Развитие неличных форм глаголов английского языка

     Инфинитив с показателем (to V) значительно расширил диапазон своих синтаксических употреблений, которые сегодня охватывают подлежащее, именной член сказуемого, дополнение, определение, обстоятельство, т. е. по сути дела все синтаксические функции, вторичные для глагола и первичные для прочих частей речи.

     Напротив, восходящая и инфинитиву форма без  показателя, равная глагольной основе (V), сузила свое употребление и сохранила от древнеанглийского состояния только сочетание с модальными глаголами – продуктами эволюции претерито-презентных глаголов, которые, утратив способность самостоятельно формировать сказуемое, теперь синтаксически связаны с бессуффиксальной глагольной формой не как с дополнением, а как с обязательным компонентом сложного глагольного сказуемого. Эта синтаксическая функция, основная для бессуффиксальной нефинитной формы, занимает особое, промежуточное положение среди функций глагола. С одной стороны, функция второго компонента модального сказуемого не равна первичной для глагола функции сказуемого, которую выполняют финитные формы; с другой стороны, эта функция чисто глагольная, причем частям речи недоступная. Следует, очевидно, различать у глагола не два ранга синтаксических функций, а три: между первичной глагольной функцией сказуемого и вторичными для него, но первичными для прочих частей речи функциями располагаются глагольные функции более низкого ранга, чем сказуемое, но и более высокого, чем вторичные.

     Таким образом, между двумя прежними формами  инфинитива в современном английском языке установилось новое различие по рангу выполняемых ими синтаксических функций относительно первичной  глагольной функции сказуемого: форма  V функционально ближе к финитным формам и не проявляет никаких черт, сближающих ее с прочими частями речи, тогда как для формы to V характерно использование в функциях, первичных для прочих частей речи, что свидетельствует о функциональном сближении этой формы глагола с неглагольными частями речи. Поскольку синтаксическое различие сопровождается и формальным (наличие или отсутствие показателя to), есть основания рассматривать две эти формы глагола как два разных компонента нефинитной субпарадигмы. Сохранив термин «инфинитив» для обозначения формы с показателем to, необходимо ввести новый термин для формы без показателя; Плоткин В.Я. предлагает термин «полунфинитив», отражающий промежуточное место данной формы между финитной субпарадигмой и инфинитивом.

     Плоткин В.Я. полагает, что к выделившемуся  в качестве особой глагольной формы  полуфинитиву в ходе исторической эволюции присоединились две прежние формы косвенных наклонений – повелительного (др.-англ. find, hafa) и сослагательного наст. вр. (finde, -en). После редукции флексий все три формы совпали в плане выражения и в семантико-синтаксическом плане. Основные синтаксические употребления полуфинитива, вобравшего в себя эти формы, относятся к глагольным функциям сниженного ранга: в дополнение к рассмотренной функции второго компонента модального сказуемого от формы повелительного наклонения унаследована функция предикатного ядра односоставного побудительного предложения, а от формы сослагательного наклонения – функция сказуемого субпредикатной части косвенно-побудительного предложения. Общую семантику полуфинитива можно определить как обозначение действия потенциального, необходимого, возможного.

     Итак, судя по новым взаимоотношениям инфинитива и полуфинитива, новым структурным принципом организации нефинитной субпарадигмы стало различие на грамматической периферии глагола нескольких ступеней близости к ядру этой части речи. Ближайшая периферия – полуфинитив V; вторая ступень занимает инфинитив to V, функционально приближенный к прочим частям речи, но не проявляющий никаких субстантных признаков сближения с ними в целом или с одной из них.

     Единая  нефинитная форма, не ориентированная на какую-либо конкретную часть речи за пределами глагола, сложилась и на третьей ступени нефинитной иерархии. В этой новой форме сливаются, начиная со среднеанглийского периода, глагольное прилагательное – причастие I – и восходящий к отглагольному существительному герундий. В плане выражения слияние форм привело к выбору суффикса отглагольного существительного –ing для складывавшейся формы и соответственно к полному вытеснению суффикса причастия –end. Новая нефинитная форма V+ing, за которой целесообразно закрепить термин «герундий», очистив его от прежних коннотаций, выполняет, как и инфинитив, первичные для всех неглагольных частей речи функции подлежащего, дополнения, определения, обстоятельства, именного члена сказуемого. Но в отличие от инфинитива герундий сближается с неглагольными частями речи не только функционально, но и субстантно. Он способен, сохраняя статус и свойства глагольной формы, транспонироваться в прочие части речи, что позволяет рассматривать его формат ing как показатель потенциальной транспозиции у глагола. Подобно существительному герундий свободно сочетается с любым предлогом, предваряется детерминативами, в том числе артиклями.

     Транспозиция  в прилагательные и через них  в наречия позволяет герундию принимать суффикс –ly.

     Герундий, занимающий третью ступень нефинитной иерархии, замыкает ее, так как непосредственно примыкает к перифериям существительного, прилагательного, наречия. Но в полном соответствии с основным структурным принципов новой организации нефинитной субпарадигмы он не выявляет никакого предпочтения к какой-либо одной из трех частей речи, и этим он отличается от обоих своих предков – древнеанглийского причастия I и древнеанглийского отглагольного существительного. В замене их единым герундием ярко проявилось типологически обусловленное требование отказа от ориентации нефинитных форм на те или иные части речи, установления различий между нефинитными формами по степени близости, с одной стороны, к ядру глагольного поля, с другой – к совокупности прочих частей речи. На смену структурной организации, представленной ранее на схеме, пришла принципиально иная организация, отраженная в следующей схеме:

     Финитная  субпарадигма 

     Неглагольные  части речи

     Плоткин В.Я. отмечает, что эта схема отражает наиболее существенные черты новой  структуры нефинитной субпарадигмы, ее взаимоотношений как с финитной субпарадигмой, так и с неглагольными частями речи. За ее пределами остался еще один компонент нефинитной субпарадигмы – причастие, название которого не нуждается в уточнении ввиду слияния другого причастия с герундием. Инфинитив и герундий, оформленные соответствующими показателями to, -ing, в плане выражения четко противостоят финитным формам, тогда как полуфинитив и причастие ограничены от финитных форм слабее – полуфинитив совпадает с настоящим временем, если оно не имеет форманта –s, а причастие у подавляющего большинства глаголов совпадает с претеритом. Однако проблема разграничения финитных и нефинитных форм не может быть существенной для языка, строй которого не предусматривает таксономической четкости – ведь финитность глагольной формы достаточно четко следует из ее сочетания с подлежащим в предложении.

     Важнейшая для причастия проблема – вопрос о его целостности как единой глагольной формы. Ему присущи два  резко отличных друг от друга употребления – в качестве самостоятельной  синтаксической единицы и в составе  аналитического сочетания перфекта. Лишь в составе перфекта причастие является обязательным компонентом глагольной парадигмы и имеется у всех глаголов, кроме модальных; но в этом употреблении оно обычно трактуется как форма, полностью утратившая свою собственную семантическую и синтаксическую характеристику и целиком растворившаяся в аналитическом сочетании, вне которого она у многих глаголов вообще невозможна.

     В самостоятельном употреблении причастие  проявляет свойства, позволяющие  говорить о высокой степени его  автономности относительно глагола. Многие глаголы, особенно непереходные, не образуют самостоятельно употребляющегося причастия. Оно отличается от глагола семантически, так как обозначает не само действие, а обусловленное им состояние  одного из актантов, обычно пациенса. Отсюда преобладание в семантике самостоятельно употребляющегося причастия моментов предшествования действия состоянию и неактивности денотата имени, с которым связано причастие; впрочем, такое преобладание не исключает и иных семантических моментов. Наконец, в плане синтаксическом причастие в самостоятельном употреблении явно  сближается с определенной частью речи – прилагательным, выполняя типичные для последнего синтаксические функции определения в препозиции к имени или в постпозиции, члена составного сказуемого. Сближение с прилагательным проявляется также в словообразовательных и транспозиционных потенциях причастия: оно принимает типичный для прилагательного отрицательный префикс un-, преобразуется в наречие.

     На  первый взгляд причастие выпадает из общей структуры нефинитной субпарадигмы глагола, отличаясь от других ее компонентов ориентацией на одну часть речи и отсутствием единства между двумя употреблениями причастия. Эволюция причастия при всем ее своеобразии не отклоняется  от общего направления эволюции нефинитной субпарадигмы. Можно утверждать, что полуфинитив в составе аналитического футурального сочетания shall/should/will/would come сохраняет все присущие ему качества – модальную семантику, позицию в составе сказуемого. В составе аналитического континуального сочетания We are working не теряет своих основных форм герундий, обозначающий глагольное действие как процесс, состояние, соединенный в сказуемым со связочным глаголом. Само становление этих аналитических сочетаний шло так, что не разрушало ни синтаксического, ни семантического единства вовлекаемых в них компонентов с их употреблениями вне аналитических сочетаний. Причастие же было вовлечено в аналитическое перфектное сочетание совсем иначе.

     Становление перфектного сочетания потребовало  резкого разрыва причастия с  обычным для него синтаксическим контекстом – оно было синтаксически  оторвано от определяемого имени, обозначавшего  пациенс его действия, и объединено с глаголом have, с которым в своем свободном употреблении ни синтаксически, ни семантически не связано. Это действительно вело к десемантизации и десинтаксизации причастия в составе перфектного сочетания. Немаловажен тот факт, что парадигматизация перфекта относится к тому периоду, когда синтетизм еще явно господствовал в глагольной парадигме, а аналитизация делала свои первые шаги. В таких условиях было естественным укрепление единства аналитического сочетания за счет семантической и синтаксической автономности его компонентов. Лишь в последствии, уже в новоаглийский период, соотношение аналитизма и синтетизма в глагольной парадигме коренным образом изменилось, и окрепла тенденция к построению аналитических сочетаний из компонентов автономных, сохраняющих качеств, присущие им вне аналитических сочетаний.

Вывод: в данной главе мы привели различные точки зрения и подходы к понятию неличных форм глаголов английского языка в современной грамматике и лингвистике, а так же рассмотрели неличные формы глаголов английского языка в диахронии с помощью нефинитной субпарадигмы глагола. 

     ГлаваII Разноаспектный анализ неличных форм глагола в диахронии.

     На  основе 50 примеров из различных хроник, эпических поэм и рукописей рассмотрим неличные формы глаголов английского  языка в разных аспектах их развития в диахронии.

     2.1. Формы и функции неличных форм глаголов в древнеанглийском.

     Иванова И.П., Чахоян Л.П. полагают, что генетически  инфинитив в древнеанглийском, как и в других германских языках, представляет собой отглагольное имя, обладающее подобно другим именам, парадигмой склонения. Однако в древнеанглийском инфинитив уже утратил падежные окончания. Сохранилась изолирована лишь форма бывшего дательного падежа с окончанием –anne (-enne). Эта форма всегда выступает в сочетании с типичным предлогом дательного падежа to: to bindanne «связывать», to etanne «есть», «кушать». Более распространена, однако, несклоняемая форма инфинитива с окончанием –an: bindan «связать», etan «есть», «кушать».

     Склоняемая  и несклоняемая формы инфинитива различаются функционально. Форма  инфинитива с предлогом to выступает в функции обстоятельства цели и в функции второго компонента глагольного составного сказуемого после глаголов onginnan «начинать» и beon (wesan) с модальным значением.

     Причастие I образовалось от основы настоящего времени сильных и слабых глаголов с помощью суффикса – end(e):

     инф. writan «писать» - 1 л. наст. вр. write «пишу» - прич. I writende «пишущий»;

     инф. fremman «делать» - 1 л. наст. вр. fremme «делаю» - прич. I fremmende «делающий»;

     инф. locian «смотреть» - 1 л. наст. вр. locie «смотрю» - прич. I lociende «смотрящий».

     Причастие II от сильных глаголов образовалось, как и другие основные формы, по аблауту и именно окончание – en:

     I кл. /i/ written «написанный»

     II кл. /o/ coren «избранный»

     III кл. /u/ или /o/ bunden «связанный», storfen «умерший»

     IV кл. /o/ или /u/ boren «принесенный», cumen «пришедший»

     V кл. /e/ cweden «сказанный»

     VI кл. /a/ faren «приехавший»

     VII кл. /a/ или /ea/ haten «названный», feallen «упавший»

     Причастие II от слабых глаголов образовалось с помощью дентального суффикса -d-, который присоединялся либо непосредственно к основе настоящего времени (у слабых глаголов  III класса, у слабых правильных глаголов I класса с долгим корневым слогом, у части слабых неправильных глаголов I класса, причем в этом случае после глухого согласного дентального суффикс выступал в форме -t-), либо посредством соединительного гласного -e- для глаголов I класса и -o- - для глаголов II класса.