Лингвокультурные особенности русских былин

       Лингвокультурология –  это  отрасль лингвистики, возникшая  на стыке лингвистики и культурологии  и исследующая проявления культуры  народа, которые отразились и закрепились в языке.

    Лингвокультурология изучает язык  как феномен культуры. Это определенное  видение мира сквозь призму  национального языка, когда язык  выступает как выразитель особой  национальной ментальности.

    Лингвокультурология – это комплексная область научного знания о взаимосвязи и взаимовлиянии языка и культуры.

      Лингвокультурология представляет  собой «целостное теоретико-описательное  исследование объектов как функционирующей  системы культурных ценностей,  отражённых в языке, контрастивный анализ лингвокультурологических сфер разных языков (народов) на основании теории лингвистической относительности».

Определение В.А.Масловой:

    Автор определяет лингвокультурологию как «отрасль лингвистики, возникшую на стыке лингвистики и культурологии», как «гуманитарную дисциплину, изучающую воплощённую в живой национальный язык и проявляющуюся в языковых процессах материальную и духовную культуру» или как «интегративную область знаний, вбирающую в себя результаты исследований в культурологии и языкознании, этнолингвистике и культурной антропологии».

    Лингвокультурология определяется как «комплексная научная дисциплина синтезирующего типа, изучающая взаимосвязь и взаимодействие культуры и языка в его функционировании и отражающая этот процесс как целостную структуру единиц в единстве их языкового и внеязыкового (культурного) содержания при помощи системных методов и с ориентацией на современные приоритеты и культурные установления (система норм и общечеловеческих ценностей)».

    Основным объектом лингвокультурологии автор называет «взаимосвязь и взаимодействие культуры и языка в процессе его функционирования и изучение интерпретации этого взаимодействия в единой системной целостности», а предметом данной дисциплины являются «национальные формы бытия общества, воспроизводимые в системе языковой коммуникации и основанные на его культурных ценностях», - всё, что составляет «языковую картину мира».

    Изучение лингвокультурологических объектов предлагается проводить с помощью системного метода, заключающегося в единстве семантики, сигматики, синтактики и прагматики и позволяющего получить «целостное представление о них как единицах, в которых диалектичеки связаны собственно языковое и внеязыковое содержание».

    Определение В. В. Красных:

    Она определяет лингвокультурологию как «дисциплину, изучающую проявление, отражение и фиксацию культуры в языке и дискурсе, непосредственно связанную с изучением национальной картины мира, языкового сознания, особенностей ментально-лингвального комплекса»^].

    Предлагается использование лингво-когнитивного подхода к коммуникации, поскольку он позволяет проанализировать как её общелингвистический аспект, так и национально-детерминированный компонент . Однако автор не проводит чёткой границы между этнопсихолингвистикой и лингвокультурологией: утверждается общность их проблематики, теоретической предпосылкой возникновения и той, и другой считается гипотеза Сефира-Уорфа, не выявляются различия в методах исследований. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                   1.3.Былины как исторический источник.

    Русские былины дают относительно отчетливую и полную картину исторической бытовой обстановки Киевской Руси, включая и реалии духовной культуры. Чтобы определить принадлежность бытовой обстановки конкретной эпохе, приходится проделывать очень кропотливую работу, выборочно рассматривая предметы и явления культуры, упоминаемые в былинах и группируя их.

    Чтобы изучать историческую бытовую  обстановку по былинам, надо  ясно представлять себе, к какому  периоду русской истории следует  отнести сложение былин как жанра.

    Эпос почти всегда возникает  в ту эпоху, которую он воспевает. 

    Большинство исследователей правильно  относит создание основной массы  былин – в известной нам  форме – к эпохе основания  мощной Киевской Державы, считая  их современными Владимиру 1.

    Это направление было доминирующим  в русской фольклористике за  все время ее существовании.  Исследование же былин в историческом  плане закономерно связывалось  с изучением древнерусского быта  и общественных отношений.

    Оптимизм, выраженный в былинах, уверенность в мощи и непобедимости русского народа, запечатленное в них богатство бытовой обстановки, живые черты военной демократии в социальных институтах – вот те черты, которые советские историки считают характерными для начального периода Киевской Руси.

    Конечно, забывать о непрерывном  процессе модернизации при передаче  былин нельзя, но нельзя забывать  и о поистине изумительном  «чуде народной памяти», твердости  предания.

    Ядро сюжета эпоса остается  неизменным, мало изменяется и  его истолкование, не вводится почти новых персонажей, тем более эпизодов, да и бытовые черты лишь осовремениваются, а новых не появляется. В большинстве былин нет и исторических несообразностей в отношении основных ситуаций и образов.

    Несомненно, что эпос, несмотря на верность в какой-то мере истории в идейном и бытовом плане, не признает обычной хронологии, смещая и соединяя события, персонажей и реалий разных эпох, а также преломляя их сквозь призму художественного творчества. Очевидно, от степени возможности разобраться во всем этом, как и в соотношении традиции и модернизации эпоса зависит, в какой мере можно признавать конкретное эпическое произведение историческим источником.

    В изучении былин можно наметить  два направления: их представляли, с одной стороны, ученые, безоговорочно или с теми или иными оговорками принимающие историческую достоверность былин и возможность приурочения их сложения к определенной эпохе, и, с другой стороны, ученые, отрицающие эту возможность из-за специфики художественной природы фольклора. Однако практически существует множество взглядов, переходных между этими крайними воззрениями.

    Среди современных фольклористов  точка зрения на сложение основного  цикла былин в Киевской Руси  была очень удачно сформулирована  В.П.Аникиным. Считая. Что «в эпоху существования Киевского государства» был переработан архаический пласт мифов и преданий, он видит общий смысл изменений, происшедших в эпическом фольклоре более поздней эпохи, в «историзации прежних традиций», в воспевании воинской доблести.

    Эпоху Киевской Руси он выдвигает  в качестве «конкретной жизненной  историко-социальной и бытовой  основы эпоса», на которую опирался  «творческий процесс». Древнейшее  ядро былин образовалось в  10-12 вв.

    Позднее, в тяжелые исторические  времена, былины, рисующие «золотой век» Руси, ее независимость могли использоваться как моральная поддержка в борьбе с завоевателями. Действительно, концентрация богатырских дружин при дворе киевского князя, даннические отношения соседних земель, самоуправство при возмездии в семейно-бытовой сфере, бытовая обстановка – всё говорит о том, что в былинах нашел отражение начальный этап становления раннеклассового древнерусского государства.

    Без учета же конкретной исторической  обстановки в былинах становится  легко произвольно перебрасывать их то на тысячелетия назад, то в 17 век. Русский героический эпос создавался, конечно, на основе тысячелетнего развития устного народного творчества, черпая оттуда и сюжеты в их общей форме, и художественные образы, и приемы, но как жанр он мог сформироваться только к концу 1 тысячелетия н.э. Основная методологическая опасность при изучении былин заключается как раз в подмене анализа их как жанра анализом архаических прасюжетов, использованных и модернизированных эпосом, происхождение которых теряется чуть ли не в первобытности, и традиционных элементов поэтики, которые существуют в нем наряду со многими другими компонентами.

    Для выявления древних бытовых  черт наиболее важны «общие  места» в эпосе – устойчивые  фрагменты повествования: развернутые сцены пира, отъезда богатыря и т.п., что сопровождается «широким описанием подробностей военной и мирной жизни, поединков, обстановки и быта».

    «Общие места», как и постоянные  эпитеты, сохранили по традиции  самые архаичные и достоверные  черты, так как новотворчество касалось их несравненно меньше, чем изменяющегося сюжета полотна былины. Подобно заставкам, концовкам и сюжетным миниатюрам в летописях, которые перенесены без изменений рисовальщиками-копиистами с более древних списков, «общие места» были зачастую значительно старше самого текста. Особое значение «общих мест» в эпосе состоит в том, что на них, как подсобных эпизодах, не сосредотачивалось внимание слагателя и исполнителей былин, и это способствовало механической консервации их содержания.

    Одним из средств хронологизации  былин может быть изучение  реалий в них, позволяющих установить  нижнюю границу, раньше которой  былины не могли возникнуть  в том виде, в каком они дошли  до нас: особенно важны в  этом отношении именно почти  не изменяющиеся «общие места».

    Археология позволяет с большей  степенью установить «нижний  горизонт» в памятниках эпоса.  Если какое-нибудь понятие. Термин  проникли в былины и при  этом удержались прочно, то это  значит, что былины сложены не  позднее того времени, когда бытовал обозначаемый ими предмет или явление: лук, гридница, обычай захоронения в срубе. Случаи поздней словарной замены ничего не меняют; хотя в былины проникают новые образы, подменяющие старые (например, паровые машины на корабле садко), никто не станет утверждать, что былины сложены не ранее 19 века, когда был изобретен пароход. Для хронологизации важны наиболее древние термины и понятия, а не новейшие.

                   1.4. Художественное своеобразие былин

    Былины созданы тоническим (его еще называют былинным, народным) стихом. В произведениях, созданных тоническим стихом, в стихотворных строках может быть разное количество слогов, но должно быть относительно равное количество ударений. В былинном стихе первое ударение, как правило, падает на третий слог от начала, а последнее – на третий слог от конца.

    Для былин характерно сочетание  реальных образов, имеющих четкий  исторический смысл и обусловленных  действительностью (образ Киева,  стольного князя Владимира), с  фантастическими образами (Змей Горыныч, Соловей-разбойник). Но ведущими в былинах являются образы, порожденные исторической действительностью.

    Нередко былина начинается с  запева. Он не связан с содержанием  былины, а представляет самостоятельную  картину, предшествующую основному эпическому рассказу. Исход – это концовка былины, краткое заключение, подводящее итог, или  прибаутка («то старина, то и деяние», «на том старина и покончилась»).

    Былина обычно начинается с  зачина, определяющего место и  время действия. Вслед за ним дается экспозиция, в которой выделяется герой произведения, чаще всего с использованием приема контраста.

    Образ героя стоит в центре  всего повествования. Эпическое  величие образа былинного героя  создается путем раскрытия его  благородных чувств и переживаний, качества героя выявляются в его поступках.

    Троекратность или троичность  в былинах является одним из  главных приемов изображения  (на богатырской заставе стоят  три богатыря, богатырь совершает  три поездки – «Три поездки  Ильи», Садко три раза купцы новгородские не зовут на пир, он же три раза бросает жребий и т. д.). Все эти элементы (троичность лиц, троекратность действия, словесные повторы) имеются во всех былинах. Большую роль в них играют и гиперболы, используемые для описания героя и его подвига. Гиперболично описание врагов (Тугарин, Соловей-разбойник), а также описание силы воина-богатыря. В этом проявляются фантастические элементы.