Общая характеристика иностранного юридического лица

1.3. Виды правовых режимов  иностранных юридических лиц

Российское право исходит из предоставления иностранным лицам национального режима31.

Под национальным режимом понимается приравнивание объема правоспособности иностранных лиц к объему правоспособности местных лиц (страны осуществления деятельности).

Важное практическое значение имеют исключения (изъятия) из принципа национального режима, устанавливаемые для иностранных физических и юридических лиц. Изъятия из принципа национального режима могут носить либо ограничительный характер (лишать иностранных лиц некоторых прав, которыми пользуются отечественные лица), либо стимулирующий характер (предоставлять иностранным лицам дополнительные права и льготы).

Российское законодательство предусматривает значительное количество норм, устанавливающих изъятия из принципа национального режима. Большая часть этих норм относится к сфере публичного права, однако имеются и правила, непосредственно касающиеся гражданско-правовых отношений.

Так, среди изъятий ограничительного характера можно выделить запрет приобретения иностранными лицами в собственность земельных участков сельскохозяйственного назначения 32 и земельных участков в приграничной зоне33, необходимость получения специальных согласий (разрешений) на совершение некоторых видов сделок, влекущих установление контроля над российским хозяйственным обществом, имеющим стратегическое значение34, а также сделок с недвижимым имуществом, находящимся на территории закрытых административно-территориальных образований35. Наиболее важным изъятием стимулирующего характера должна была стать гарантия от неблагоприятного изменения для иностранного инвестора законодательства Российской Федерации (так называемая стабилизационная, или "дедушкина", оговорка)36, которая, однако, так и не получила до настоящего времени реального практического применения.

Этот массив законодательных предписаний, устанавливающих специальные материально-правовые нормы для иностранных лиц, принято выделять в особый институт под условным названием "право иностранцев" ("Fremdenrecht", "Auslanderrecht").

"Право иностранцев" стоит особняком по отношению к коллизионному праву: обычно эти материально-правовые нормы предусматривают особые правила о сфере их территориального и персонального применения, которые не зависят от результата применения коллизионных норм.

Иными словами, указание коллизионной нормы на применение иностранного права не влияет на действие материально-правовой нормы из массива "права иностранцев": эти специальные нормы подлежат применению на приоритетной основе. Например, подчинение иностранному праву договора купли-продажи акций российского стратегического акционерного общества не может исключить в российском суде применение норм Федерального закона от 29 апреля 2008 г. N 57-ФЗ "О порядке осуществления иностранных инвестиций в хозяйственные общества, имеющие стратегическое значение для обеспечения обороны страны и безопасности государства" 37. Аналогичным образом в одном из ведущих германских комментариев приводится пример с применением к трудовому договору иностранного права, что не исключает необходимости соблюдения германских правил о получении разрешения на работу для иностранца, если трудовая деятельность будет осуществляться иностранным работником на территории Германии38.

В результате "право иностранцев" следует признать проявлением однонаправленного (унилатерального), а не разнонаправленного (мультилатерального) подхода в международном частном праве . Это само по себе обусловливает необходимость самостоятельного рассмотрения массива норм "права иностранцев".

Вопросы, связанные с предоставлением иностранным лицам национального режима и установлением изъятий из него, традиционно выносятся за рамки коллизионного права и в отечественной литературе:

Требуется ли "право иностранцев" рассматривать в качестве совершенно самостоятельного проявления однонаправленного подхода в международном частном праве? Представляется, что такой подход является обоснованным лишь в том случае, если мы не можем использовать уже знакомые и хорошо разработанные правовые категории и институты.

В рамках "права иностранцев" можно выделить нормы двух видов.

Первый вид норм - это публично-правовые нормы, которые влияют исключительно на публично-правовые отношения (прежде всего административно-правовые отношения). Эти нормы являются наиболее распространенными на практике (например, правила о визовом режиме, миграционном учете, получении разрешений на работу для иностранных работников, нормы валютного и таможенного законодательства, которые не затрагивают действительность гражданско-правовых сделок и возникающих из них обязательств). Подобные нормы первого вида относятся к так называемому международному административному праву (internationales offentliches Recht), которое определяет сферу действия национальных норм публичного права. Этот круг норм напрямую не связан с международным частным правом и подчиняется своим собственным принципам действия норм в пространстве. Одним из основных принципов до сих пор является классический принцип территориального применения публично-правовых норм, хотя он в последнее время подвергается все большей критике.

Второй вид норм в составе "права иностранцев" - это специальные частноправовые или публично-правовые нормы, которые оказывают непосредственное влияние на частноправовые отношения (как правило, приводят к недействительности сделок, невозможности исполнения обязательств, порождают обстоятельства непреодолимой силы или существенно изменяют обстоятельства, из которых стороны исходили при заключении договора). К таким нормам можно отнести приведенные выше примеры с запретом приобретения иностранцами некоторых категорий земельных участков, необходимостью получения специальных разрешений российских государственных органов при совершении сделок с некоторыми видами объектов, а также нормы валютного, таможенного, антимонопольного законодательства, которые влияют на частноправовые отношения.

Такие нормы было бы целесообразно квалифицировать в качестве хорошо знакомых международному частному праву сверхимперативных норм (норм непосредственного применения). Данная квалификация является вполне возможной, поскольку все рассматриваемые нормы (даже включенные в массив гражданского законодательства) имеют защиту публичного интереса в качестве цели первого уровня.

Эта квалификация имеет целый ряд практических преимуществ: во-первых, появляется понятная нормативная основа для применения российским судом подобного рода правил независимо от содержания российских коллизионных норм и того права, на применение которого указывают российские коллизионные нормы; во-вторых, решается вопрос о потенциальной возможности применения российским судом иностранных норм из "права иностранцев" (см. п. 2 ст. 1192 ГК РФ); наконец, в-третьих, формулируется перечень условий (фильтров), которыми российский суд будет руководствоваться при решении вопроса о том, следует ли принимать во внимание иностранные нормы из "права иностранцев"39.

Предлагаемая квалификация находит поддержку как в России, так и за рубежом. В одном из ведущих германских комментариев отмечается, что нормы из "права иностранцев" относятся либо к административному праву, либо к сверхимперативным нормам.

Как было отмечено выше, российские суды квалифицировали в качестве сверхимперативной нормы некоторые правила Федерального закона о порядке осуществления иностранных инвестиций, которые относятся к "праву иностранцев".

Таким образом, применение личного закона юридического лица может быть скорректировано за счет непосредственного применения норм из "права иностранцев" той страны, в которой юридическое лицо осуществляет свою деятельность. С точки зрения систематики международного частного права эти правила находятся за рамками коллизионных норм и представляют собой сверхимперативные нормы (нормы непосредственного применения), если они оказывают непосредственное влияние на частноправовые отношения. Эти нормы могут ограничивать способность иностранных лиц совершать определенные сделки или выступать участником определенных видов гражданско-правовых отношений.

 Отличительной особенностью данных норм является их специальная ориентация на регулирование отношений с участием иностранных лиц.

Однако помимо специальных норм, целенаправленно ориентированных на ограничение (или расширение) правоспособности иностранных лиц, в праве любой страны могут существовать ограничения, которые носят общий характер и не ориентированы специально на иностранных лиц. Возьмем несколько примеров таких ограничений из российского гражданского законодательства.

Например в соответствии со ст. 368 ГК РФ банковские гарантии (которые на сегодня являются единственным поименованным неакцессорным способом обеспечения исполнения обязательств в российском гражданском праве) могут выдаваться только банком, иным кредитным учреждением или страховой организацией. Может ли иностранное лицо, не относящееся к разряду перечисленных специальных субъектов, тем не менее выдать подчиненную российскому праву банковскую гарантию, если личный закон данного иностранного лица это допускает? И наоборот, может ли российское юридическое лицо, не являющееся кредитной или страховой организацией, выдать неакцессорную гарантию, если гарантия подчинена иностранному праву, которое не ограничивает круг субъектов, имеющих право выдавать подобные неакцессорные гарантии?

Федеральный закон от 22 апреля 1996 г. N 39-ФЗ "О рынке ценных бумаг" предусматривает, что сделки с некоторыми эмиссионными ценными бумагами могут совершаться только лицами, отвечающими критериям квалифицированных инвесторов, как они описаны в ст. 51.2 Федерального закона о рынке ценных бумаг.

 Может ли иностранное лицо, которое не отвечает установленным критериям, тем не менее совершать сделки с ценными бумагами, предназначенными для квалифицированных инвесторов, если по личному закону данного юридического лица подобные сделки допускаются? И наоборот, может ли российское юридическое лицо, не отвечающее установленным критериям квалифицированного инвестора, совершать сделки с ценными бумагами на иностранном рынке, если местное право не устанавливает аналогичных ограничений?

 Так же согласно абзацу второму п. 2 ст. 66 ГК РФ хозяйственное общество не может иметь в качестве единственного участника другое хозяйственное общество, состоящее из одного лица . Может ли иностранное юридическое лицо, которое с функциональной точки зрения аналогично российскому хозяйственному обществу (например, германская AG или GmbH), выступить единственным участником российского АО или ООО, если это иностранное юридическое лицо, в свою очередь, является обществом одного лица? И, наоборот, может ли российское хозяйственное общество, имеющее единственного участника, выступить за рубежом единственным учредителем иностранного юридического лица, создаваемого в организационно-правовой форме, которая с функциональной точки зрения аналогична российскому хозяйственному обществу?

В соответствии с подп. 4 п. 1 ст. 575 ГК РФ не допускается дарение в отношениях между коммерческими организациями. Может ли иностранная коммерческая организация заключить договор дарения принадлежащего ей имущества, подчиненный российскому праву? Может ли российская коммерческая организация обойти запрет, установленный в этой норме, путем выбора в договоре дарения иностранного права, которому подобный запрет неизвестен?

Перечисленные выше примеры нельзя отнести к разряду норм из "права иностранцев", поскольку они не имеют специальной ориентации на регулирование отношений с участием иностранных лиц, а представляют собой правила общего поведения. Возникает вопрос о том, применимы ли эти нормы к иностранным лицам, и если применимы, то как объяснить причины, по которым мы определяем способность иностранного лица совершить определенную сделку или приобрести определенный правовой статус не по его личному закону, а по праву, регулирующему существо соответствующего отношения?

По всей видимости, в данном случае будет неверным использовать то решение, которые было предложено выше в отношении норм из "права иностранцев". В частности, весьма сомнительной выглядит попытка квалификации описанных правил в качестве сверхимперативных норм (норм непосредственного применения) в значении ст. 1192 ГК РФ, поскольку в этих правилах защита публичного интереса не выступает целью первого уровня. Квалификация этих правил в качестве сверхимперативных норм неизбежно размывает и без того нечеткую границу между сверхимперативными и обычными императивными нормами, что создает угрозу для нормального функционирования всего коллизионного права.

В отечественной доктрине применение частноправовых ограничений общего характера, как правило, объяснялось через обращение к категории национального режима.

Основная проблема с принципом национального режима заключается в том, что этот институт, имеющий истоки в публичном (международном публичном) праве плохо вписывается в классический инструментарий международного частного права. Его невозможно признать обычной коллизионной нормой. Как было отмечено выше, в анализируемой ситуации некорректно также привлекать конструкцию сверхимперативных норм. В результате возникает неопределенность относительно того, какие границы в своем практическом применении имеет данный институт в российских судах и как к нему должны относиться иностранные суды.

Иными словами, в соответствии с этим подходом предлагается считать, что ограничения правоспособности юридических лиц являются частью:

- договорного статута, если речь идет о допустимости совершения некоторых видов сделок только особыми субъектами;

- вещного статута, если речь идет о таком ограничении оборотоспособности вещи, при котором некоторые объекты могут приобретаться только особыми субъектами;

- личного закона создаваемого юридического лица ("общества-цели"), если речь идет об ограничении способности некоторых категорий субъектов выступать в качестве учредителей (участников).

Любопытно отметить, что описанный подход, который на первый взгляд выглядит чрезмерно смелым, давно нашел свое признание в некоторых областях международного частного права, в том числе российского. Так, в соответствии с п. 1 ст. 1220 ГК РФ способность лица нести ответственность за причиненный вред входит в сферу действия деликтного статута, а не личного закона причинителя вреда.