Концепция культурного полицентризма Н.Данилевского. Геополитика К.Хаусхофера. Географический детерминизм

Считая, что периоду  господства морских держав приходит конец и что будущее принадлежит  сухопутным державам, он вместе с тем придавал важное значение и морской мощи государства как средству защиты и расширения его границ. Рассматривая Центральную Европу как оплот Германии, Хаусхофер указывал на Восток как на главное направление германской территориальной экспансии. Предлагая свою версию «Drang nach Osten», Хаусхофер рассматривал Восток как жизненное пространство, дарованное Германии самой судьбой (Schicksalsraum).

По схеме Хаусхофера, упадок Великобритании и более мелких морских держав создал благоприятные  условия для формирования нового европейского порядка, в котором доминирующее положение занимает Германия. Такой порядок, в свою очередь, должен был стать основой новой мировой системы, базирующейся на так называемых пан-идеях. Среди последних он называл панамериканскую, паназиатскую, панрусскую, пантихоокеанскую, панисламскую и панъевропейскую идеи. К 1941 г. Хаусхофер подверг эту схему пересмотру, в результате было оставлено лишь три региона, каждый со своей особой пан-идеей: пан-Америка во главе с США, Великая Восточная Азия во главе с Японией и пан-Европа во главе с Германией. В целом же главный пафос построений Хаусхофера и его коллег из Института геополитики в Мюнхене и «Журнала геополитики» состоял в том, чтобы сформулировать доводы и аргументы, призванные обосновать притязания Германии на господствующее положение в мире. 

Глава 3.Географический детерминизм  

Идеи, которые  в наше время принято причислять к геополитическим, в тех или  иных формах, по-видимому, возникли одновременно с феноменом государственной  экспансии и имперского государства. В современном понимании они сформировались и получили популярность на рубеже XIX и XX вв. Возникновение именно в тот период геополитических идей и самой геополитики как самостоятельной области исследования международных отношений и мирового сообщества было вызвано целым комплексом факторов. Предвосхищая некоторые выводы, которые будут более подробно разработаны ниже, здесь отметим лишь некоторые из них.

     Это, во-первых, наметившиеся к тому времени тенденции к постепенному формированию глобального рынка, уплотнению ойкумены и «закрытию» мирового пространства.

   Во-вторых, замедление (не в малой степени в силу этого закрытия) европейской, чисто пространственно-территориальной экспансии вследствие завершения фактического передела мира и ужесточение борьбы за передел уже поделенного мира.

     В-третьих, перенесение в результате этих процессов неустойчивого баланса между европейскими державами на другие континенты «закрывшегося» мира.

    В-четвертых, образно говоря, история начинала переставать быть историей одной только Европы или Запада, она превращалась уже в действительно всемирную историю.

    В-пятых, в силу только что названных факторов именно тогда начали разрабатываться теоретические основы силовой политики на международной арене, послужившие в дальнейшем краеугольным камнем политического реализма.

      Традиционные представления о международных отношениях основывались на трех главных китах — территории, суверенитете, безопасности государств — факторов международной политики. В трактовке же отцов-основателей геополитики центральное место в детерминации международной политики того или иного государства отводилось его географическому положению. В их глазах мощь государства прочно коренится в природе самой земли. Смысл геополитики виделся в выдвижении на передний план пространственного, территориального начала. Поэтому главная задача геополитики усматривалась в изучении государств как пространственно-географических феноменов и постижении природы их взаимодействия друг с другом.

   Иначе говоря, традиционная геополитика рассматривала каждое государство как своего рода географический или пространственно-территориальный организм, обладающий особыми физико-географическими, природными, ресурсными, людскими и иными параметрами, собственным неповторимым обликом и руководствующийся исключительно собственными волей и интересами.

   Поэтому естественно, что первоначально геополитика понималась всецело в терминах завоевания прямого (военного или политического) контроля над соответствующими территориями. Во многих своих аспектах традиционная геополитика возникла в русле географического направления или географического детерминизма в социальных и гуманитарных науках XIX—XX вв.

   Географический детерминизм основывается на признании того, что именно географический фактор, т.е. месторасположение страны, ее природно- климатические условия, близость или отдаленность от морей и океанов и другие параметры определяют основные направления общественно-исторического развития того или иного народа, его характер, поведение на международно- политической арене-и т.д. Другими словами, географическая среда рассматривается в качестве решающего фактора социально-экономического, политического и культурного развития народов.

       Одним из основателей современной географической школы можно считать французского философа и политического ученого XVIII в. Ш.-Л. Монтескье.

Монтескье пытался  вывести из географических условий  характер, нравы и обычаи народов, их хозяйственный и политический строй. Эту проблематику в тех или иных аспектах затрагивали многие ученые и исследователи XIX в.

Немало в этом направлении сделали известный  английский историк Г.Т.Бокль, французский  географ Р.Элизе, американский географ  Э.Хантингтон, известный русский  ученый Л.И.Мечников и др.

    Но все же признанным патриархом направления географического детерминизма в социальных и гуманитарных науках считается германский этнограф и географ, зачинатель политической географии конца XIX — начала XX в. Ф.Ратцель.

  Главная заслуга Ратцеля состояла в том, что он предпринял попытку связать между собой политику и географию, изучить политику того или иного государства исходя из географического положения занимаемого им пространства.

   С точки зрения как приверженности основополагающим принципам географического детерминизма, так и враждебности демократии и свободной торговле, т.е. тем принципам, которые составляют несущие конструкции современного миропорядка, оба исследователя принадлежали уходящей эпохе. В качестве основы своих экономических выкладок они брали меркантилизм, в то время как магистральным направлением развития мировой экономики XX в. стали свободная торговля и принятие все более растущим числом стран и народов рыночной экономики. 
 
 
 

Заключение. 

     Хотя как предмет геополитики, так и способы его подачи в конкретных геополитических концепциях весьма увлекательны, при их изложении неминуемо возникает чувство неловкости, как будто автор вынужден подавать читателю блюдо, съедобность которого сомнительна.

  Зато определено место геополитики среди иных наук. При детальном рассмотрении основных геополитических теорий становится очевидно, что геополитика даже в наиболее академических своих формах сохраняет крайне сильные связи с оккультными истоками. Оккультные науки, мода на которые не проходит, с готовностью принимают геополитику в свои ряды. И сама геополитика, не особо вдумываясь в то, насколько полезно ей подобное родство, готова стать чисто оккультной наукой.

Оккультизм — общее название учений, признающих существование скрытых сил в человеке и космосе, недоступных для общего человеческого опыта, но доступных для людей, прошедших через особое посвящение и специальную тренировку. Название этой группы учений происходит от латинского occultus — тайный. Общей для всех учений является доктрина всеобщей скрытой взаимосвязи всех вещей в мире, проявляющейся в справедливом воздаянии, которое претерпевает в своей жизни человек, причем не только за известные ему поступки, но даже и за совершенно незаметные для него и неосознаваемые им мельчайшие движения души и тела. Таким образом, в основе оккультизма лежит отчетливая религиозная позиция, и если усилия оккультистов понятны, поскольку им необходима убедительная реклама проводимых ими дорогостоящих магических манипуляций (например, исцелений), то попытки представителей академической науки работать с оккультистами в одном поле поиска (спорить, соревноваться с ними и т.д.) могут вызвать только недоумение. Недоумение усиливается, когда авторы «промежуточных» (между академизмом и оккультизмом) концепций связывают свои исходные позиции с христианством.. Между тем будущее геополитики как оккультной науки в ее прошлом. Ничего большего, чем получила, например, та же астрология, геополитика не приобретет. Отдельные геополитики получат возможность влиять на отдельных политиков, но у их «науки» не будет признания со стороны серьезной мысли. Поэтому вряд ли такая перспектива для геополитики может считаться приемлемой.

Однако избегнув «оккультной» опасности, геополитика  может впасть в другую крайность — позитивизм. В этом случае поклонники геополитической науки вынуждены будут расстаться с ее романтизированными версиями и привыкнуть к унылой регистрации фактов влияния географии на политику и к убогим обобщениям этих фактов, как, например: «Политика островных стран, как правило, строго прагматична и не преследует никаких интересов вне коммерции»; или «Большинство политических конфликтов в истории могут быть интерпретированы как конфликты между морскими и сухопутными странами».

Данная перспектива  также заложена в истории развития геополитики. Объектом геополитики долгое время были такие чисто географические факторы, как размеры территории, наличие природных богатств, перенаселение и т.п., которые рассматривались основными детерминантами общественных явлений и из которых дедуцировалась внешняя политика. Современные геополитики называют сейчас исследование данных факторов «объективистским». Таким определением пользовались, как известно, и геополитики нацистского толка. В послевоенную эпоху геополитики пытаются проникнуть в духовную и психологическую деятельность человека. Однако эта деятельность, по мнению основной массы геополитиков, в конечном счете все же детерминируется «пространственным», то есть географическим фактором. Новое заключается здесь в том, что влияние природы в отличие от прошлого переносится в субъективный мир и становится синонимом случая и произвола, так как человеческая деятельность определяется только «случайностями» природы. Такая позиция страдает известным примитивизмом, однако сам по себе «антропологический поворот» в геополитике свидетельствует об огромном прогрессе в этой отрасли знания.

Именно такое  развитие геополитики может вывести  ее на уровень полноправной академической дисциплины. Геополитика должна рассматривать пространство не само по себе, как некую отдельно стоящую реальность, но как аспект бытия человека. Научный статус геополитики и ее реабилитация в отношении политического прошлого возможны только в рамках экзистенциальной географии. Здесь геополитика может и должна выступить как прикладная дисциплина, отвечающая на вопросы о том, чего можно ожидать от человеческих общностей (необязательно политических), занимающих определенные пространства; причем пространство в данном случае рассматривается как функция той или иной экзистенциальной идеи, той или иной формы духа.

Геополитика должна усматривать в чертах жизненного пространства той или иной человеческой общности отпечаток смысла существования этой общности и, далее, обратное влияние данного пространства на этот смысл и на само бытие людей, населяющих это пространство, соседствующих с ним, претендующих на него. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Список  используемой литературы. 

1. Л. Р.  Авдеева. “Русские мыслители: Ап. А.  Григорьев, Н. Я.  Данилевский, Н. Н.  Страхов”, Москва, 1992 г.
2. Н. Я.  Данилевский. “Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому”, Москва, 1991 г.

3.Тихонравов Ю.В.  Геополитика: Учебное пособие. — М.: ИНФРА-М, 2000. -269 с

4   .Огородников В.П, "Познание необходимости. Детерминизм как принцип научного мировоззрения". 1985,