Судебная система в Русском государстве в XV-XVI веках

Лица в звании окольничих тоже могли занимать те должности, что и бояре, но с меньшим значением. Окольничие управляли многими приказами, назначались в помощники к боярам. В эти чины могли войти лишь лица, пожалованные государем. Сословие боярства было наследственным состоянием, но иногда жаловалось царем. Служба государству являлась единственной обязанностью боярства. Права бояр были намного шире. Они могли занимать только высшие должности в государстве, имели право наследственного владения землей и крестьянами. Кроме бояр и окольничих, с начала XVI в. в Боярской Думе появляются думные дворяне (С Ивана IV), затем думные дьяки³. Думные дворяне являлись третьим по "чести" разрядом (чином), после бояр и окольничих. Думные дворяне принимали участие в заседаниях Боярской думы, руководили приказами, а также назначались воеводами в города. Наряду с думными дьяками служили опорой царской власти в борьбе с боярской аристократией в Думе.

Учреждение чина думного дворянина  должно было служить средством умерения аристократического элемента в составе  Думе Боярской; оно давало возможность  вводить в состав Думы людей незнатного происхождения, людей для которых  в силу последнего обстоятельства закрыты  или, по крайней мере, до крайности  затруднен был доступ к высшим чинам боярина и окольничего, но дарования и опытность которых  могли быть полезны в Думе. В  боярских списках чин думного  дворянина впервые встречается  в 1572 г., под названием "дворянин в Думе", причем первым дворянином в Думе показан Роман Васильевич Олферьев, вторым - Михаил Андреевич Безнин.

Дьяки являются в XVI в. правителями приказов и проявляют в этом звании непосредственное влияние на дела государственного управления, мало - помалу забирая в свои руки отдельные нити, приводящие в движение весь механизм государственной жизни. В эти приказы мало - помалу перетягивается из Думы Боярской центр тяжести правительственной деятельности⁴.

Таким образом, к концу XVI в. Боярская Дума состояла из людей  четырех степеней: бояр, окольничих, думных дворян и думных дьяков.

боярская  дума госуданое управление

Хотя Дума была обширной по своему составу и носила аристократический  характер, она не могла удовлетворить  потребности зарождавшегося самодержавного государства, которое нуждалось  в более оперативном бюрократическом  органе, но в XVI в. Дума все же была одним  из главнейших органов в системе  государственных органов власти.

XVI в., в частности годы  правления Ивана IV, считаются  одной из мрачных полос в  истории Российского государства.  Именно на этот век пришлось  наиболее сильное изменение Боярской  Думы, как государственного органа  управления.

Эпоха боярского правления  в малолетство Ивана IV ознаменовалась лишь ожесточенною борьбою между  боярскими родами князей Телепневых-Оболенских, Шуйских, Бельских и Глинских; представители  каждого рода хотели стоять во главе  Думы, выказывая непосредственное и  преобладающее влияние на ход  государственной жизни, каждый род  старался "засесть" другой. Пошли  в ход обоюдные клеветы, подозрения, заточения, убийства.

Тяжкая эпоха боярского  правления не могла не отозваться па впечатлительном характере юноши-государя: она определила его отношения  к боярству в последующие годы государствования его. Одною из первых забот Ивана IV в начале правления была реорганизация Думы Государевой. Царь советовался с этою Думою обо всех важнейших делах: при посредстве ее отправлялся суд, производилось назначение воевод и военное устроение, раздавались вотчины и поместья, сказывались высшие придворные чипы. Дума же в свою очередь контролировала деятельность царя.

Новая Дума оказалась вполне на высоте признания своего и ее влияние следует видеть в созвании первого земского собора, исправлении  Судебника и во всех лучших начинаниях этой светлой эпохи царствования Ивана. Значение этой Думы было весьма велико, - она оказывала решительное  влияние на ход государственной  жизни.

С середины XVI в. в Боярской думе выделилась привилегированная  часть (комнатная или ближняя  дума), с которой царь решал ряд  вопросов не собирая общих заседаний. При Иване Грозном в 1547-1580 гг. действовала "Избранная рада" из числа наиболее приближенных к царю думцев и чинов  дворцовой администрации. Зачастую члены рады, например, А.Ф. Адашев, на местнической лестнице находились значительно  ниже думцев, которые в этот орган  не входили.

С этого же времени отношение  Ивана IV к боярству резко ухудшилось. Под влиянием наущений партии противников  Сильвестра и Адашева, царь стал негативно  относиться к боярам. Но особенно подействовал на царя поступок бояр - приверженцев Сильвестра и Адашева - во время тяжкой болезни  его 1553 г.: эти бояре у постели находившегося при смерти царя отказались целовать крест четырехлетнему сыну его Дмитрию, имея в виду возвести на престол двоюродного брата царя, князя Владимира Андреевича. Этот поступок, глубоко затронувший самую чувствительную сторону сердца Ивана - уже не мог быть забыт им по выздоровлении. С 1560 г. Иван начинает открытую борьбу с боярами. Сильвестр и Адашев удалены от двора, царь подпадает влиянию новых советников, противников партии Сильвестра и Адашева. Дума Сильвестра и Адашева падает: часть членов ее кончает жизнь от руки палача или удаляется в изгнание, другая часть постепенно вытесняется новыми элементами, направленными в новом духе политики Ивана.

Царь нуждался в освобождении из укоренившейся опеки со стороны  Боярской Думы и церкви. В опричнине  Иван IV видел выход из сложившейся  ситуации.

В декабре 1564 г. царь со всем двором неожиданно покинул столицу и переехал в Александровскую слободу. В грамотах, посланных в Москву, Иван Грозный обвинял бояр в "измене", однако в отношении горожан говорилось, что царь на них "не гневается и опале их не подвергает". Купцы и горожане объявили, что сами готовы "потребить всех изменников", просили Боярскую Думу вернуть царя. У послов от митрополита и бояр Иван IV потребовал всей полноты власти, чтобы "опалы свои класть, а иных казнить и животы их имати". Так, объявив о своем отречении от престола и использовав поддержку московского посада, царь вырвал у Думы и Священного собора согласие на введение в государстве чрезвычайного положения.

Таким образом, именно с Ивана  Грозного Боярская Дума полностью становится высшим совещательным органом при  царе. Даже при Иване IV значение Боярской Думы было велико. Иван IV, относясь к  боярам с недоверием, все же считался с мнением и деятельностью  Боярской Думы. Следовательно, значение Боярской Думы при Иване IV Грозном  не упало.

XV-XVI вв. являются временем  расцвета законосовещательной деятельности  Боярской Думы.

Уверенность боярства в прочности  своего политического положения  поддерживалась и отношением самих  московских государей к учреждению, служившему оплотом этому положению.

Довольно трудно определить отношения, действовавшие между  людьми, которые сами никогда не выражали их прямо и точно и  даже по-видимому не чувствовали надобности их формулировать. Остается следить  за отдельными фактами, в которых  эти отношения обнаруживались. Существует довольно много фактов, в которых  показывается огромное значение Боярской Думы.

Прежде всего, тот самый  государь, на суровость и самовластие  которого так жаловалось боярство, признавал его классом, на котором  преимущественно лежит дело земского строения которым держатся внешняя  безопасность и внутренний порядок  в государстве. Взглянув на своих  бояр, умирающий великий князь, отец Грозного, как рассказывает летописец, сказал им: "с вами держал я Русскую  землю, вы мне клятву дали служить  мне и моим детям; приказываю вам  княгиню и детей своих, послужите  княгине и сыну моему, поберегите под ним его государства, Русской  земли, и всего христианства от всех недругов, от бесерменства и от латынства  и от своих сильных людей, от обид и от продаж, все заедин, сколько  вам Бог поможет"⁵. Ту же мысль, только другими словами, выражает боярам умирающий Василий и по рассказу современного повествователя о его смерти, очень близкого ко двору, имевшего возможность слышать или узнать подлинные выражения великого князя. С боярами Василий говорит "о устроении земском", им приказывает перед смертью, как "без него царству строитися". Такому политическому положению класса соответствовали состав и правительственное значение боярской думы. Звание думного человека не было наследственным по закону: в думные чины жаловали, "думу сказывали" по назначению государя. Теперь это назначение стало само по себе необходимо при множестве боярских фамилий, при обилии наличных служилых лиц в отдельных фамилиях. Но по родословному составу думы XVI в. можно видеть, в какой степени государево назначение согласовалось с аристократическим распорядком лиц и фамилий, установившимся в боярской среде. Члены думы, особенно двух высших чинов, обыкновенно выходили из известного родовитого круга, который в лице своих очередных представителей "думу ведал"; как полковых воевод, так и советников своих государь "прибирал, рассуждая их отечество, кто того дородился".

И правительственное значение думы на деле далеко не было пассивным: она является более чем совещательным  собранием при своем государе, пользуется известным простором  в своей деятельности.

В 1510 г. тот же суровый великий князь Василий, властью своею над подданными превосходивший всех монархов в свете, решая в Новгороде политическую судьбу Пскова, "велел своим боярам по своей думе творити, как себе сдумали", и арест псковских властей и граждан, приехавших тогда к государю с челобитьями, является делом московских бояр, следствием их думного приговора.

Стереотипный язык официальных  актов затенял значение бояр перед  авторитетом царя. Но когда царь говорил простым не условным языком, обе стороны являются в другом освещении. В речи, заготовленной для произнесения на соборе 1551 г., Иван, вспоминая свой приговор о местничестве в думе 1549 г., с удовольствием замечает, что "всем боярам тот был приговор люб". Собору, на котором присутствовали вместе с духовенством князя и бояре, Иван указывает задачу все устроить по св. правилам и праотеческим законам, "на чем мы, святители, царь и все, приговорим и уложим"⁶. Дума сама располагала порядком обсуждения вопросов, стоявших на очереди.

В конце 1552 г. царь, уезжая из Москвы к Троице крестить новорожденного сына, велел боярам промыслить об устройстве только что завоеванной Казани и потом сидеть о кормлениях, т.е. о замене их денежным жалованьем; но они пустили вперед ближе касавшийся их вопрос о кормлениях, a "казанское строение поотложили", за что на них жалуется летописец.

Эти факты доказывают, что  сами цари уважали Боярскую Думу и  понимали ее значение для них же самих. Царю необходимо было положиться на какой-либо орган, который давал  бы советы князю по принятию решений  государственной важности.

Боярская дума знала взлеты и падения своей государственной  значимости, но даже Иван Грозный был  вынужден с ней считаться, хотя периодически отправлял её членов на плаху. Роль Думы хорошо понимали и иностранцы, которые до того как попасть на царский прием, долгое время вынуждены  были общаться с думскими чинами. Любопытные воспоминания о роли думы оставил  англичанин Джильс Флетчер, побывавший на Руси при Борисе Годунове. Он писал: "Царь и состоящая под ним  Боярская дума, как верховные правители, так и самые исполнители в  отношении издания и уничтожения  законов, определения правительственных  лиц, права объявлять войну и  заключать союзы с иностранными державами, права казнить и миловать, права изменять решения по делам  гражданским и уголовным".

В XVI в. было формально утверждено политическое значение думы: боярский приговор был признан необходимым  моментом законодательства, через который  должен был проходить каждый новый  закон, прибавлявшийся к Судебнику.

Таким образом, в XV-XVI вв. Дума играла не последнюю роль в политических делах государя. Князья, а затем  и цари понимали значение Боярской Думы и опирались на ее деятельность. Многочисленные факты, свидетельствующие  об отношении царя к Думе, доказывают высокое положение Боярской Думы в обществе и ее роль для государей. Следовательно, значение Боярской Думы среди органов государственного управления, было наиболее высоким.

Глава 2 Функции  и полномочия боярской думы, их обеспечение  нормативно–правовой базой.

2.1 Судебники 1497 и 1550 годов.

Впервые упоминание о Судебнике 1497 года имеется в Записях о  Московии австрийского дипломата Сигизмунда Герберштейна, бывшего послом императора Максимилиана I при дворе Василия  III. Опубликованные в 1556 году в Базале на латинском языке, эти записки  раскрывали содержание лишь первых статей Судебника (3-7, 9-16) о порядке решения  споров при помощи судебного поединка и наказаниях за разного рода преступления.

Рукопись Судебника 1497 года была обнаружена в 1817 году П.М. Строевым и опубликована им совместно с К.Ф. Калайдовичем в 1819 году. Она остается до сих пор единственным известным списком Судебника и хранится в фонде Государственного древлехранилища Центрального государственного архива древних актов в Москве.

В советское время вышло  академическое издание «Судебники XV-XVI вв.» (подготовка текста к печати и комментарий Л.В. Черепнина). Исследуя сохранившийся единственный список Судебника 1497 года, Л.В. Черепнин пришел к выводу, что текст его был переписан с подлинника или другого списка не менее чем тремя сменявшими друг друга писцами. Рукопись Судебника не имеет постатейной нумерации. Ее текст подразделяется с помощью киноварных заголовков на 36 разделов, внутри которого имеются более мелкие подразделения – выполненные также киноварью инициалы. Систематизируя эти подразделения, М.Ф. Владимирский-Буданов при публикации текста Судебника в своей «Хрестоматии», изданной в 1873 году, разделил его на 68 статей. Однако, как показал    Л.В. Черепнин, эта система деления искусственна. М.Ф. Владимирский-Буданов, не имевший возможности ознакомиться с рукописью Судебника и пользовавшийся исключительно публикацией К.Ф. Калайдовича и     П.М. Строева, в которой не всюду учитывалось наличие выполненных киноварью инициалов, не отразил полностью архитектонику памятника. По мнению Л.В. Черепнина, памятник следует разбить на 100 статей. Однако ввиду того, что все научные работы, посвященные Судебнику 1497 года, основаны на нумерации Владимирского-Буданова, в академическом издании (и в настоящей публикации) сохранено общепринятое деление. М.Ф. Владимирский-Буданов отметил наличие в Судебнике определенной системы по сравнению с предшествовавшими актами. Предложенное выделение из состава Судебника четырех частей – постановления о суде центральном, суде местном, материального права и дополнительных статей – было воспринято всеми последующими исследователями. Рассматривая Судебник 1497 года как объединение местных законов в один общий, М.Ф. Владимирский-Буданов впервые предпринимает попытку более детального изучения вопроса о его источниках. Формально юридическое сравнение, проведенное путем текстологического анализа, приводит его к выводу, что в качестве «не только основного, но и единственного источника»  Судебника выступают уставные грамоты, а нормы обычного права употреблены в незначительной степени. Использована Псковская Судная грамота, несколько видоизмененная  по сравнению с вечевым законодательством. Судебник, считает М.Ф. Владимирский-Буданов, значительно беднее по сравнению с Псковской Судной грамотой как по содержанию, так и по искусству редакций. Он находит и неизвестные ранее памятникам статьи, например, запрещение отказывать в правосудии⁷, законы о взяточничестве и лжесвидетельстве⁸ и некоторые другие, автором которых он считает Ивана III.