Великие реформы 1860-1870-х годов: поворотный пункт российской истории?

Помимо мемуарной  и эпистолярной литературы, замыслы  реформаторов наиболее полно и откровенно раскрываются в неофициальной хронике  Редакционных комиссий, которые подготовили  кодифицированные проекты «Положений 19 февраля». Это подобная, живая (фактически близкая к стенограмме) запись журналов 409 заседаний за 1 год и 7 месяцев  существования этого нетрадиционного, чрезвычайного в истории самодержавия учреждения передает прямую речь выступавших, реплики, шутки, стычки, жесткую полемику сторон [22]. Эта хроника создавалась  по инициативе членов Редакционных комиссий, сознававших масштабность стоящих перед ними задач и свою ответственность «перед глазами людей», перед «публикой» и дворянством России, перед лицом Европы [23].

Председатель и  члены Редакционных комиссий неоднократно говорили, что, занимаясь крепостной (помещичьей) деревней, они имеют  в виду все категории крестьян, т.е. государственных [24], удельных и  др., которые по численности превосходили крепостных (все крестьянство составляло более 80% населения). В.А. Черкасский заявлял, что проекты Редакционных комиссий означают «общий переворот» поземельных  отношений. Председатель Комиссии Я.И. Ростовцев формулировал задачи еще  шире: «Наша обязанность обставить  крестьянское дело всеми вопросами, потому что положение об освобождении крестьян должно изменить весь Свод наших  законов» [25]. Н.А. Милютин сразу после  своей отставки 2 мая 1861 г. писал Черкасскому, выражая опасение за судьбу крестьянского  дела: «Теперь нет уже того внутреннего  двигателя, который вел неизбежно  к перелому — нет Редакционных комиссий, которые пролагали к  нему дорогу» (выделено мной. — Л.З.) [26]. Ростовцев вообще считал, что  «с 1859 года началось создание русского народа» [27]. Здесь уместно вспомнить  о поставленной в начале XIX в. М.М. Сперанским в его неосуществившихся  проектах задаче «создать сей народ (свободных людей. — Л.З.), чтобы  дать ему потом образ правления» [28].

В «Общей докладной  записке к проектам Редакционных комиссий», написанной Самариным и  подписанной 23 членами Комиссий на последнем заседании 10 октября 1860 г., раскрывалась концепция законодательства. Особенность реформы в России составители проектов видели в том, чтобы одним законодательным  актом решить вопрос об отмене крепостного  права и о будущем устройстве поземельных отношений — переходе крестьян на выкуп наделов при  сохранении значительной части помещичьего  землевладения. Они отмечали: «В других государствах правительства проходили  этот путь в несколько приемов  и, так сказать, ощупью, потому что  он был еще неизведан на практике, и, ступив на него, нельзя было глянуть  его до конца. Оттого последовательность мер к постепенному расширению прав и к улучшению быта крепостного  сословия почти повсеместно вызывалось непредвиденными общественными  кризисами. В этом отношении Россия счастливее. Ей дана возможность, воспользовавшись опытом других земель <...>, обняв  сразу весь предстоящий путь от первого  приступа к делу до полного прекращения  обязательных отношений посредством  выкупа земли» [29]. Становится понятным, почему исследование выкупных актов  привело Б.Г. Литвака к следующей  оценке реформы 1861 г.: «В действительности это был процесс, на начальной  грани которого провозглашалось  освобождение личности от власти помещика..., а на конечной — создание общинной и подворной поземельной собственности» [30]. Это определение реформы, сделанное  на основе количественного изучения массовых источников по ее реализации, свидетельствует о реальном воплощении разработанной реформаторами концепции.

Наиболее последовательно  в проектах Редакционных комиссий и  в «Положениях» 19 февраля 1861 г. решался  вопрос о правовом положении крестьян. Уничтожение сразу же по провозглашении реформы личной зависимости и  утрата помещиками вотчинной власти над бывшими крепостными приобщали  многомиллионное крестьянство к  гражданской жизни, хотя оно и  оставалось податным сословием. Вводилось  крестьянское общественное самоуправление — волостное и сельское (в основном на основе общины) с выборными от крестьян должностными лицами, сходами, с крестьянским волостным судом. В этой части законодатели многое заимствовали из реформы государственной  деревни Киселева. Поставленное под  контроль местной администрации, выполнявшее  фискальные функции сословное крестьянское самоуправление вместе с тем защищало интересы крестьян от помещиков, а также являлось основой для участия крестьян в новых всесословных институтах — земстве, суде присяжных.

Одновременно с  открытием Редакционных комиссий в  марте 1859 г. при Министерстве внутренних дел была создана Комиссия для  подготовки реформы местного управления под председательством Н.А. Милютина. Ее программа согласовывалась с  крестьянской реформой и в дальнейшем легла в основу Земского положения 1 января 1864 г. Только благодаря этому  согласованию обеспечивалось участие  в земствах крестьян, еще не ставших  собственниками земли и потому не обладавших имущественным цензом. Связь  с судебной реформой осуществлялась не только благодаря участию крестьян в суде присяжных. Реформаторы создавали  для реализации крестьянской реформы  совсем новый институт — мировых  посредников, призванных регулировать отношения между помещиком и  бывшим его крепостным при составлении  уставных грамот и выкупных актов, т.е. при фиксации решения земельного вопроса. Будучи дворянами, мировые  посредники не избирались корпоративными дворянскими собраниями, а назначались  правительственной властью с  помощью местной администрации. Тогда, в 1861 г., предполагалось, что через 3 года они уже будут избираться совместно дворянством и свободным  крестьянством. И хотя сословность  состава не соответствовала общей  идеологии Великих реформ, другие принципы деятельности мировых посредников: гласность, несменяемость, а значит и независимость от администрации  и сословных организаций, готовили почву для введения мирового суда и нового судопроизводства в России, что и было осуществлено Судебными  уставами 1864 г. [31]

Если к перечисленному добавить отмену телесных наказаний 17 апреля (день рождения Александра II) 1863 г., замену рекрутской повинности всесословной воинской обязанностью 1 января 1874 г., реформы  народного просвещения, то придется признать, что Великие реформы  открывали путь к созданию гражданского общества (хотя такой терминологией  реформаторы не пользовались), закладывали  основы этого длительного процесса. Они были нацелены на развитие национального  самосознания народа, воспитание в  нем чувства достоинства, преодоление  рабства, укоренившегося в поколениях русского крестьянства.

Сложнее было с решением земельного вопроса, рассчитанным на постепенность, корректировку временем и осложненным  критическим финансовым положением страны после неудачной войны. Сами реформаторы твердо придерживались идеи освобождения крестьян с землей за выкуп, что определенно высказано  в 1855-1856 гг. в записках Д.А. и Н.А. Милютиных, К.Д. Кавелина, Ю.Ф. Самарина (у последнего — несколько отлично, но также  с землей). Однако первый публичный  документ начавшейся подготовки реформ — рескрипт Александра II виленскому генерал-губернатору В.И. Назимову 20 ноября 1857 г. — еще не содержал определенного  решения земельного вопроса. От него можно было двигаться и к безземельному  освобождению и к «вечному» пользованию  крестьян наделами. Значение рескрипта  и его роль в подготовке отмены крепостного права состояла не в  программе, а в самом факте  придания гласности правительственных  намерений решить затянувшийся и  всегда сохранявшийся в глухой секретности  крестьянский вопрос. С этого времени  гласность становится самостоятельной  силой, на которую опирались реформаторы. В частности, труды Редакционных комиссий печатались сразу же по следам заседаний в 3 тыс. экземпляров.

Весь 1858 г. в обществе, в периодике, в дворянских губернских комитетах, в правительственных  кругах шла борьба за тот или иной вариант решения крестьянского  вопроса — с землей или без  земли. Сначала казалось, что остзейская модель (освобождение без земли) побеждает, тем более что и сам император, казалось, склонялся к этому апробированному в прибалтийских губерниях варианту. Однако ряд обстоятельств (длительные и сильные волнения крестьян в Эстляндской губернии, отказ удельных крестьян от освобождения без земли, борьба фракций в губернских дворянских комитетах) к концу 1858 г. склонили его к идее сохранения надельной земли за крестьянами и к принятию программы либеральной бюрократии [32].

Концепция решения  земельного вопроса для либерального большинства Редакционных комиссий состояла в обязательном сохранении за всеми помещичьими крестьянами  надельной земли сначала в  пользовании, а в конечном итоге  — в собственности, в сосуществовании  в будущем, новом аграрном строе  России двух типов хозяйства: крупного помещичьего и мелкого крестьянского. Предполагалось достигнуть этой цели мирным путем, минуя революционные  потрясения, характерные для стран  Западной и Центральной Европы, в  чем усматривалась одна из главных  особенностей реформы в России. В  опыте европейских стран положительным  признавался тот результат, к  которому пришла Франция (создание «дробной поземельной собственности»), и тот  путь законодательных мер в Пруссии  и Австрии, который состоял в  выкупе крестьянами земли в собственность  при сохранении помещичьего землевладения. При этом ставилась задача избежать издержек прусского варианта — «сосредоточения  поземельной собственности в  тесном кругу малочисленных владельцев и значительных фермеров» и развития батрачества.

В результате здание реформы было сооружено на основе «существующего факта», т.е. сохранении в собственности дворян земель, находящихся  под барской запашкой, а во владении крестьян — дореформенного надела; исчисление повинностей от дореформенных, с некоторым понижением, а величины выкупа — от принятой повинности; участие  государства в процессе выкупной операции в качестве кредитора. Выкуп  крестьянами надела в собственность  признавался конечной целью решения  земельного вопроса. Он не был обязательным для помещика. Александр II говорил: «Пока хоть один дворянин будет против выкупа крестьянских наделов, я обязательного  выкупа не допущу». Вместе с тем признание  «постепенного» и «добровольного»  выкупа, т.е. принципа «самофинансирования» выкупной операции объяснялось тяжелым  финансовым положением государства. Реформаторы  признавали невозможность казенного  субсидирования выкупа, хотя в недалекой  перспективе эта мера допускалась [33]. Вынужденные считаться с этим непреодолимым в тот момент препятствием, Редакционные комиссии создали внутренний механизм реформы, который обеспечивал  непрерывность и неукоснительность  ее постепенного движения к реализации поставленных целей. Реформа — процесс. «Вечность» пользования и «неизменность» повинностей (заимствованные из модели инвентарей) буквально толкали помещика к признанию выкупа — единственной развязке этого туго затянутого государством узла. Враги Редакционных комиссий и оппоненты реформаторов внутри них не без основания считали, что обязательный для помещиков  выкуп заменен «вынудительным».

У крестьян тоже фактически не оставалось выбора. Ставя целью  избежать массовой пролетаризации, сознавая вместе с тем, что экономические  условия освобождения тяжелы, и помещики будут стремиться всячески потеснить  крестьян, реформаторы внесли в закон  статью, запрещающую им отказываться от надела в течение девяти лет (в  действительности этот срок затянулся). Той же цели в значительной степени  служило и сохранение общины в  роли землевладельца (помимо других ее функций, отмеченных выше). Сохраняя общину с ее архаичными правилами переделов  крестьянской земли, с круговой порукой  и коллективной ответственностью за повинности, реформаторы понимали, что она будет препятствовать свободному развитию самостоятельного крестьянского хозяйства. Однако для  начала реформы сохранение института, укоренившегося в организации хозяйства, в сознании и повседневной жизни крестьян, считалось неизбежным. При этом не имелась в виду консервация общины. Выход из нее при определенных условиях предусматривался и со временем должен был расширяться. В среде Редакционных комиссий преобладало мнение, что со временем общинное землевладение уступит место личному, и функции сельского общества сосредоточатся в волости. Безоговорочным сторонником общины заявил себя один Самарин. Выступая перед решающим голосованием о судьбе общины, Н. Милютин говорил, что «по взаимному соглашению» решение этого вопроса еще ранее было «предоставлено времени и самому народу, которому было дано право свободного перехода от одной формы полевладения к другой (от общинной к подворной, личной. — Л.З.), а что от принятия каких бы то ни было искусственных, и тем более насильственных мер к такому переходу законодательство и правительство навсегда отказались, что это решение было одобрено и усвоено самим царем-освободителем» [34].

Эта концепция решения  земельного вопроса в целом, хотя и с некоторыми коррективами, внесенными в проекты Редакционных комиссий в Главном комитете по крестьянскому  делу и в Государственном совете, была воплощена в Положениях 19 февраля 1861 г. В результате поправок экономические  условия реформы стали еще  тяжелее в связи с уменьшением  величины надела (так называемые «отрезки») и увеличением повинностей, в  том числе выкупных платежей [35]. В целом можно согласиться  с Эммонсом, который считает, что  «сточки зрения государства альтернативы этой программе... практически не было» [36].

Реформаторы понимали тяжесть экономических условий  освобождения крестьян. Еще в ходе подготовки реформы Милютин предвидел  малоземелье крестьян и считал, что  государству придется использовать часть казенных земель если не для  ликвидации, то хотя бы для противодействия  этому явлению. Но главную задачу он видел в преобразовании финансовой системы, стремясь объединить в своей  деятельности три сферы: крестьянский вопрос, местное самоуправление и  финансы. Однако попытки его покровителей — вел. кн. Елены Павловны и вел. кн. Константина Николаевича —  добиться назначения его на пост министра финансов не увенчались успехом. В начале мая 1866 г., когда в связи с предполагавшейся отставкой М.Х. Рейтерна Александр II обдумывал назначение Милютина, П.А. Шувалов, в свою очередь угрожая  отставкой, в личной беседе и в  специальной записке смог убедить  монарха отказаться от этой мысли [37].

М.Д. Долбилов в своей  статье о выкупных проектах 1857-1861 гг. не без основания высказал предположение, что в замыслах реформаторов имелась  в виду коренная перестройка выкупной операции в недалеком будущем, на раннем этапе проведения отмены крепостного  права. Сведения об этом имеются в  дневнике П.А. Валуева [38]. Трудно сейчас восстановить, какими представлялись Н.А. Милютину финансовые реформы, но его  брат и соратник Д.А. Милютин оценивая финансовое и экономическое положение  середины 1860-х гг., писал спустя 20 лет что нельзя «безгранично увеличивать  тяготы налогов, падающих у нас почти  исключительно на рабочий, беднейший  класс народа, и без того уже  доведенный до нищеты» и считал, что «главным делом был коренной пересмотр всей нашей налоговой  системы» [39]. В начале 1880-х гг. в  направлении реформирования налоговой  системы стал двигаться соратник Н.А. Милютина — Н.Х. Бунге. Но это  уже другое время. Относительно же 1860 — начала 1970-х гг. приходится констатировать: если правовое положение освобожденных  законодательством 1861 г. крестьян закреплялось и расширялось всеми Великими реформами, то в сфере налогообложения  и финансов этого не случилось. Надо признать вывод П. Готрелла, что «в пореформенное десятилетие не произошло  никаких значительных изменений  в налоговой политике» [40], хотя и  с оговоркой по поводу такой важной меры как акцизная реформа 1863 г., положившей конец винным откупам и лишившей дворянство привилегий в винокурении. Одновременно введение акцизов способствовало пополнению казны и направлению частных капиталов в сферу производства [41].