Жизнь Императора Николая II

     «Гучков, Некрасов, Терещенко разработали  план, по которому власть в стране после  отречения должна была перейти к законному наследнику престола малолетнему цесаревичу Алексею, а роль регента отводилась брату Николая II – Михаилу Александровичу. Таким путём предполагалось оздоровить монархию. Приверженцы этой идеи считали, что российское общество разочаровалось не в монархическом строе как таковом, а в его главном представителе – Николае II» [20, с.81].

     «Как  бы то ни было события конца 1916 –  начала 1917 годов, приняли совершенно непредсказуемый оборот. Казалось, ничто уже не может предотвратить отречения Николая II от престола, особенно когда подобные настроения стали охватывать не только высший генералитет, но и средний офицерский состав, не говоря уже о солдатской массе».[20, с. 81].

     Показательно  в этом отношении записка, с которой  в январе 1917 года русские православные круги Киева и Киевской губернии обратились к государю. «В ней выражалось недовольствие в связи с тем, что, как говорилось в записке, «большинство Государственной думы открыто выражает вслух всей России дерзкое требование смены не только лиц, но всей системы нашего государственного строя, а также осуждалась позиция председателя Думы Родзянко, сознательно низводящего думскую кафедру на степень всероссийской революционной трибуны» [20, с. 82]. Авторы записки возмущались тем, что члены Государственной думы осмеливались, как отмечалось в документе, «поносить и высших иерархов русской церкви». В записке едва ли не вся российская пресса того времени подвергалась резкой критике за её с каждым днём усиливавшийся «злостный антинациональный, противоправительственный и противоцерковный характер.

     «На этом документе царь собственноручно  начертал: «Записка достойная внимания». Однако никаких реальных шагов за этим не последовало.

     Накал уличной борьбы совпал с отъездом императора 22 февраля из Царского Села в Ставку Верховного главнокомандующего, находившуюся в Могилёве. Этот неожиданный отъезд царя стал роковым для правящей династии. До сих пор историки пытаются выявить причины, побудившие Николая II покинуть столицу в столь тревожное для страны и династии время. Государь прибыл в свою ставку 23 февраля».

     Неожиданный отъезд царя удивил многих, тем более  что никаких видимых причин этому  не было. Положение на фронте оставалось стабильным и никаких особых опасений не вызывало. Высказывалось предположение, что Верховного главнокомандующего волновала проблема продовольственного снабжения войск, и он желал лично удостовериться в том, что в некоторых воинских частях продовольствия оставалось всего на несколько дней. Однако для этого не было нужды отправляться в Ставку. Логичнее было вызвать к себе начальника штаба генерала Алексеева с соответствующем докладом.

     Из  всех возможных причин. Побудивших Николая II спешно покинуть столицу  и отправиться в Ставку, наиболее вероятными представляются две. Первая заключается в том, что в отношениях Верховного главнокомандующего и начальника его штаба генерала Алексеева появились определённые осложнения, и государь стремился их снять некоторую напряжённость. Возникшую между ними. На это указывает фраза в письме императрицы Александры Фёдоровны Николаю в день его отъезда 22 февраля. «Надеюсь, - писала императрица, - что никаких трений и затруднений у тебя с Алексеевым не будет и, что ты очень скоро сможешь вернуться.

     «Вторая причина и, возможно, главная, связанна со стремлением царя отдалиться от тревожных событий, от брожения, которым к тому моменту были уже охвачены революционно настроенные массы, возложив всю ответственность за наведение порядка в столице на соответствующие власти, как гражданские, так и военные» [20, с. 84].

     После отъезда императора ситуация в Петрограде стала приобретать более ясные  и чёткие очертания. Именно с этого  момента, то есть с четверга 23 февраля 1917 года, можно, очевидно, говорить о  начале революционной смены власти. Усиление полицейских репрессий, а особенно закрытие 22 февраля 1917 года на неопределенное время Путиловского завода, когда на улицу было выброшено сразу 30000 человек, вызвало резкий подъем революционного движения. Мощная волна протестов против расправы с путиловцами совпала по времени с Международным днем работниц (23 февраля по старому стилю) и дальнейшим ухудшением продовольственного положения (к началу февраля в Петрограде оставался всего лишь десятидневный запас муки). И начавшиеся антиправительственные выступления на площади Нарвской заставы и других рабочих окраинах перешли в массовые митинги и демонстрации на Невском проспекте и в центральных районах столицы. 23 февраля, когда на улицы вышло свыше 120000 забастовавших рабочих, явилось первым днем революции. С этого дня события нарастают подобно снежной лавине. Назавтра, 24 февраля, стачки охватили уже 224 предприятия Петрограда, в них участвовало более 200000 человек. В субботу, 25 февраля, эти выступления переросли во всеобщую политическую стачку, в ходе которой остановился транспорт, прекратили работу все заводы и фабрики, учебные заведения, перестали выходить газеты. Многотысячные демонстрации под лозунгами «Дайте хлеба!», «Долой войну!», «Долой самодержавие!» заполнили улицы и площади столицы. Именно в этот день в Ставку к Николаю II поступили первые известия о развернувшихся в Петрограде событиях. В воскресенье (26 февраля) улицы Петрограда вновь заполнили десятки тысяч людей, повсюду шли демонстрации и митинги. В ряде районов произошли столкновения с полицией и войсками, стрелявшими в народ (в частности, были расстреляны демонстрации на Знаменской площади и углу Невского и Садовой улицы),появились сотни убитых и раненых. Но продолжавшиеся подряд четыре дня массовая уличная борьба, почти непрерывные антиправительственные выступления и митинги, быстро увеличивавшееся число «братаний» с солдатами вконец расшатали главную и последнюю, пожалуй, опору царского самодержавия – армию.

     Вечером 26 февраля взбунтовалась одна из рот гвардейского Павловского полка, в ночь на 27 февраля восстал Волынский полк, затем – Литовский, Московский, Преображенский и другие полки, солдаты которых отказывались выполнять приказы своих офицеров, открывали огонь по полицейским и казакам, разгонявшим и стрелявшим в народ. Это означало начало конца: армия стала переходить на сторону революции.

     Между тем 27 февраля революционные выступления  в Петрограде переросли в вооруженное восстание, охватившее весь город. Около 100000 солдат Петроградского гарнизона, а также балтийские моряки вместе с восставшим народом практически полностью овладели столицей империи. В их руки перешли мосты, вокзалы, важнейшие правительственные и министерские учреждения, телеграф и главпочтамт, Петропавловская крепость и арсенал, где хранились десятки тысяч винтовок и боеприпасы.

     Повсюду появлялись автомобили и грузовики с вооруженными рабочими и солдатами. Громились полицейские участки, запылало здание окружного суда. Из захваченных тюрем были выпущены политические заключенные, начались аресты царских министров.

     28 февраля 1917 года Хабалов был оповещён о телеграмме Николая II: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжёлое время войны с Германией и Австрией.

     Несмотря  на жёсткие меры, предпринимаемые  властями, напряжение в городе не спадало. 26 февраля толпы рабочих, служащих и студентов продолжали собираться на массовые митинги в центре города, выдвигая всё новые лозунги и требования. Пожалуй, самым главным событием 26 и 27 февраля было присоединение к демонстрантам полков, которые вышли из подчинения своему командованию, и перешли на сторону народа. Рота запасного батальона Павловского полка, Волынский, Литовский, Преображенский.

     «Указ императора: «На основании статьи 99 Основных государственных законов, повелеваю занятия Государственной  думы прервать с 26 февраля сего года и назначить срок для возобновления не позднее апреля 1917 года, в зависимости от чрезвычайных обстоятельств. Правительствующий сенат не оставит к исполнению сего учинить надлежащее распространение». Указом аналогичного содержания прерывалась и деятельность и Государственного совета» [20, с. 90].

     «Выслушав эту информацию, депутаты покинули зал, где проходили пленарные  заседания Думы, и перешли в  соседнюю комнату, где продолжили обсуждение создавшейся ситуации. Было принято  решение, чтобы депутаты не разъезжались по своим округам, а оставались в Петрограде. Кроме того совету старейшин поручалось избрать Временный комитет из членов Государственной думы, который определил бы роль и место Думы в происходящих событиях. В него вошли: Родзянко, Шульгин, Львов, Дмитрюков, Шидловский, Караулов, Коновалов, Керенский, Ржевский, Милюков, Некрасов, Чхеидзе» [20, с. 90].

     Когда были беспорядки, император находился  в Ставке. 27 февраля, Понедельник: «В Петрограде начались беспорядки несколько  дней тому назад; к прискорбию, в них стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия. После обеда решил ехать в Царское Село поскорее и в час ночи перебрался в поезд».[11].

     28 февраля царь направил на Петроград из Могилева воинские части во главе с генералом Н.И.Ивановым для наведения порядка в столице. В ночной беседе с генералом Ивановым измученный, борющийся за судьбу России и свою семью, взволнованный озлобленными требованиям бунтующей Думы, царь высказал свои грустные и тяжелые соображения: «Я берег не самодержавную власть, а Россию. Я не убежден, что перемена формы правления даст спокойствие и счастье народу». Так объяснил государь свой упорный отказ Думе на создание независимого правительства.

     Воинские  части генерала Иванова были задержаны  революционными войсками на пути в  Петроград. Не зная о провале миссии генерала Иванова, Николай II в ночь с 28 февраля на 1 марта тоже решает выехать из Ставки в Царское Село.

     28 февраля, вторник: «Лег спать  в три с четвертью часа утра, т.к. долго говорил с Н.И.Ивановым, которого посылаю в Петроград с войсками водворить порядок. Ушли из Могилева в пять часов утра. Погода была морозная, солнечная. Днем проехали Смоленск, Вязьму, Ржев» [11].

     1 марта, среда: «Ночью повернули со станции Малая Вищера назад, т.к. Любань и Тосно оказались занятыми. Поехали на Валдай, Дно и Псков, где остановились на ночь. Видел генерала Рузского. Гатчина и Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор! Доехать до Царского Села не удалось. А мысли и чувства все время там. Как бедной Аликс должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам Господь!».

     «Убедить  императора в том, что все беспорядки можно прекратить, если произойдут существенные изменения в политической ситуации, то есть отречение императора, поехали депутаты Государственной думы Гучков и Шульгин, в Псков» [20, с. 93].

     Гучков  и Шульгин прибыли в Псков 2 марта 1917 года и сразу были приглашены в салон-вагон императорского поезда. Там состоялся разговор императора с Гучковым и Шульгиным.

     После разговора императора с ними, он пошёл к себе и переписал манифест об отречении, исправив Алексея Николаевича  на Михаила Александровича. Датирован  манифест был 15 часами потому, что решение  об отречение императором было принято  до прибытия Гучкова и Шульгина. «Одновременно Николаем II были собственноручно написаны указы правительствующему сенату о назначении председателем Совета министров князя Львова и главнокомандующим великого князя Николая Николаевича» [20, с. 95]. Гучков предложил, на всякий случай, подписать манифест об отречении не в одном экземпляре.

     «Николай II ставит здесь два условия, сильно усложняющих дело: он ни в коем случае не может допустить, чтобы семья  разлучилась и чтобы пришлось покинуть территорию России» [21, с. 75].

     2 марта, четверг: «Утром пришел  Рузский и прочел свой длиннейший  разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в  Петрограде таково, что теперь  министерство из Думы, будто бессильно  что-либо сделать, т.к. с ним  борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев - всем Главнокомандующим фронтов. К двум с половиной часам пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект Манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость, и обман!» [11]

     Следует дать пояснения к приведенным  последним записям из дневника Николая II.

     После того, как царский поезд был  задержан в Малых Вищерах, Государь распорядился направиться в Псков  под защиту штаба Северного Фронта. Главнокомандующий Северным Фронтом был генерал Н.В.Рузский. Генерал, переговорив с Петроградом и Ставкой в Могилеве, предложил царю попытаться локализовать восстание в Петрограде путем соглашения с Думой и образования ответственного перед Думой Министерства. Но царь отложил решение вопроса на утро, все еще надеясь на миссию генерал Иванова. Он не знал, что войска вышли из повиновения, и спустя три дня тот был вынужден вернуться в Могилев.

     Утром 2 марта генерал Рузский доложил  Николаю II, что миссия генерала Иванова не удалась. Председатель Государственной думы М.В.Родзянко через генерала Рузского заявил по телеграфу, что сохранение династии Романовых возможно при условии передачи трона наследнику Алексею при регентстве младшего брата Николая II - Михаила.

     Государь  поручил генералу Рузскому запросить  по телеграфу мнение командующих  фронтами. На вопрос о желательности  отречения Николая II положительно ответили все (даже дядя Николая, великий князь  Николай Николаевич, командующий  Кавказским фронтом), за исключением командующего Черноморским флотом адмирала А.В.Колчака, который от посылки телеграммы отказался.

     Такое отношение к Монарху Николай II оценивал как предательство. Генерал  Рузский сказал императору, что надо сдаваться на милость победителя, т.к. высшее командование, стоящее во главе войска, против императора, и дальнейшая борьба будет бесполезна.