Деревянное зодчество Вятской губернии

У Богоявленской  башни начиналось восточное прясло малого города: через 44 сажени стены  прерывалась четырехгранной Никольской башней, стоявшей на тридцатисаженевой  высоте над рекой. В ее нижнем ярусе были устроены «проходные» ворога, за которыми по крутой деревянной лестнице можно было спуститься к реке и отделившемуся от нее озерку. Над воротами поставлен образ Николая Можайского. 

Еще 79 сажен городовой  стены, и она круто меняет направимте на западное, проходит по берегу Засорного оврага. В восемнадцати саженях — Покровская башня. Через Покровские порота по крутому склону оврага можно было спуститься к Успенскому монастырю. Как и другие башни кремля, она имела колесную пищаль, установленную на среднем мосту. До начала восьмидесятых годов она была единственной башней на южном прясле кремлевской стены; ее усиливали два вывода — в начале и и конце стены. При воеводе Дорошенко оборону этого участка сочли недостаточной, и вместо одной Покровской башни и выводов на юго-западном и юго-восточном углах построили две: Наугольную против Успенского монастыря и Наугольную за архиепископским двором (так они названы в «Росписном списке» приема воеводы Лыкова в 1684 году). Первая из них построена восьмериком от самой земли и завершена «по шатровому». На иконе Св. Трифона Вятского она изображена с вышкой для караула. Такой, очевидно, она и была на самом деле. Вторая башня рублена в четыре стены, перекрыта четырехскатной тесовой кровлей и снабжена караульной вышкой. Из ее первого яруса можно было пройти на боевую площадку городней стены Большого города. 

От башни «за  епископским двором» оставалось еще 27 сажен дерево-земляной стены  до Спасской башни. Это звено замыкало кольцо крепостной стены хлыновского кремля. 

Большой или  Земляной город — кольцо обороны  посада — начинался от башни «за  епископским двором» и продолжался  в западном направлении по левому берегу Засорного оврага. Его отличала не только большая протяженность, в  несколько раз превышающая длину укреплений кремля (1476 сажен), не только большая разность высот рельефа, достигавшая 22—23 сажен, хотя это и весьма существенные признаки. Стена посада пересекала многочисленные и глубокие «потоки из города», которые надо было перекрыть системой «городней» — срубов, поставленных по линии обороны вплотную друг к другу и образующих крепостную стену переменной высоты. С городней от Наугольной башни, перекрывавших отвершек Засорного оврага, и началась стена Большого города: «…до Успенской башни, что на рву, 13 сажен рубленных городень» да за башней «до земляной стены 15 сажен рубленных городень, изо рва в вышину до обламов 4 сажени с аршином, обламов сажень», — сообщает «Росписной список». 

Часть клетей засыпана землей, другие предназначены для обороняющихся, и городнях устроены бои в двух уровнях, да еще и «отвесный бой» с бревенчатых выступов-обламов в уровне боевой площадки стены. Как и в кремлевской стене, на городнях устроен; саженной высоты стенка с прорезями-бойницами, и все сооружение закрыто сверху двухскатной крышей. Так слабое место было надежно защищено. На протяжении Засорного оврага устроено семь таких городень; восьмая перекрывала кремлевский ров в северо-восточном углу кремля, где кончалась стена посада. 

Первая башня  посада — Успенская — поставлена «на городнях через тот ров». Рублена в четыре стены, проезжая, перекрыта четырехскатной кровлей. 

Между Успенской  и следующей, Никитской башней, 365 сажен городовой стены, двумя  «выводами» разделенной на три прясла; участки рубленых городень перемежаются с участками земляного вала. Рва перед валом нет. 

Проезжая Никитская  башня поставлена на Пасеговской  дороге, господствовала над Засорным оврагом и контролировала подходы  по нему. Двухъярусная («восьмерик на четверике»), с тремя уровнями боев и вышкой для караула. Перекрыта «по шатровому». От нее до Московской башни, поставленной на Московской дороге, 205 сажен земляной стены с двумя «выводами». 

Московская башня  тоже двухъярусная, с вышкой, но выше других башен посада, да и поставлена на самом высоком месте города. Две улицы ведут к ней: Московская с торговой плошади и Морозовская с северной части посада: выезжающих из города встречал установленный над воротами образ Петра, Алексия, Ионы и Филиппа, московских чудотворцев, а тех, кто въезжает — образ Нерукотворенного Спаса. Поэтому некоторые старые документы и называют ее Спасской, а иной раз встречаются оба названия сразу, на одной странице. Башня имела четыре уровня бойниц. От нее на северо-восток, к Раздерихинскому оврагу, и на юго-восток — к Засорс перед валом был отрыт ров глубиной две сажени, на каждом выезде из города перекрытый мостами. 

После Московской башни городовая стена принимала  направление на северо-восток и шла  на протяжении 231 сажени до Ильинской  башни на выезде из одноименной улицы. Отсюда шла дорога в Спенцынский стан. Башня внешне напоминала Московскую. Как у всех проезжих башен, рядом стояла караульная изба. Над воротами со стороны города висел писанный на холсте образ Нерукотворенного Спаса, со стороны поля — образ пророка Илии на доске. 

Дальше городовая  стена еще больше отклонялась  к востоку и, достигнув самой  северной точки за современной улицей Труда, изменяла направление на юго-восточное  и через 273 сажени подошла к башне  у вершины Раздерихинского оврага. Здесь стена встречалась с руинами острога пятнадцатого века и шла дальше по правому берегу оврага к Вятке по тем историческим местам, которые помнили ночную битву с четырехтысячным великоустюжским отрядом, неожиданно оказавшимся под стенами города. История сохранила два названия поставленной здесь воеводой Козловским боеевой башни. «Росписные списки…» называют ее Пятницкой (здесь приход Пятницкой церкви). «Вятский летописец» называет Троеворотной. Но последнее название относится не к башне XVII пека, а к месту, на котором она построена. Когда-то в башне было трое ворот: один выход вел к реке, к перевозу, второй — в ближайшие к городу угодья на горе левого берега. 

От восьмистенной  Пятницкой башни вал проходил 155 сажен берегом оврага до слуды  — высокого мыса на берегу Вятки, где был устроен прямоугольный «вывод», получивший странное для элемента обороны название «Веселуха». Всего в нескольких саженях от него находилась четырехстенная Сретенская башня. Она была «прохожей»: через калитку в ее нижнем этаже можно было спуститься к реке. Названа башня по одному из престолов ближайшей церкви. Прежнюю башню называли Слудной. От углового «вывода“ » оставалось по берегу еще 120 сажен до похожей на Сретенскую четырехстенной Преображенской башни и еще 25 сажен земляной стены до последних «городень» через ров, окружающий кремль. Здесь крепостная стена Земляного города состыковывалась с кремлевской стеной. 

Система укреплений города Хлынова складывалась в течение  длинельного периода — около  трех веков. За это время она прошла путь от срубных жилищ, обращенных глухими фасадами ко рву и рассчитанных на защиту от вооруженного разве что стрелами противника, до мощных дерево-земляных стен толщиной более трех сажен, способных защитить не только от мушкетного огня, но и от каменных или чугунных ядер полевых пушек. Оборона города стала двухвальной, то есть практически эшелонированной. В ее составе появились укрепленные точки, позволяющие вести огонь во фланг штурмующего противника — «выводы», в известной степени компенсирующие и увеличенные расстояния между башнями. В XVII веке в крепостные стены были включены городни, перекрывающие потенциально опасные пути подхода по руслам ручьев и овражков. С инженерной и военной точки зрения укрепления хлыновского кремля и посада были спланированы и построены вполне на уровне своего времени. 

Система обороны  Хлынова была развита и усилена  во второй половине XVII века, когда Вятская  земля уже не являлась северовосточной  окраиной Руси, ее форпостом, и нашествие  внешнего врага с этой стороны  уже не угрожало Русскому государству. Она предназначалась для защиты государства не от внешних, а от внутренних врагов и имела явную социальную направленность. 

Башни, городки, выводы, валы и рвы, составляющие систему  обороны города, имели не только практическое, утилитарное значение. Шел семнадцатый век. В связи  с утратой былого оборонного значения крепостей в русской архитектуре  отмечен процесс перестройки  каменных крепостных башен и стен, башни и стены получали нарядное, чисто декоративное завершение. Перестройка шла в первую очередь в центре государства, но велась она и на периферии; перестраивались кремли, перестраивались монастыри. Она затронула и деревянное оборонное зодчество. Нарядный силуэт получали и вновь строившиеся деревянные башни Хлынова. Перекрывались шатрами «выводы». Зодчих горододельцев заботила уже не только функциональная сторона крепостных сооружений, но и их внешний вид, силуэт, увязка с рельефом, городской застройкой, их эстетическая оценка. Совсем не случайно сугубо официозные и потому лаконичные «Росписные списки» подчеркивают такие, казалось бы, малозначащие детали, как характер отделки свесов кровель — «в зубцы» или что кровли выполнены «по шатровому со спусками» (полицами) и завершены флюгерами или «знаками белова железа». Разнообразны силуэты, высота башен: одна рублена «в четыре стены», вторая — «восьмериком» от земли, третья, проезжая — «восьмерик на четверике». Внешний вид башен, их живописная расстановка и пропорциональность определяли портрет города. Далеко видимые высокие шатры «круглых» башен перемежались с приземистыми и создавали выразительные силуэт, уже издали указывали центр и контуры города. Для городского жителя они создавали своеобразный фон, на котором просматривались жилые и хозяйственные постройки, город сам по себе превращался в замкнутый архитектурный ансамбль. Силуэт города приобретал объемность и с каждой точки выглядел иначе, чему немало способствовал пересеченный рельеф, свободная планировка улиц, умение так выбрать места для башен, что они удовлетворяли как функциональному (это не украшение: это оборона), так и эстетическому предназначению. 

После 1700 года предпринимались  попытки восстановления стареющих  или поврежденных пожарами крепостных сооружений, но подкрепления Москвы они не получили. Правительство требовало отсылки мастеровых людей в Архангельск для строительства Ново-Двинской крепости, в строящийся город на Неве, на остров Котлин, в Таганрог, а восстановление башен, валов и городень в Хлынове предписывало «делать и починивать остаточным вятским жителям и уездным людям, и у того городового дела быть и ведать вятскому бурмистру». Крепость продолжала разрушаться. К 1731 году многих башен уже не стало. Еще через десять лет с вышки Спасской башни упал и разбился сполошный колокол; после этого башню разобрали. Последней была растащена Московская башня посада. Годный материал пошел на постройку работного дома. Случилось это уже после открытия Вятского наместничества, после 1780 года.