Ян Гус- идеолог чешской реформации

  Король  Вацлав посмотрел сквозь пальцы на проделку своего придворного, но на будущее  время объявил, что всякое сопротивление  папским буллам наказуемо смертью. Это была не пустая угроза. 10 июля 1412 года трое молодых людей из низшего  сословия, - Ян, Мартын и Сташко, - вздумали ходить по церквам и во время богослужения оспаривать проповедников, крича, что отпущение грехов папою есть сущая ложь. Их схватили, пытали и, не добившись раскаяния, на следующий день приговорили к смертной казни. Гус ходатайствовал за осужденных; но городские власти, боясь, что отсрочка казни еще более раздражит народ, поспешили с совершением приговора - и головы всех трех осужденных пали на плахе.

  Между тем, пражские богословы продолжали интриговать против Гуса. Вновь был затеян спор о 45 тезисах Виклифа, к которым на этот раз присоединили шесть тезисов самого Гуса, требуя, чтобы Гус не смел преподавать их. В этом смысле было даже выхлопотано королевское повеление; но Гус заявил, что король не имеет права нарушать университетской автономии и свободы преподавания.

  Наконец и папа Иоанн XXIII опять дал о  себе знать в Праге. Он велел кардиналу  Сант-Анджело поступить с Гусом  без всякой пощады. Кардинал приказал в случае дальнейшего упорства Гуса повторить против него анафему, при колокольном звоне, с зажжением и погашением свечей. В формуле проклятия было сказано, что отныне никто не должен давать Гусу ни пищи, ни питья, ни приюта; никто не должен сказать ему доброго слова; каждое место, на котором он стоит, подвергается интердикту. Все верные сыны церкви должны хватать Гуса везде, где бы его ни встретили, и выдавать архиепископу или епископу; наконец, Вифлеемская часовня должна быть срыта до основания и уничтожена.

  Постоянные  столкновения гуситов с их противниками сильно беспокоили короля Вацлава. Не решаясь действовать силой против проповедника, приобретшего необычайную популярность, король подослал к Гусу людей, уговаривавших его добровольно оставить Прагу, чтобы положить конец смуте. Король обещал, что разберет дело Гуса по справедливости.

  Гус повиновался королю, но крайне неохотно и после продолжительной внутренней борьбы. В конце 1412 года он добровольно  отправился в изгнание, опубликовав  перед отъездом еще один трактат, в котором апеллировал уже  не к папе, а на папу "к Христу как к праведнейшему судье".

  Король  Вацлав, при всей распущенности характера, обладал некоторой королевской  честью и обыкновенно сдерживал  однажды данное слово. И на этот раз  он всеми способами старался уладить  споры и сделать возможным  возвращение Гуса в Прагу. Между тем архиепископ Альбик уступил место новому архиепископу Конраду, который в начале 1413 года созвал синод. Гус, разумеется, не мог явиться на синод, но прислал вместо себя одного из друзей. Однако попытка примирения между сторонниками и противниками Гуса не состоялась. Гус прислал несколько кратких и ясных пунктов соглашения. Король издал патент, установивший в пражском магистрате полное равенство между чехами и немцами: до тех пор немцы преобладали, теперь же многие гуситы проникли в магистрат. Гус все еще оставался в изгнании; но он не терял времени. Он вел обширную переписку со своими пражскими друзьями: давал им советы, поддерживал их в трудные минуты. Кроме того, Гус за это время написал немало богословских трактатов и, между прочим, главное свое сочинение "Deecclesia" ("О церкви"), написанное им в местечке Козий Градек, отстоящем на 70 верст от Праги. Коснувшись первых сочинений Гуса, необходимо сказать несколько слов о собственно литературном их значении. Хотя историческая роль Гуса основана более на его жизни, чем на его книгах, но как писатель Гус смело может быть сопоставлен с Лютером. То, что Лютер сделал для немецкой речи, сделано Гусом для чешского языка. Его чешские сочинения освободили литературную чешскую речь от условной ходульной риторики и сблизили ее с народным языком. Слог Гуса чист и ясен и вполне соответствует ясности его мыслей. Стремясь к правдивости и простоте во всем, Гус обнаружил эти качества даже в своей реформе чешского правописания. Прежние сложные и неуклюжие сочетания согласных он заменил так называемыми диакритическими знаками, обозначающими шипящие звуки. С небольшими изменениями правописание Гуса удержалось в чешской литературе до сих пор; подобное же правописание принято теперь всеми западными славянами (чехи, словаки, лужичане), кроме поляков, и теми из южных (хорваты, словенцы), которые пишут латинскими буквами. В последнее время даже в польской литературе были попытки усвоить правописание Гуса[7, с. 66].

  В течение нескольких лет гуситское  движение сделало такие успехи, что приверженцы и противники Гуса появились за пределами Чешского королевства. В 1413 году в Вене уже были гуситы: учение Гуса занесли сюда приезжие из Праги чешские студенты. Даже во Франции Гус пользовался значительной известностью, и Парижский университет, где заседали светила тогдашнего философского "номинализма", взволновался при известии, что в Праге одерживают верх учения, слывшие, по мнению парижских докторов, неизбежным логическим последствием философской ереси, то есть реализма. Профессора Сорбонны сочли своим долгом написать послание пражскому архиепископу Конраду, советуя ему принять меры против распространения лжеучений. Знаменитый Жерсон прислал архиепископу несколько выдержек из книги Гуса "О церкви" с кратким опровержением учения Гуса. С другой стороны, гуситизм стал сильно распространяться в Польше, и слухи о нем проникли до пределов Московской Руси. В немецких землях также было немало сторонников Гуса, но еще больше - противников. Кроме удалившихся из Праги профессоров, главным противником чешского проповедника явился сам Римский император[10, с. 150].

  В то время титул Римского императора принадлежал уже венгерскому  королю или, точнее, мужу венгерской королевы Марии, брату короля Вацлава, Сигизмунду.

  С 1413 года и до самой смерти Гуса Сигизмунд стоял во главе его противников. Сигизмунд был человек по-тогдашнему образованный. Главной чертой характера Сигизмунда было его необычайное желание прославиться. Он вздумал удивить все человечество и затеял небывалый по великолепию вселенский собор с целью окончательно прекратить церковный раскол[9, с. 82]. Обстоятельства сложились благоприятно для Сигизмунда. Неаполитанский король Владислав захватил Рим и выгнал папу Иоанна XXIII, который бежал в Болонью и отдался под покровительство Сигизмунда. Последний потребовал от папы созвания собора. Иоанн XXIII, боясь, что на соборе обнаружатся его собственные плутни и распутство, медлил и, чтобы сохранить вид достоинства, требовал созвания собора в городе, не подчиненном императору. Но Сигизмунд настаивал на своем и заставил папу объявить, что собор откроется в Констанце (Костнице) первого ноября 1414 года. Сигизмунду тотчас же пришла блистательная мысль - вызвать Гуса в Констанц. Он послал двух чешских дворян к Гусу с объявлением, что, если Гус добровольно явится на собор, ему будет дана полная возможность высказаться, и даже если он, Гус, не подчинится решению собора, император обещал отослать его домой без всяких препятствий.

  На  первых порах Гус даже обрадовался  этому приглашению. Гус смотрел  на свое путешествие, прежде всего как на удобный предлог торжественного заявления своих убеждений перед представителями всего христианского мира.

  Бесспорно, однако, что Гус надеялся на возможность "увлечь за собою весь собор и  заставить всех защищать и исповедовать истину" (слова Аугсбургской немецкой хроники).

  Гус решил отправиться на собор, и он написал императору письмо, в котором благодарил за оказанное ему до сих пор "покровительство" и просил содействия Сигизмунда лишь в том смысле, чтобы ему была предоставлена возможность защищать свои убеждения перед собором непременно в публичном заседании. "Я не побоюсь,- писал Гус,- исповедать Христа и, если уж этому должно быть, готов потерпеть даже смерть за истину". Из Праги Гус опять уехал в Краковец. Здесь он узнал, что враги его не теряли времени, они уже сформулировали обвинения и подготовили все следствие; уже были подысканы свидетели, их привели к присяге и записали их показания. Чешское и моравское духовенство, большею частью состоявшее из противников Гуса, устроило даже денежный сбор с целью покрыть расходы уполномоченных, которые должны были ехать в Констанц для обвинения Гуса. Во главе врагов Гуса стал на этот раз не архиепископ, немец Конрад, а чех Ян из Литомышля.  На путевые расходы Гуса была собрана известная сумма его друзьями и почитателями - у него самого хватало денег только на самую скромную жизнь[11, с. 170] .

  Гус устроил свои дела так, как будто  готовился к смерти. Он написал  завещание в виде письма к своему любимому ученику Мартыну.

  Император Сигизмунд, желая, чтобы Гус не медлил с приездом, еще во время предварительных переговоров самым формальным образом обещал выдать ему охранную грамоту. Обещанную грамоту Гус получил, но лишь по приезде в Констанц. Впрочем, император избрал троих чешских дворян, которым велел сопровождать Гуса. Вот что говорилось в том документе: «Мы Сигизмунд… король римлян( и т.д.), принемаем достопочтенного магистра Гуса, бакалавра богословия и магистра искусств, под наше и священной империи покровительство и защиту; поэтому предписываем всем, чтоб ему было дозволено приехать в Констанц, оставаться там и свободно возвратиться, причем для охраны его и сопровождающих его лиц должно давать проводников…»[4, с. 18]

  В октябре 1414 года Гус выехал из Краковца в Прагу и 11 числа начал свое путешествие. В некоторых местностях его принимали с величайшим почетом. Во многих местах даже духовные лица выражали сочувствие цели его путешествия. Когда 3 ноября 1414 года Гус приблизился к Констанцу, из этого города ему навстречу вышла также огромная толпа народа.

  Сидя  в своей комнатке, он писал. Сначала Гус думал о самозащите, но, увлекшись ходом мыслей, стал писать о реформе церкви. Он набросал великолепную речь, которую надеялся произнести на Соборе.

  28 ноября 1414 года к Гусу явились  два епископа в сопровождении констанцского бургомистра и одного рыцаря, целью которых являетлась сопровождение его к папе на аудиенцию. Гус не подозревал низкого обмана: не знал, что дом, где он жил, и соседние дома были оцеплены вооруженными людьми. Гуса привели не к папе, но в собрание кардиналов и тем же вечером отвели под стражей в дом одного констанцского каноника и здесь держали восемь дней. 6 декабря Гуса привезли в доминиканский монастырь и посадили в тюрьму. Вскоре он заболел, и некоторое время окружающие опасались за его жизнь.  

  6 июля 1415 года Констанцский собор  провел свое 12-е заседание. Собралась  огромная толпа народа. Гуса смутил, оглушил, ошеломил этот шум. "Если бы вы могли видеть этот собор", - писал он в Прагу. - Собор, называющий себя святым и непогрешимым, - просто отвратителен! ". Собрание прелатов состоялось во францисканском монастыре и было весьма многолюдно. Сначала, в отсутствие подсудимого, прочли обвинительный акт и показания свидетелей. Затем прелаты хотели просто голосовать вопросы, осудить приписанные Гусу тезисы и лишь потом ввести обвиняемого, предоставив ему только покориться решению собора.

  По  окончании литургии ввели Гуса и  поставили на возвышение посреди  храма. Он упал на колени и начал  молиться. После третьего допроса сам Гус уже нисколько не сомневался в том, что будет осужден на смерть. «В строгом порядке по старшинству лет, месяцев и даже дней возраста голосовали ответами «да» или «нет» на следующие три пункта: 1. Еретик или не еретик Иоанн Гус из Гусинца в своих учениях и новшествах? 2. Имеют ли право собравшиеся во имя папы и короля отцы собора присудить Гусу наказание? 3. Какого именно наказания заслуживает Гус оскорблением папы и святейшего таинства? На первый вопрос отозвалось 51 голос в положительном смысле, т. е. что Гус- еретик. На второй вопрос столько же. На третий вопрос: 30 голосов- против наказания, 10 голосов- за наказание церковным покаянием и 45 отцов отдало свой голос за осуждение Гуса на смерть…»[5, с. 20].

  То, что Гуса не казнили в тот же день, а продержали еще четыре недели в тюрьме - это произошло по той причине, что прелаты желали во что бы то ни стало добиться его отречения. Один из членов собора долго переписывался с Гусом, стараясь привести его к отречению и прибегая при этом ко всевозможным софизмам, вроде того, что, если Гус действительно не виновен, то вина падет не на его совесть, а на совесть членов собора. Гус решительно отклонял все эти предложения. Помимо той высокой любви к истине, которая составляла главную черту его характера, Гусом руководило при этом сознание, что весь вопрос именно и сводится к провозглашению им права личного убеждения, которое стоит выше всякого принудительного внешнего авторитета. 6 июля 1415 года Гуса провозгласили упорным еретиком, приговорили к лишению священнического сана и сожжению на костре. Все его книги должны быть сожжены, его память — проклята. [15, с. 65].

  За  чтением приговора тотчас последовало  исполнение. Еще раз от него требовали  отречения. Гус, обращаясь к народу, сказал: «Смотрите! Эти епископы увещевают меня отречься; но я боюсь поступить так, чтобы не стать лжецом перед Богом и перед своею совестью и чтобы не опозорить себя в глазах тех, кому я проповедовал, и перед другими верными проповедниками!» Лишив Гуса священнического сана, прелаты передали его светской власти, то есть императору. Сигизмунд сказал: «Поступи с ним как с еретиком”». Место казни находилось за городскими воротами. Уже на костре Гус произнес слова: «Иисусе Христе! Эту ужасную позорную смерть я терплю ради Евангелия и ради проповеди твоего слова; потерплю покорно и со смирением!».

  Пепел мученика был тщательно собран и выброшен в Рейн. 

  В Чехии известие о казни Гуса и  о предательстве императора вызвали  взрыв возмущения и новый подъем национального чувства. На сейме в сентябре 1415 в Праге был составлен протест против сожжения Гуса, подписанный 452 баронами и низшими дворянами Богемии и Моравии. 5 сентября на сейме была подписана грамота, в которой вельможи и дворяне обязались способствовать свободной проповеди в своих владениях, а в случаях противоречия между мнением церковников и Священным Писанием решение предоставлялась профессорам и магистрам Пражского университета (который к тому времени был практически чисто чешским). Имннно с этого  сейма и начался длительный период, известный в истории как гуситские войны (1419-1434), которые заложили основы общеевропейской Реформации. Деятельность гуситов стоит на первом плане в событиях центральной Европы в первую половину XV века; внутренняя история гуситства освещает многие стороны учения самого Гуса.

    Среди предшественников Мартина  Лютера Ян Гус занимает совершенно  особое место. "Среди артикулов  Яна Гуса или чехов есть  много истинно христианских и  евангелических, которые не может  осудить Вселенская церковь..." Это слова немецкого реформатора, сказанные в адрес Яна Гуса. Мартин Лютер перевел некоторые сочинения чешского проповедника на немецкий язык, что свидетельствует о признании огромного вклада Яна Гуса в дело Реформации [14, с. 129]. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

   Заключение

   Имя Яна Гуса стало знаменем чешского народа в гуситских войнах, примером и опорой для многих деятелей Реформации в XVI веке, символом чистоты помыслов и моральной стойкости на все времена. Вся жизнь его прошла в борьбе за истину.