Уголовное право в России в первой половины 19 века

Общая часть Уложения устанавливала  наказания уголовные и исправительные (глава вторая первого раздела), из которых наиболее тяжкими были: лишение всех прав состояния и смертная казнь; лишение всех прав состояния и ссылка на каторгу; лишение всех прав состояния и ссылка на поселение в Сибирь; лишение всех прав состояния и ссылка на поселение на Кавказ.³³

Уложение сохранило телесные наказания (были отменены лишь кнут и  рвание ноздрей). Лестница наказаний имела совершенно четкий сословный характер, типичный для феодального права: лица, не изъятые от наказаний телесных, подвергались наказанию плетьми, клеймению, наказанию розгами. По Своду законов от телесных наказаний освобождались дворяне (включая личных и иностранных), духовенство, жены и вдовы священнослужителей, духовные лица других христианских вероисповеданий, высшие чины исламского духовенства, почетные граждане, купцы первой и второй гильдий, их жены и дети, некоторые разряды сельских должностных лиц. В 1835 году были освобождены от телесных наказаний дети священнослужителей, в 1842 году — учащиеся технологического института; некоторые лица, окончившие с успехом курс наук реальных классов при гимназиях и уездных училищ, и некоторые другие лица, получившие образование. В приложении к Уложению 1845 года дополнительно к вышеуказанным причислялись литераторы, их жены и вдовы, вдовы потомственных дворян, вышедшие замуж за лиц, не изъятых от наказаний телесных, лица, окончившие курс некоторых учебных заведений, нижние чины со знаками отличий, станционные смотрители и ливрейные лакеи двора императора (на время состояния на службе)^.34

Закон (ст. 61) определял дополнительные наказания, особенные наказания за преступления и проступки по службе (ст. 67 и ел.) и возможность замены одних наказаний другими (ст. ст. 72—95). Исследователи отмечали чрезвычайную сложность системы наказаний, недостаточную определенность санкций, возможность замены одних наказаний другими, наличие во многих статьях особенной части отсылок к другим статьям для определения меры наказания.³⁵ Наказания распределялись по разрядам, каждый разряд делился на несколько родов и каждый род — на несколько степеней (с высшей и низшей мерой).

Особенная часть Уложения (разделы II — XII) определяла систему преступлений. На первом месте традиционно (начиная с Соборного Уложения 1649 года) находились преступления против веры (разд. II), на втором — государственные (разд. III), на третьем — преступления и проступки против порядка управления (разд. IV), на четвертом — должностные преступления (разд. V).³⁶

По сравнению со Сводом законов система преступлений стала  более четкой и соответствующей  объектам посягательства.³⁷ Особенная часть Уложения содержала определения конкретных видов преступлений и проступков, устанавливала наказания за их совершение. Однако анализ особенной части свидетельствует, что составители Уложения не сумели избежать казуальности³⁸,  не  сумели  они преодолеть   и другой   дефект  Свода — объединение в разделах разнородных преступлений. Так, раздел V  - о преступлениях и проступках по службе государственной и общественной — устанавливал ответственность за такие деяния, как неисполнение указов, предписаний, подлоги службе, мздоимство и лихоимство, и наряду с этим — за нарушение долга подчиненности, слабый за подчиненными надзор, за медленность, нерадение и несоблюдение установленного порядка в отправлении должности и т. п. В разделе VIII – о преступлениях и проступках против общественного устройства и благочиния — одна из статей говорила об ответственности за создание сообщества для преступлений государственных, другая — о появлении «в публичных местах или многочисленных собраниях... в безобразном, противном приличию... виде», «пьяным до беспамятства», третья — устанавливала ответственность за явное неповиновение фабричных и заводских людей владельцу или управляющему заводом, «за стачку между работниками какого-либо завода, фабрики или мануфактуры прекратить работы прежде истечения условленного с содержателями сих заведений времени, для того чтобы принудить хозяев к возвышению получаемой ими платы...».  Раздел IX — о преступлениях и проступках против законов о состояниях — объединял статьи, устанавливавшие ответственность крепостных крестьян «за подачу на помещиков своих воспрещенной законом жалобы», за сочинение крестьянами подложных отпускных, за самовольный переход от одного владельца к другому, и статьи, определявшие наказания «за оставление места дворянского съезда прежде окончания действий оного», за неявку к исполнению должности избранного на нее дворянина, «за оставление заседания общества городского и сельского прежде закрытия оного» и т. п.³⁹

Для Уложения, так же как  для Свода, характерно отсутствие достаточно четкого разграничения уголовной, административной и дисциплинарной ответственности. И это закономерно, так как в первой половине XIX века суд в России не был отделен от администрации, широкие судебные полномочия имели органы полиции и политического сыска. Многие составы преступлений, вошедшие в Уложение, в Своде законов были помещены в Полицейском уставе о предупреждении и пресечении преступлений (т. XIV).

За преступления и проступки  по службе устанавливались такие типично дисциплинарные взысканий, как исключение из службы, отстранение от должности, исключение части стажа из общего времени службы (что имело значение для назначения пенсии, наград, присвоения знаков отличия), выговор, замечание и некоторые другие (ст. 67).

Как уже отмечалось, Уложение содержало крайне громоздкую систему наказаний. Сложность их применения усугублялась откровенно сословным подходом, неопределенностью санкций, наличием многочисленных отсылок. Так, ст. 347 раздела о преступлениях против порядка управления отсылала для установления наказания к санкциям, определенным ст. ст. 264, 271, 272 раздела о государственных преступлениях, ст. 348 имела ссылку на ст. 22 первого раздела Уложения, составлявшего его общую часть. Исследователи отмечали несоответствие наказании тяжести содеянного, невозможность для суда уменьшить меру наказания ниже низшего предела, установленного законом, с учетом смягчающих вину обстоятельств.⁴⁰ Вместе с тем закон предоставлял суду возможность выбора между несколькими родами наказания, иногда определял род наказания без указания степени наказания.

Все сказанное выше свидетельствует  о том, что Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года не предстало собой достаточно четкого, юридически точно разработанного уголовного кодекса. И в то же время нельзя не отметить значительного  отличия   и   совершенства   по   сравнению   с прежним уголовным  законодательством России.  Уложение  не может быть охарактеризовано однозначно. С одной стороны оно определило понятие преступления, основания наступления уголовной ответственности и другие институты общей части, типичные для буржуазного уголовного права. Был определен возраст уголовной ответственности, действие закона во времени и пространстве, принцип личной ответственности («в делах уголовных всякий должен ответствовать за себя сам» — т. XV Свода законов, кн. 2, ст. 850) и многое другое. С другой стороны, оно отразило феодально-крепостническую сущность политической системы России, сохранило сословный подход при решении вопроса о наказании, установило тяжкие наказания для крепостных крестьян, нарушавших сословное законодательство России и выступавших против власти помещиков.⁴¹

3.1. Понятие преступление  и проступка (вина, умысел, неосторожность).

Впервые в истории уголовного права России общие понятия уголовно-правовых институтов были выделены в самостоятельный раздел в томе XV Свода законов. В Уложении это сделано значительно более четко и с точки зрения круга вопросов, вынесенных в общую часть, и с точки зрения формулирования важнейших понятий. Из всех разделов Уложения первый — юридически наиболее совершенный и современный для той эпохи (многие его положения характерны для буржуазного уголовного права).⁴²

В ст. ст. 1 и 2 дается определение  преступления и проступка как  противоправных деяний. Сделана попытка различить преступление и проступок по объекту посягательства, отказавшись от установленного в Своде законов деления по тяжести наказания (в Своде под преступлением понималось деяние, запрещенное под страхом наказания, под проступком — под страхом легкого телесного наказания или полицейского исправления). Уложение понимает под преступлением правонарушение, посягающее на существо и устройство власти и правления, на порядок, определенный для общества, на его безопасность и безопасность частных лиц. Объект посягательства при определении проступка определяется иначе — как нарушение правил, охраняющих права отдельных лиц, общественную и личную безопасность. Эти общие положения, как уже указывалось, не получили достаточно четкого применения в Особенной части.⁴³

Наиболее полное общее  определение уголовно наказуемого  деяния дано в ст. 4. Она более точно формулирует противоправность деяния, его запрещенность законом.⁴⁴  Впервые уголовно наказуемое деяние достаточно четко рассматривается как действие и бездействие. Ответственность за бездействие предусматривалась в уголовных законах России и ранее (например, Артикулом воинским Петра I), но общего четкого определения этого института не было.⁴⁵

Указание в ст. 4 не только на уголовный, но и на исправительный закон определяло возможность включения в Уложение и административных, и дисциплинарных правонарушений.

Статьи 5—7 говорят о виновности как основании уголовной ответственности.    Предшествующее    законодательство   России уже достаточно четко определяло такие формы вины, как умысел и неосторожность. Наиболее четко это было сделано Сводом законов (т. XV, ст. ст. 3—8) со ссылками на Соборное уложение, Артикул воинский и другие позднейшие законы. Уложение делит преступления и проступки на умышленные и неумышленные (ст. 5), различает разные формы умысла (ст. 6), неосторожность и случайность (ст. 7). Случайные деяния наказанию не подлежали.⁴⁶

Неосторожность как форма  вины не получила достаточно четкого общего определения. Более подробно ответственность за неосторожные преступления формулируется в ст. 116.⁴⁷

Статьи 8—12 говорят о стадиях  предварительной преступной деятельности и совершении преступления. Первые определяются как обнаружение умысла, приготовление к преступлению и покушение на преступление. Обнаружение умысла в государственных преступлениях (так называемый голый умысел) было наказуемым и в ранее действовавших уголовных законах России. Уложение решает вопрос о наказуемости обнаружения умысла по-разному.⁴⁸

Статьи 13—17 устанавливают  ответственность за соучастие, выделяя  два вида совместного участия  двух или более лиц в совершении преступления — совершение преступления несколькими лицами по предварительному согласию или без него. В первом случае (ст. 15) указаны следующие виды соучастников: зачинщики, сообщники, подстрекатели, пособники. При этом определяется конкретная роль, предназначенная тому или иному соучастнику. Во втором случае (ст. 14) выделены лишь главные виновные и участники, причем участие могло быть как непосредственным, так и выражаться лишь в доставке средств для совершения преступления или устранении препятствия к его совершению.⁴⁹

Религиозные преступления в  значительной мере носили сословный и классовый характер, являя собой облеченный в религиозную оболочку протест угнетенных масс против духовной и светской власти угнетателей.⁵⁰

Религиозные преступления имели  объектом посягательства не веру как  таковую, а религиозные устои  государства, права и привилегии христианской церкви в целом, и русской  православной в особенности. Такими устоями были: отсутствие свободы совести; господство православной церкви, допущение других религий и сект лишь постольку, поскольку они не противоречили ее интересам; запрещение атеистической, а также любой религиозной пропаганды и миссионерства, кроме православных; передача православной церкви ряда государственных функций, в частности регистрации актов гражданского состояния, суда по некоторым категориям дел; преподавание закона божьего во всех учебных заведениях. Положение различных религий в Российской империи регулировалось не только Уложением о наказаниях. Статья 45 Основных законов провозглашала право каждого исповедовать веру «праотцев своих».⁵¹ Эта норма конкретизировалась в Уставе о предупреждении и пресечении преступлений, где преступлениям против веры посвящен весь первый раздел (более 100 статей). В его ст. 46, в частности, говорилось, что раскольники не преследуются за их мнение о вере. Устав духовных дел иностранных исповеданий регламентировал деятельность неправославных церквей.

В понимании сущности и  объекта посягательства преступлений против веры теория уголовного права и законодательство прошли три основные этапа. На первом, в период феодализма, господствовали канонические взгляды: эта категория преступлений рассматривалась как преступления против бога. С победой буржуазных взглядов на религию и право в Западной Европе, а впоследствии и в России утвердилось мнение, что объект посягательства религиозных преступлений — не права божества, а честь и блага частных и юридических лиц (верующих и церковных общин), т. е. эти преступления стали рассматриваться как нарушения частного характера. В конце XIX — начале XX века в русском праве возобладала точка зрения, согласно которой преступления против веры посягают на публичные, государственные интересы. В объяснительной записке к проекту Уголовного уложения 1903 года указывалось, что религия является «одним из тех основных устоев, на коих покоится государственная и общественная жизнь. Охрана религии вызывается интересами самого государства».⁵²

Составители Уложения отказались от архаичных формулировок Свода законов и попытались более современно сформулировать основные составы государственных преступлений, представлявшие действия (или бездействие), направленные как непосредственно против императора — главы государства, так и против государства — на ниспровержение или подрыв существовавшего политического строя. И тем не менее в формулировках Уложения весьма заметно влияние предшествующего законодательства, и не только Свода, но и Соборного уложения 1649 года, Артикула воинского и др.⁵³

Составители Уложения попытались объединить все составы государственных преступлений в один раздел. Но в полной мере им это не удалось. Некоторые из составов государственных преступлений содержались в разделе четвертом, например ст. 333 (об ответственности за истребление и повреждение пограничных знаков для передачи земли иностранному государству) и ст. 347 (об ответственности основателей и руководителей тайных обществ); в разделе пятом — ст. 455, предусматривающая ответственность за намеренное открытие государственных тайн иностранным правительствам; в восьмом — ст. 1147, предусматривающая ответственность за создание «сообщества для преступлений государственных», ст. 1158 — за распространение слухов с умыслом, имеющим «политически зловредную цель или же явно оскорбительным для верховного правительства», ст. 1243 — за изготовление или хранение в большом количестве оружия в целях, противных государственной безопасности. Все эти статьи приравнивали лиц, совершивших указанные преступления, к государственным преступникам и требовали наказания со ссылкой на статьи третьего раздела Уложения.⁵⁴

Свод законов не очень  четко формулировал преступления против порядка управления. Система их расположения в законе не соответствовала тяжести и значимости преступлений. Так, на первом месте стояли «поношение присутственных мест и должностных лиц», «препятствия в обнародовании законов». Затем устанавливались наказания за сочинение и распубликование подложных указов, распространение вредных слухов, пасквилей и подметных писем. И только после указанных шли наиболее опасные — непослушание и сопротивление властям, запрещенные сходбища, незаконные и тайные общества, незаконное оставление отечества, взлом тюрем, незаконное освобождение преступников и возмущение против законом установленных властей. Уложение о наказаниях усовершенствовало систему преступлений против порядка управления, однако и здесь она не свободна от недостатков.⁵⁵

Раздел четвертый Уложения объединяет самые разные по значимости и опасности составы преступлений. В него включены деяния, противные порядку управления вообще, неповиновение власти, сопротивление распоряжениям правительства, создание противозаконных обществ, неповиновение законным постановлениям, распоряжениям и требованиям властей, самовольный захват власти и проявление к ней неуважения и многое другое. В этом же разделе содержатся преступные деяния, препятствующие осуществлению правосудия и деятельности полицейских властей. Преступные деяния, направленные против порядка управления, но совершенные должностными лицами, чиновниками, входят в другой раздел «О преступлениях и проступках по службе государственной и общественной. Система расположения материала лишена достаточной четкости». Важная с точки зрения законодательства глава об ответственности за создание противоправительственных обществ дана не в начале раздела, а после главы о похищении документов и прочего из присутственных мест.⁵⁶