Ян Гус- идеолог чешской реформации

   Примечательно то, что даже перед страхом смерти Ян Гус не отрекся от своих идей. В заявлении в Соборной церкви 6 июля 1415г. обращаясь к толпившемуся народу, Гус громко сказал: «Эти епископы уговаривают меня всенародно отречься, - нет! Не могу изменить своей совести и посрамить веру Христа. Если отрекусь от истины, то какими глазами воззрю на небо? Как дерзну посмотреть в глаза народу, если по моей вине поколеблются вековые его убеждения? Никогда! Спасение стольких душ народа для меня дороже моего бренного тела»[Там же, с. 145]. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

   2.2. Ян Гус- предшественник реформации

  Во  времена Яна Гуса претензии папства  на высшую, идущую от Бога духовную власть над людьми стали анахронизмом. Однако люди часто пытаются по-прежнему жить в условиях, которых уже не существует. Чешский проповедник с его  истовой и искренней верой в возможность морального возрождения Католической Церкви и ее служителей стал, сам того не ведая, провозвестником неизбежных перемен в устройстве западного христианства, реальным предшественником Лютера. Только тогда еще не было произнесено слово «реформация». По существу, его взгляды и проповеди во многом предвосхищали будущую европейскую Реформацию, истинным и искренним предшественником которой был Ян Гус [16, с. 35].

  Было  уже сказано, что, обращая преимущественное внимание на нравственную сторону религии, Гус мало занимался догматическими тонкостями. Придраться к одной резкости его обличений было нелегко. Несколько иначе писали и говорили многие из ближайших друзей Гуса, и особенно его бывший профессор Станислав из Цнойма.

  Враги Гуса и его партии воспользовались сочинением Станислава для составления доноса, который был отправлен в Рим. Папа Иннокентий VII счел необходимым прислать архиепископу Збынеку особую буллу, в которой обращал его внимание на "виклефовы ереси" (1405 г.). Но архиепископ так мало интересовался богословскими вопросами, что ему и в голову не приходило относить эту буллу к Гусу и его друзьям. Наконец его навел на эту мысль священник Штекна, товарищ и соперник Гуса по проповедничеству в Вифлеемской часовне, написавший донос на книгу Станислава. На этот раз архиепископ потребовал Станислава для объяснений. Не желая навлечь на себя неприятностей, Станислав попросту отрекся от авторства и с тех пор стал писать в самом правоверном духе.

  Между тем новый папа Григорий XII подтвердил буллу Иннокентия VII, и это побудило архиепископа к еще более крутым мерам. Пока Гус пользовался доверием архиепископа, ему удавалось своим  заступничеством спасать многих лиц, обвиненных в ереси. Но на этот раз все обстоятельства сложились неблагоприятно. Сам король Вацлав был задет за живое словами папской буллы, содержавшими намек на то, что он, король, защищает еретиков. Что касается архиепископа, он весьма скоро вошел во вкус религиозного преследования.

  Усердие архиепископа в деле гонений на еретиков довело Гуса до полного разрыва с этим прелатом. В 1408 году был осужден священник Николай, по прозвищу Авраам, который учил, что право проповедовать Евангелие принадлежит не только священникам, но и любому мирянину. Архиепископ велел изгнать этого Авраама из пражской епархии. Гус присутствовал на следствии по делу Авраама, все время защищал обвиняемого; о приговоре он узнал как раз в тот момент, когда выходил на кафедру. Гус тут же написал несколько строк архиепископу. Почтительно-резкий тон этой записки вывел из себя самолюбивого архиепископа. Особенно задело Збынека утверждение Гуса, что архиепископ преследует самых набожных и ревностных священников и в то же время все спускает с рук наглым и распутным.

  С досады архиепископ вздумал нанести партии Гуса решительный удар. Он не удовольствовался решением, произнесенным "чешской нацией" относительно учения Виклифа, и повелел, чтобы все, у кого есть книги английского еретика, немедленно выдали их для сожжения. Вместе с тем архиепископ запретил произносить проповеди, содержащие какие бы то ни было нападки на духовенство. Это распоряжение уже прямо касалось Гуса. Несколько погодя архиепископ отставил Гуса от должности синодального проповедника.

  Жалобы  и доносы, послужившие ближайшим поводом к отставке Гуса, доказывают, как велико было раздражение духовенства, вызванное его обличениями. "У нас, - писали доносчики, - раздаются возмутительные проповеди, которые терзают души набожных людей, уничтожают веру и делают духовенство ненавистным народу". Крайне раздражило духовных лиц утверждение Гуса, что священник, требующий денег за совершение таинств, особенно от бедных, виновен в "симонии и ереси". Возмущались и тем, что Гус по поводу смерти одного каноника сказал: "Я не хотел бы умереть, имея такие доходы". Замечательно, что ни в одном доносе на Гуса не указывали как на последователя Виклифа[12, с. 154] .

  Военное счастье давно повернуло в  сторону Вацлава, но он хотел еще, чтобы новый папа торжественно подтвердил его права на Римскую корону. Не желая, чтобы чешское королевство казалось сколько-нибудь подозрительным в глазах католического мира, Вацлав не был доволен излишним усердием архиепископа в гонениях на еретиков. Сначала он сам содействовал искоренению ересей, но наконец решил, что сделанного довольно. Он приказал архиепископу объявить всенародно, что в чешских землях, после самого строгого расследования, более не осталось ни одного еретика. Архиепископ скрепя сердце сообщил королевское повеление синоду, но при этом велел, чтобы проповедники внушали народу правильное понятие о таинстве евхаристии.

  Уничтожив ересь одним росчерком пера, Вацлав возобновил переговоры с кардиналами  и обещал им прислать в Пизу торжественное  посольство.

  Известие  о таком решении короля было весьма приятно для Гуса: Гус все еще не терял надежды на возможность внутренней реформы католицизма. Он и его сторонники надеялись, что с низложением Григория XII выиграет также чешское национальное дело - у всех были свежи в памяти опустошения, которым подверглись чешские земли во время восстания Рупрехта.

  Когда король Вацлав потребовал от архиепископа и от университета отказаться от папы Григория, Прага разделилась на два  враждебных лагеря. Меньшинство - немецкие профессора и купцы вместе с чешским  высшим духовенством - стояло за Григория. Огромное большинство было за короля. В университете три немецкие "нации" были за папу и только одна чешская высказалась за нейтралитет. На этот раз Гус выступил уже в роли настоящего политического вождя чешского народа, и несомненно, что борьба, затеянная им против папы Григория, стала одной из главных причин враждебного отношения к нему всего высшего духовенства[14, с.148].

  Избранный Пизанским собором папа Александр V оказался не лучше своих соперников. Архиепископ Збынек отказывался признать нового папу и подверг интердикту весь город Прагу. Гус и его друзья резко осуждали действия архиепископа. Народ волновался, и уже были случаи насилия над преданными архиепископу людьми. Вскоре архиепископ признал папу и, уладив свои дела с Римом, опять стал преследовать Гуса и его партию. Появились новые доносчики, утверждавшие, что Гус проповедует еретические учения о священническом сане. Гусу приписывали слова, что священник, совершивший смертный грех - уже не священник, и таинства, им совершенные,- не таинства. Пока архиепископ не совсем еще уладил свои дела с Римом, гнев его не мог быть особенно опасен для гуситов, и они даже делали попытки искать заступничества Рима. Пятеро молодых людей отказались выдать посланным архиепископа книги Виклифа и даже отправились к папе с жалобою. Папа потребовал Збынека в Рим для объяснений. Архиепископ отправил вместо себя двух монахов, которые так повлияли на папу, что Александр V велел учредить следственную комиссию и издал буллу, которою была воспрещена проповедь где бы то ни было, кроме приходских и монастырских часовен. Сверх того, папа заранее воспрещал всякие прошения и жалобы, противные его булле. Несмотря на это положительное запрещение, Гус решился апеллировать, пользуясь тогдашней юридической казуистикой, дозволявшей апелляцию к "лучше осведомленному папе" на того же папу, получившего ложные донесения.

  В ожидании ответа папы Гус продолжал  борьбу с архиепископом и провел в университете резолюцию, которою  был осужден архиепископский  декрет о сожжении книг Виклифа. Сверх того, Гус объявил, что произнесет проповедь по поводу папской буллы. Огромная толпа народа собралась слушать эту проповедь.

  25 июня того же 1410 года в Вифлеемской  часовне было прочитано воззвание,  подписанное Гусом, а также  многими магистрами, бакалаврами, студентами, даже рыцарями и горожанами.

  "Разумно  ли, - говорится в этом воззвании, - сжигать книги, в которых обсуждается  философия, мораль, математика и  физика - вопросы чисто научные?  Допуская даже, что книги Виклифа  содержат еретические мнения, следует ли из этого, что их нельзя читать? Разве не наилучшее средство уничтожить заблуждение - изучить его? Как опровергнуть то, чего не знаешь?"[12, с. 152]

  Подписавшие этот протест заявляли, однако, свою преданность церкви и объявили, что не поддерживают никакой ереси. Далее в протесте еще было сказано, что архиепископ не имел ни малейшего права воспрещать проповедь в часовнях, так как известно, что Христос велел своим ученикам проповедовать всюду.

  Между тем Александр V умер, и архиепископ Збынек поспешил донести новому папе Иоанну XXIII, что Гус проповедует ересь, и просил папу вызвать его в Рим для примерного наказания. Не дожидаясь папского решения, архиепископ созвал 16 июля множество духовных и светских лиц в своем дворце, куда было принесено 200 фолиантов - различные книги Виклефа, частью в великолепных переплетах. Во дворе устроили костер и сожгли эти книги, причем колокола трезвонили по всей Праге и священники пели. Два дня спустя архиепископ отлучил от церкви Гуса и всех апеллировавших к папе.

  Следствие этой меры было, однако, совсем не такое, какого ожидал архиепископ. Народ был  крайне раздражен; всюду слышались  злые насмешки над архиепископом. В  собраниях и на улицах пели сочиненные против него эпиграммы. Одна из них  гласила: "Збынек, епископ и ученик начальной школы сжег книги и теперь не знает, что в них написано"[11, с. 165].

  Узнав об этих беспорядках, король Вацлав запретил под страхом смертной казни петь куплеты, направленные против архиепископа; но этому последнему велел заплатить владельцам сожженных книг убытки. Архиепископ не повиновался, и король велел прекратить выдачу ему жалованья.

  Вскоре  после этого из Рима пришло, наконец, решение по делу Гуса. Новый папа Иоанн XXIII отверг апелляцию Гуса, подтвердил буллу своего предшественника и даже повелел архиепископу, под страхом отлучения, преследовать Гуса и, в случае надобности, даже употребить против него мирскую власть. Вместе с тем папа требовал Гуса в Рим на суд.

  Это известие вызвало в Праге взрыв  негодования против папы. Король Вацлав опять склонялся на сторону Гуса и писал папе, что следует прекратить процесс, затеянный против Гуса архиепископом, и что лучше "приказать обеим сторонам молчать". Но папа прислал следственную комиссию из четырех кардиналов, и 15 марта 1411 года Гус был предан новой анафеме во всех церквах Праги.

  Гус понял, что ему остается одно: не обращать ни малейшего внимания ни на архиепископские, ни на папские решения. Он продолжал проповедовать в  своей часовне, как будто ровно  ничего не случилось. Некоторые священники последовали его примеру.

  В то время папская власть опустилась ниже, чем когда-либо. Пизанский собор, вместо двух пап, создал не одного, а  трех: Иоанн XXIII чувствовал себя небезопасно  в самом Риме, которому угрожал  неаполитанский король Владислав, покровитель одного из прежних пап, Григория XII. Иоанн XXIII затевал против своих врагов крестовый поход, обещая всем участникам похода прощение всех грехов,- прошедших, настоящих и даже будущих. Буллы, привезенные Тимом новому пражскому архиепископу, встретили сочувствие короля Вацлава. Король и архиепископ разрешили сбор денег на поход, и со всех кафедр Праги велено было произносить проповеди за поход, и на базарных площадях слышался барабанный бой герольдов. Чтобы не выставить слишком наружу денежную сторону дела, архиепископ велел не давать денег исповедникам и не проповедовать спасительной силы креста, а говорить на евангельские темы. Гус радостно ухватился за это повеление. Публично с кафедры он стал проповедовать против похода.

  На одном из диспутов против крестового похода Гус произнес несколько замечательных речей; но главным героем дня остался все же не он, а его лучший и вернейший друг, магистр Иероним Пражский. Иероним говорил с таким воодушевлением, что восторгам студентов не было конца. Когда диспут окончился, Иеронима провожала домой еще более многочисленная толпа, чем Гуса.

  За  этой студенческой демонстрацией последовала  другая, более внушительная. Один из придворных короля, Бок, или, по-немецки, Вальдштейн, вздумал предать посмеянию папские повеления. Он устроил шутовскую процессию: посредине сидели на колеснице куртизанки, у которых на груди висели папские буллы; впереди и позади шли толпы людей с мечами и кнутами. Процессия двинулась мимо самого архиепископского дворца, подле которого остановилась. Постояв немного, двинулись по всем главным улицам Праги и, достигнув рынка на Новом Месте, устроили костер, на котором торжественно сожгли папские буллы, насмехаясь при этом и над крестовым походом, и над сожжением книг Виклифа [15, с. 136].