Перевод трактата Фомы Аквинского

пожалуй, можно  было бы заключить, что сущность,  объемлющая  одновременно  и

материю, и  форму, есть сущность только как особенное,  а  не  как  всеобщее,

(70) откуда, в  свою очередь,  следует,  что,  если  сущность  есть  то,  что

выражено в  определении, то всеобщее (universalia) не  имеет  определения.  И

поэтому  следует  знать,  что  принципом  индивидуации  является  не  всякая

материя, понимаемая каким  угодно  образом,  но  только  означенная  материя

(materia signata); причем, означенной материей я называю  (75) такую материю,

которая рассматривается  в определенных измерениях. Между  тем, в  определении

человека, поскольку  он есть человек, мы не предполагаем  такой  материи,  но

она  предполагалась  бы  в  определении  Сократа,  если   бы   Сократ   имел

определение. В определении  (80)  же  человека  предполагается  неозначенная

материя (materia non signata), ведь здесь мыслится не  "эта кость"  и "эта

плоть", но кость и плоть вообще, т.е. неозначенная материя человека.

     Стало быть,  ясно,  что  сущность  человека  и  сущность  (85)  Сократа

различаются  только  благодаря  означенности  и   неозначенности   (secundum

signatum et non signatum), и поэтому Комментатор говорит,  разбирая YII книгу

"Метафизики": "Сократ есть не что иное,  как  одушевленность  и  разумность,

каковые суть его чтойность". Равным образом, благодаря (90)  означенности  и

неозначенности  различаются между собой сущность рода  и  вида,  хотя  способ

обозначения  (modus  designationis)  различен  в  каждом  случае,  так   как

определение (designatio) индивида по отношению к виду  осуществляется  через

материю, ограниченную  (determinata)  измерениями,  а  определение  вида  по

отношению к  роду осуществляется через [указание] основного видового отличия,

(95) которое  берется из формы вещи. Однако  это определение, или  обозначение

(deternimatio vel designatio), вида по отношению к роду не есть  определение

через нечто, имеющееся в сущности вида, но, никоим образом, не могущее  быть

в сущности рода, - более того, все, что  есть  в  виде,  (100)  есть  -  как

неопределенное - также и вроде. В самом деле, если бы живое существо не было

в целом тем, что есть человек, но было бы,  например,  его  частью,  оно  не

сказывалось бы (predicaretur) о человеке, ибо никакая  составная часть (paris

integralis) не сказывается  о своем целом.

     А каким образом это  происходит,  можно  будет  рассмотреть  (105)  при

выяснении различия, имеющегося между телом  -  поскольку  оно  мыслится  как

часть живого существа, и телом - поскольку оно  мыслится как род, ибо тело не

может быть тем  же способом родом, каким  и  составной  частью.  Стало  быть,

наименование "тело" (corpus) может быть понято различными способами. В самом

деле, (110) поскольку  тело принадлежит к  роду  субстанции,  оно  называется

телом вследствие того, что  имеет  такую  природу,  что  в  нем  могут  быть

определены (designari) три  измерения;  ведь,  будучи  определены,  эти  три

измерения  и  есть  тело,  относящееся  к   роду   количества.   Однако,   в

действительности,  (115)  случается  так,  что   нечто,   обладающее   одним

совершенством  (perfectio),  может  приобрести  также   и   более   высокое

совершенство,  как  это  явствует,  например,  в  человеке,   обладающем   и

чувственной, и более высокой - разумной - природой. Равным образом возможно,

что и сверх  того совершенства, которое имеет  такую  форму,  (120)  благодаря

которой в [вещи] могут быть определены три измерения, может быть добавлено и

другое совершенство, как, например, жизнь  или  что-нибудь  подобное.  Стало

быть, наименование "тело" может обозначать любую  вещь, имеющую такую  форму,

из которой  следовало бы определяемость этой вещи в трех (125) измерениях,  -

но при одном  условии, а именно: из этой формы  не  должно  возникать  никакое

более высокое  совершенство, и, если бы к ней добавлялось  еще что-либо  иное,

то оно оказалось  бы вне значения названного таким образом тела. И тогда тело

будет составной  материальной частью (integralis et materialis  pars)  живого

существа, ибо, в таком случае (130),  душа  окажется  вне  того,  чему  дано

наименование  "тело":  она  будет  чем-то  присоединяющимся  к  этому  телу

(superveniens ipsi corpori), так что из двух [начал], т.е.  из души  и  тела,

как из [составных] частей, будет образовано живое существо.

     Наименование "тело" можно   понять  еще  и  так,  что  (135)  оно  будет

обозначать  некоторую вещь, имеющую такую форму, благодаря которой (ex qua) в

этой вещи могут быть определены три измерения; и здесь  не  имеет  значения,

какова эта  форма - будет ли из нее возникать  более высокое совершенство  или

же нет, - и, в  этом  случае,  тело  станет  родом  живого  существа,  (140)

поскольку в  живом  существе  не  будет  мыслиться  ничего  такого,  что  не

содержалось бы имплицитно в теле. В самом  деле, душа есть именно  та  форма,

благодаря которой  в вещи, которой она присуща,  могут  быть  определены  три

измерения, и поэтому, когда говорилось, что тело есть то,  что имеет такую

(145) форму,  благодаря которой в нем могут  быть  определены  три  измерения,

предполагалось, что форма может быть какой  угодно, например,  это  могла  бы

быть душа или каменность (lapideitas), или что-нибудь иное.  И тогда форма

живого существа будет имплицитно содержаться в  форме  тела,  поскольку  тело

станет родом  живого существа. (150).

     И таково же соотношение понятий  "живое существо" и "человек".  В  самом

деле, если бы живым существом называлась только та вещь, которая имеет такое

совершенство, что, не обладая [никаким] другим совершенством, она  могла  бы

ощущать  и  двигаться  [только]  благодаря  принципу  (principium),  в   ней

заложенному, - то тогда, какое бы (155) иное - более высокое -  совершенство

ни прибавилось, оно относилось бы к понятию "живое  существо" подобно  части,

а не как нечто, имплицитно содержащееся в  этом  понятии,  и  тогда  понятие

"живое существо" не было бы  родовым  понятием.  Но  оно  является  таковым,

поскольку означает некоторую вещь, из формы которой (160)  может  возникнуть

ощущение и  движение, какой бы ни была эта форма -  или  она  является  душой

только ощущающей, или же, одновременно, и ощущающей, и разумной.

     Таким образом, род означает неопределенно все то, что есть в виде, ведь

он означает не только (165) материю. Равно и видовое  отличие означает  нечто

в целом, а  не только форму, и определение, или  вид, также,  означает  целое.

Однако это  происходит различным образом, так  как  род  означает  целое  как

некоторое  имя,  определяющее  то,  (170),  что  материально  в  вещи,   без

определения собственно формы, и,  поэтому,  род  определяется  на  основании

материи, хотя сам род и не есть материя. И  это ясно,  ибо  нечто  называется

телом в силу наличия в нем такого совершенства, что в этом  "нечто"  могут

быть определены три  измерения;  (175)  причем,  это  совершенство  является

материальным  по отношению к более высокому  совершенству.  Что  же  касается

видового   отличия,   то   оно,   напротив,   подобно   некоторому    имени,

заимствованному от определенной формы,  хотя  первично  оно  понималось  как

определенная  материя;  это  явствует,  (180),  когда   говорят   о   чем-то

одушевленном, т.е. о том, что имеет  душу,  ведь,  в  таком  случае,  мы  не

определяем, чем  оно является - телом или чем-то иным; и,  по  этой  причине,

Авиценна говорит, что род не  мыслится  в  видовом  отличии  как  часть  его

сущности, но только как сущее помимо  (extra)  (185)  его  сущности.  Равным

образом, и субъект понимается по отношению к своим  свойствам.  И,  поэтому,

род (если говорить в собственном смысле( не сказывается  о  видовом  отличии,

кроме того случая, утверждает Философ в III книге "Метафизики" и в IY  книге

"Топики", когда это происходит подобно тому, как субъект определяется своими

свойствами (predicator de passione).  Однако  (190)  определение,  или  вид,

объемлет и  то, и  другое,  т.е.  определенную  материю,  которую  обозначает

название  рода,  и  определенную  форму,  обозначаемую  названием   видового

отличия. И  из  этого  явствует  причина  соответствия  рода  (genus),  вида

(species) и (195) видового отличия (differentia) материи,  форме и составному

(compositum) в природе,  хотя первые и не есть то  же, что последние,  ибо  ни

род  не  является  материей,  но  определяется  на  основании  материи   для

обозначения целого, ни видовое отличие не есть  форма,  но  определяется  на

основании формы (200)  для  обозначения  целого.  Поэтому  мы  говорим,  что

человек есть разумное живое существо и не говорим, что он состоит из  живого

и разумного, подобно тому, как говорим, что  он состоит из  души  и  тела.  В

самом деле, о  человеке говорят, что он есть нечто, состоящее из души и тела,

как некоторая  третья  вещь  (205),  образованная  из  двух  других,  но  не

тождественная ни одной из них, ибо человек не есть ни  душа,  ни  тело.  Но,

если бы мы, как-нибудь, сказали, что  человек  состоит  из  одушевленного  и

разумного, то это не означало бы,  что  человек  подобен  некоторой  третьей

вещи, образованной из двух  других,  -  но  образованному  из  двух  понятий

некоторому  третьему понятию. (210)  Ведь  понятие  "живое  существо"  лишено

определения (determinatio) видовой формы, выражающей природу вещи, исходя из

того, что есть материальное по отношению к высшему совершенству,  -  понятие

же "разумное" содержит определение видовой формы; из этих (215) двух понятий

образуется  понятие вида (intellectus speciei), или определение (diffinitio).

И, по этой причине, подобно тому как вещь,  образованная  из  чего-либо,  не

сохраняет предикации (predicato) тех вещей, из которых она  образована, - так

и понятие  не  сохраняет  предикации  тех  понятий,  из  которых  (220)  оно