросила великодержавные замашки, перестала просить кредиты у богатых стран и зарабатывать одной продажей сырья, мировое сообщество иначе отнеслось бы к российско-иранским сделкам, а американские обвинения выглядели бы обычной попыткой "задавить" конкурента на перспективном рынке. 

В наши дни, пожалуй, только на постсоветском пространстве военно-стратегические вопросы все  еще перевешивают соображения экономической выгоды. Ради иллюзорной цели сохранения бывших советских республик в орбите своих политических интересов Россия на протяжении 90-х выступала как их крупный донор. Между тем бесперспективность создания дееспособного многостороннего экономического и политического союза становится все очевиднее. На международной конференции по вопросам безопасности в Мюнхене (февраль 2001) секретарь Совета безопасности РФ впервые официально заявил, что Россия считает целесообразным строить отношения с государствами СНГ не на многосторонней, а на двусторонней основе. Так легче добиться, чтобы рынки ее соседей были открыты для продукции российской обрабатывающей промышленности, и получить доступ к источникам стратегического сырья (свинец, вольфрам, медь, молибден, рений в Казахстане; медь и молибден в Армении; марганец и титановая губка на Украине; медь и золото в Узбекистане; нефть, природный газ, натриевая соль, стронций в Туркменистане). На двусторонней основе легче внедрить российский рубль во взаимные расчеты, проще решить вопросы транзита, задолженности за поставки российской нефти и газа, создать нормальные условия для деятельности российских компаний, в частности защитить их инвестиции. Открывается возможность решить и такую острую проблему, как защита прав русского населения в странах СНГ. 

Для относительно равноправного участия в мирохозяйственном  обмене нужно радикально изменить характер отношений между правительством и российским бизнесом: с одной  стороны, следует отменить привилегии, полученные избранными промышленными и финансовыми группами, а с другой - самим этим крупным российским компаниям и банкам полезно было бы учитывать не только собственные, но и общенациональные интересы. Однако пока это выглядит скорее утопией. 

Вопреки распространенному  представлению в России 90-х не было ни газовой, ни нефтяной, ни металлургической дипломатии. Внешняя политика по-прежнему оторвана от экономики, а внешнеэкономическая деятельность крупных компаний если и состыкована с интересами страны, то слабо; нормальное взаимодействие правительства и бизнеса во внешнеэкономической сфере отсутствует. 

Наиболее очевидный  пример - транзит российского газа через Украину. Шумиха по поводу того, что Украина ворует российский газ, поднята большая, но при этом почему-то замалчивают тот факт, что точки сдачи-приемки газа покупателям из "дальнего зарубежья" остаются там же, где и в советские времена (на бывшей границе СССР, а по некоторым контрактам даже дальше, например на чешско-австрийской границе). После 1991 года их не перенесли на российско-украинскую границу, хотя контракты на поставку газа в Западную Европу неоднократно заключали заново. Если бы такой перенос своевременно состоялся, украинцы воровали бы газ уже не у нас, а у немцев, австрийцев и итальянцев. Но, видимо, существующий порядок больше устраивает "Газпром", которому собственные интересы важнее общероссийских. В итоге на межгосударственном уровне не Украина зависит от российского газа, а, напротив, Россия - от его транзита через Украину. 

Аналогичная картина  наблюдалась также при определении международного статуса Каспия и делимитации его морского дна. Наша дипломатия допустила драматическую ошибку, не использовав изначально сильную международно-правовую позицию, которая позволяла отстоять геополитические и экономические интересы России в регионе[13]. Сомнительную роль сыграл и отечественный нефтяной бизнес, чьи интересы в основном и определили официальный подход к каспийской проблеме. Ее свели к распределению нефтяных ресурсов, запасы которых, по мнению многих отечественных и зарубежных специалистов, сильно преувеличены. Нет также ясности, какой может оказаться реальная величина издержек добычи (с учетом охраны окружающей среды и сохранения рыбных запасов) и какова сейсмологическая опасность в регионе. На переговорах по разделу Каспия на национальные секторы не было принято во внимание самое главное - геополитические аспекты проблемы. Именно по этим соображениям США объявили Каспий зоной своих жизненных интересов. Согласившись (без достаточных на то оснований) на раздел морского дна, российские дипломаты заняли тем самым на переговорах аморфную позицию. Они не настояли на цивилизованном соблюдении всеми прикаспийскими государствами норм международного права, в частности на необходимости принять во внимание критерии, которые применяются в международной практике (например, определение шельфа как продолжения сухопутной территории), не отреагировали должным образом на односторонние и незаконные с точки зрения международного права действия Азербайджана при установлении границ его сектора. 

На ускоренном заключении соглашений о разделе  каспийского дна - на заведомо проигрышных  для России условиях - настаивало лобби  нефтяных компаний, боявшихся упустить свою долю в месторождениях. Уступчивость официальных переговорщиков позволила "ЛУКойл’у" получить доступ в азербайджанский и казахстанский секторы. Совпадение это или нет, не берусь судить. 

Трудно понять, почему одни жизненно важные внешнеэкономические  интересы российская дипломатия игнорировала, а другие, не имеющие сейчас практического значения, жестко отстаивала. Неадекватной, к примеру, была реакция на балканские события. Такие жесты, как разворот самолета Евгения Примакова над Атлантикой или марш-бросок батальона десантников в Слатину, были эффектными, но не эффективными. Они лишь подтвердили, что далекая от прагматизма советская внешнеполитическая традиция продолжает жить. 

Разумеется, можно  привести много и таких примеров, когда государство не поддерживало бизнес должным образом. Это касается прежде всего отечественного сельского хозяйства, вынужденного конкурировать с дотируемым западным продовольственным импортом (куриные окорочка из США, мясо из ЕС и пр.). Не получила реальной помощи черная металлургия. На переговорах с американцами правительство не связало условия поставки российской металлопродукции в США с импортом американского продовольствия. 

От того, сложатся ли у новой власти нормальные, цивилизованные отношения с бизнесом и будет  ли тот учитывать национальные интересы, во многом зависят условия вхождения  нашей страны в мировое хозяйство. Пока же она вступила в новый век без долговременной концепции, которая позволила бы сделать это на благоприятных для России условиях[14].

Стратегия на будущее 

Истекшее десятилетие  показало, что возможности нашей  еще не вышедшей из кризиса экономики приспособиться к мировым тенденциям пока ограниченны. После семи десятилетий самоизоляции и противостояния "мировому капитализму" Россия вынуждена врастать не просто в мировое рыночное пространство, а в сложную цивилизованную систему, где ей предстоит во многом оставаться аутсайдером. Сложившаяся структура внешнеэкономических связей нашей страны не может служить основой для прочной международной экономической кооперации. У иностранных инвесторов отсутствует долгосрочная заинтересованность во внутренней стабильности России, а отечественные "олигархи" (за редкими исключениями) не вписываются в высшую экономическую элиту мира. 

Искать новые  ниши на мировых рынках нам придется в условиях развертывающейся глобализации - со всеми положительными и отрицательными ее проявлениями. Глобализация и растущая экономическая открытость все большего числа национальных хозяйств создает предпосылки для ускоренной диффузии передовых технологий, ноу-хау, навыков менеджмента и маркетинга, а в конечном счете для распространения по всей планете экономической цивилизации, сложившейся в передовых индустриальных странах. Эту возможность Россия должна использовать в полной мере. 

Однако, как показала практика, глобализация и усиление взаимозависимости национальных хозяйств неодинаково сказываются на отдельных государствах, обладающих разными экономическими потенциалами и относительной конкурентоспособностью. Основные преимущества извлекают наиболее развитые страны мира, перед которыми открывается более широкое экономическое пространство с едиными стандартами ведения хозяйственной деятельности. Менее успешные страны сталкиваются в процессе интегрирования в глобальную экономику с болезненными проблемами. Роль национальных государств при регулировании мирохозяйственных связей уменьшается, а вместе с ней и возможность защитить себя от разрушительных сил мирового рынка, экспансионизма более могущественных конкурентов, массированных отливов капитала, разрушительных финансовых и экономических кризисов. 

Вызовы глобализации требуют от национальной экономической политики новых подходов, ибо многие сложные проблемы, порожденные глобализацией, можно решить только на межгосударственном или даже наднациональном уровнях. России тоже придется в полной мере учитывать все последствия глобализации - как положительные, так и отрицательные. Ей предстоит интегрироваться в глобальную экономику в условиях, когда структурная перестройка хозяйства идет чрезвычайно медленно и сопряжена с огромными социальными издержками. В нашей стране сложилась экономика с неустойчивой фирменной структурой. Продолжается передел собственности, система государственного регулирования все еще находится в процессе становления. Пока пройден лишь концептуальный этап: даже программа Германа Грефа признает необходимость государственного регулирования. Теперь встает вопрос об инструментах и методах. Поскольку российское государство плохо выполняло общепринятые в цивилизованном мире функции соблюдения законности и экономического регулирования, в экономику оказались встроены уголовные структуры, присвоившие значительную часть этих функций. Внутренние хозяйственные связи, а с ними и вся рыночная система еще незрелы, у них нет необходимого запаса прочности - в частности, из-за разрыва между относительно благополучным экспортным сектором сырьевых отраслей и производством, ориентированным на внутренний рынок.