Научные революции и смена типов научной рациональности

     Отмечая все эти тенденции в развитии физического знания, нельзя забывать, что само видение физических объектов как сложных динамических систем связано с концепцией, которая  сформировалась благодаря развитию кибернетики, теории систем и освоению больших систем в производстве. В  период становления квантовой механики эта концепция еще не сложилась  в науке, и в обиходе физического  мышления не применялись представления  об объектах как больших системах. В этой связи уместно поставить  вопрос: могла ли история квантовой  физики протекать иными путями при  условии иного научного окружения? В принципе допустимо (в качестве мысленного эксперимента) предположение, что кибернетика и соответствующее  освоение самоорганизующихся систем в  технике могли возникнуть до квантовой  физики и сформировать в культуре новый тип видения объектов. В  этих условиях при построении картины  мира физик смог бы представить квантовые  объекты как сложные динамические системы и соответственно этому  представлению создавать теорию. Но тогда иначе выглядела бы вся  последующая эволюция физики. На этом пути ее развития, по-видимому, были бы не только приобретения, но и потери, поскольку при таком движении не обязательно сразу эксплицировать операциональную схему видения картины мира (а значит, и не было бы стимула к развитию принципа дополнительности). То обстоятельство, что квантовая физика развилась на основе концепции дополнительности, радикально изменив классические нормы и идеалы физического познания, направило эволюцию науки по особому руслу. Появился образец нового познавательного движения, и теперь, даже если физика построит новую системную онтологию (новую картину реальности), это не будет простым возвратом к нереализованному ранее пути развития: онтология должна вводиться через построение операциональной схемы, а новая теория может создаваться на основе включения операциональных структур в картину мира.

     Развитие  науки (как, впрочем, и любой другой процесс развития) осуществляется как  превращение возможности в действительность, и не все возможности реализуются  в ее истории. При прогнозировании  таких процессов всегда строят дерево возможностей, учитывают различные  варианты и направления развития. Представления о жестко детерминированном  развитии науки возникают только при ретроспективном рассмотрении, когда мы анализируем историю, уже  зная конечный результат, и восстанавливаем  логику движения идей, приводящих к  этому результату. Но были возможны и такие направления, которые  могли бы реализоваться при других поворотах исторического развития цивилизации, но они оказались "закрытыми" в уже осуществившейся реальной истории науки.

     В эпоху научных революций, когда  осуществляется перестройка оснований  науки, культура как бы отбирает из нескольких потенциально возможных  линий будущей истории науки  те, которые наилучшим образом  соответствуют фундаментальным  ценностям и мировоззренческим  структурам, доминирующим в данной культуре. 

4 Глобальные научные революции: от классической к постнеклассической науке 

     В развитии науки можно выделить такие  периоды, когда преобразовывались  все компоненты ее оснований. Смена  научных картин мира сопровождалась коренным изменением нормативных структур исследования, а также философских  оснований науки. Эти периоды  правомерно рассматривать как глобальные революции, которые могут приводить  к изменению типа научной рациональности. 

     В истории естествознания можно обнаружить четыре таких революции. Первой из них  была революция XVII в., ознаменовавшая собой  становление классического естествознания.

     Его возникновение было неразрывно связано  с формированием особой системы  идеалов и норм исследования, в  которых, с одной стороны, выражались установки классической науки, а  с другой - осуществлялась их конкретизация  с учетом доминанты механики в  системе научного знания данной эпохи.

     Через все классическое естествознание начиная с XVII в. проходит идея, согласно которой объективность и предметность научного знания достигается только тогда, когда из описания и объяснения исключается все, что относится к субъекту и процедурам его познавательной деятельности. Эти процедуры принимались как раз навсегда данные и неизменные. Идеалом было построение абсолютно истинной картины природы. Главное внимание уделялось поиску очевидных, наглядных, "вытекающих из опыта" онтологических принципов, на базе которых можно строить теории, объясняющие и предсказывающие опытные факты.

     В XVIIXVIII столетии эти идеалы и нормативы  исследования сплавлялись с целым  рядом конкретизирующих положений, которые выражали установки механического  понимания природы. Объяснение истолковывалось  как поиск механических причин и  субстанций - носителей сил, которые  детерминируют наблюдаемые явления. В понимание обоснования включалась идея редукции знания о природе к  фундаментальным принципам и представлениям механики.

     В соответствии с этими установками  строилась и развивалась механическая картина природы, которая выступала  одновременно и как картина реальности, применительно к сфере физического  знания, и как общенаучная картина мира.

     Наконец, идеалы, нормы и онтологические принципы естествознания XVIIXVIII столетий опирались  на специфическую систему философских  оснований, в которых доминирующую роль играли идеи механицизма. В качестве эпистемологической составляющей этой системы выступали представления  о познании как наблюдении и экспериментировании  с объектами природы, которые  раскрывают тайны своего бытия познающему разуму. Причем сам разум наделялся  статусом суверенности. В идеале он трактовался как дистанцированный от вещей, как бы со стороны наблюдающий и исследующий их, не детерминированный никакими предпосылками, кроме свойств и характеристик изучаемых объектов.

     Эта система эпистемологических идей соединялась  с особыми представлениями об изучаемых объектах. Они рассматривались  преимущественно в качестве малых  систем (механических устройств) и соответственно этому применялась "категориальная сетка", определяющая понимание и  познание природы. Напомним, что малая  система характеризуется относительно небольшим количеством элементов, их силовыми взаимодействиями и жестко детерминированными связями. Для их освоения достаточно полагать, что свойства целого полностью определяются состоянием и свойствами его частей, вещь представлять как относительно устойчивое тело, а процесс как перемещение тел в пространстве с течением времени, причинность трактовать в лапласовском смысле. Соответствующие смыслы как раз и выделялись в категориях "вещь", "процесс", "часть", "целое", "причинность", "пространство" и "время" и т.д., которые образовали онтологическую составляющую философских оснований естествознания XVIIXVIII вв. Эта категориальная матрица обеспечивала успех механики и предопределяла редукцию к ее представлениям всех других областей естественно-научного исследования.

     Радикальные перемены в этой целостной и относительно устойчивой системе оснований естествознания произошли в конце XVIII - первой половине XIX в. Их можно расценить как вторую глобальную научную революцию, определившую переход к новому состоянию естествознания - дисциплинарно организованной науке.

     В это время механическая картина  мира утрачивает статус общенаучной. В биологии, химии и других областях знания формируются специфические картины реальности, нередуцируемые к механической.

     Одновременно  происходит дифференциация дисциплинарных идеалов и норм исследования. Например, в биологии и геологии возникают  идеалы эволюционного объяснения, в  то время как физика продолжает строить  свои знания, абстрагируясь от идеи развития. Но и в ней, с разработкой  теории поля, начинают постепенно размываться  ранее доминировавшие нормы механического  объяснения. Все эти изменения  затрагивали главным образом  третий слой организации идеалов  и норм исследования, выражающий специфику  изучаемых объектов. Что же касается общих познавательных установок  классической науки, то они еще сохраняются в данный исторический период.

     Соответственно  особенностям дисциплинарной организации  науки видоизменяются ее философские  основания. Они становятся гетерогенными, включают довольно широкий спектр смыслов  тех основных категориальных схем, в соответствии с которыми осваиваются  объекты (от сохранения в определенных пределах механицистской традиции до включения в понимание "вещи", "состояния", "процесса" и другие идеи развития). В эпистемологии центральной становится проблема соотношения разнообразных методов науки, синтеза знаний и классификации наук. Выдвижение ее на передний план связано с утратой прежней целостности научной картины мира, а также с появлением специфики нормативных структур в различных областях научного исследования. Поиск путей единства науки, проблема дифференциации и интеграции знания превращаются в одну из фундаментальных философских проблем, сохраняя свою остроту на протяжении всего последующего развития науки.

     Первая  и вторая глобальные революции в  естествознании протекали как формирование и развитие классической науки и ее стиля мышления.

     Третья  глобальная научная революция была связана с преобразованием этого  стиля и становлением нового, неклассического  естествознания. Она охватывает период с конца XIX до середины XX столетия. В  эту эпоху происходит своеобразная цепная реакция революционных перемен  в различных областях знания: в  физике (открытие делимости атома, становление  релятивистской и квантовой теории), в космологии (концепция нестационарной Вселенной), в химии (квантовая химия), в биологии (становление генетики). Возникает кибернетика и теория систем, сыгравшие важнейшую роль в развитии современной научной картины мира.

     В процессе всех этих революционных преобразований формировались идеалы и нормы  новой, неклассической науки. Они характеризовались  отказом от прямолинейного онтологизма и пониманием относительной истинности теорий и картины природы, выработанной на том или ином этапе развития естествознания. В противовес идеалу единственно истинной теории, "фотографирующей" исследуемые объекты, допускается истинность нескольких отличающихся друг от друга конкретных теоретических описаний одной и той же реальности, поскольку в каждом из них может содержаться момент объективно-истинного знания. Осмысливаются корреляции между онтологическими постулатами науки и характеристиками метода, посредством которого осваивается объект. В связи с этим принимаются такие типы объяснения и описания, которые в явном виде содержат ссылки на средства и операции познавательной деятельности. Наиболее ярким образцом такого подхода выступали идеалы и нормы объяснения, описания и доказательности знаний, утвердившиеся в квантово-релятивистской физике. Если в классической физике идеал объяснения и описания предполагал характеристику объекта "самого по себе", без указания на средства его исследования, то в квантово-релятивистской физике в качестве необходимого условия объективности объяснения и описания выдвигается требование четкой фиксации особенностей средств наблюдения, которые взаимодействуют с объектом (классический способ объяснения и описания может быть представлен как идеализация, рациональные моменты которой обобщаются в рамках нового подхода).

     Изменяются  идеалы и нормы доказательности  и обоснования знания. В отличие от классических образцов, обоснование теорий в квантово-релятивистской физике предполагало экспликацию при изложении теории операциональной основы вводимой системы понятий (принцип наблюдаемости) и выяснение связей между новой и предшествующими ей теориями (принцип соответствия).

     Новая система познавательных идеалов  и норм обеспечивала значительное расширение поля исследуемых объектов, открывая пути к освоению сложных саморегулирующихся систем. В отличие от малых систем такие объекты характеризуются  уровневой организацией, наличием относительно автономных и вариабельных подсистем, массовым стохастическим взаимодействием  их элементов, существованием управляющего уровня и обратных связей, обеспечивающих целостность системы.

     Именно  включение таких объектов в процесс  научного исследования вызвало резкие перестройки в картинах реальности ведущих областей естествознания. Процессы интеграции этих картин и развитие общенаучной картины мира стали  осуществляться на базе представлений  о природе как сложной динамической системе. Этому способствовало открытие специфики законов микро-, макро- и мега-мира в физике и космологии, интенсивное исследование механизмов наследственности в тесной связи  с изучением надорганизменных уровней организации жизни, обнаружение кибернетикой общих законов управления и обратной связи. Тем самым создавались предпосылки для построения целостной картины природы, в которой прослеживалась иерархическая организованность Вселенной как сложного динамического единства. Картины реальности, вырабатываемые в отдельных науках, на этом этапе еще сохраняли свою самостоятельность, но каждая из них участвовала в формировании представлений, которые затем включались в общенаучную картину мира. Последняя, в свою очередь, рассматривалась не как точный и окончательный портрет природы, а как постоянно уточняемая и развивающаяся система относительно истинного знания о мире.

     Все эти радикальные сдвиги в представлениях о мире и процедурах его исследования сопровождались формированием новых философских оснований науки.

     Идея  исторической изменчивости научного знания, относительной истинности вырабатываемых в науке онтологических принципов  соединялась с новыми представлениями  об активности субъекта познания. Он рассматривался уже не как дистанцированный от изучаемого мира, а как находящийся внутри него, детерминированный им. Возникает понимание того обстоятельства, что ответы природы на наши вопросы определяются не только устройством самой природы, но и способом нашей постановки вопросов, который зависит от исторического развития средств и методов познавательной деятельности. На этой основе вырастало новое понимание категорий истины, объективности, факта, теории, объяснения и т.п.