Традиционные представления об эвтаназии

осужденного.  Но  из-за  его  злодеяния  преступник  оказывается  в   весьма

парадоксальном  и почти уникальном положении. Только здесь намеренная  отдача

жизни—не  принятие риска, но прямой отказ от  жизни—не  нравственно  неверное

действие.

В-третьих,  да  разве  выбор  меньшего  из  двух  зол   не   является

нравственно предпочтительным в ситуации, когда в перспективе только зло? 

.   В   основе   общепринятого   разрешения   эвтаназии    лежит    принцип

самоуправления—утверждение, что каждый человек имеет право  принимать свои

собственные решения о действиях, которые  влияют  исключительно  на  него

самого.

Что  говорит  о  других  видах  боли  и  унижения  такое   право   на

самоуправление? Как насчет моральных  мучений?  Как  насчет  унижения  не  в

области ограниченной деятельности и зависимости, но вины или стыда?

Как право  на самоуправление,  допускающее  умерщвление  во  избежание

физических  мучений, запретят  умерщвление,  чтобы  избежать  мук  депрессии?

Конечно,  иногда  от  депрессии  можно  избавиться,  приняв  соответствующие

медикаменты. Но таким же способом можно избавиться и от физических  мучений.

Становятся  ли  некоторые  обезболивающие  средства  неприемлемыми  благодаря

тому  факту, что они вызывают общее  успокоение?

Существует  ряд  условий,  затрудняющих   или   делающих   неприятным

продолжение жизни. Неясно, на каком основании  те, кто полагаются  на  право,

на самоуправление,  могут  принимать  решения  за  других  (!)  о том,  что

некоторые  из  этих  проблем  допускают  выбор  смерти,  в  то   время   как

другие—нет.

. Эвтаназия  в безнадежной ситуации. Двумя  путями можно подвести человека  к

добровольной, и, возможно, даже к принудительной эвтаназии.

Первый  путь коренится в вопросе: почему  следует  ограничивать  такую

быструю и милосердную смерть тем, кто  еще в состоянии просить о  ней?  Почему

одним ее можно разрешить  (кто  был  предусмотрительным  и  попросил  о  ней

заранее или кто в состоянии просить  о ней сейчас), но  другим  (кто  не  был

заранее предусмотрителен и кто не в состоянии  это  сделать  сейчас)  следует

отказать  в ней? Не станет ли  отказ  в  таком  важном  милосердии  ошибочным

наказанием  для тех, кто был недальновиден, кто не позаботился о будущем?

Так идет путь от добровольной эвтаназии к  недобровольной.  Очевидно,

подобная  тенденция существует уже в Нидерландах, где  согласно  официальному

докладу   нидерландского   правительства   имели    место    1000    случаев

недобровольной  эвтаназии  по  сравнению  с   2700   добровольной.   Решения

Апелляционного  Суда Девятого Округа в США показывают ту же тенденцию.

Второй  путь,  подводящий   к   недобровольной   или   принудительной

эвтаназии,  проходит  несколько  иначе.  Философ  Маргарет  Бэттин,  ведущий

защитник  эвтаназии,  защищает  самоубийство  в  одном  случае,  говоря  “оно

оставляет меньше на один  число  примеров  человеческой  деградации  в  этом

мире”. Если самоубийство недавно овдовевшей женщины, страдающей от  глаукомы

и рака, “оставляет меньше на один число примеров человеческой  деградации  в

этом мире”, как был бы воспринят отказ той женщины совершить самоубийство?

Логичный  ответ очевиден: в мире сохранился бы еще один  пример  человеческой

деградации! Таким образом, подобно  гильотине,  эвтаназия  может  попасть  в

руки  людей менее человечных, чем ее изобретатели. 

.  Говоря  об  эвтаназии,  неизбежно  приходится  сталкиваться  с  понятием

неизлечимости. Когда можно с уверенностью говорить, что больной  является

неизлечимым?

Широко  известно, насколько велика возможность  ошибки,  когда врачи

строят  свои прогнозы. К тому же  понятие  неизлечимости  в  большой  степени

зависит  от  средств  и  возможностей,  имеющихся   в   данный   момент   их

распоряжении. Известен и случай с врачом, который, едва  покончив  со  своим

сыном,  больным  дифтерией,  услышал   об   открытии   сыворотки   Roux.   В

действительности, большая часть  врачей  остаются  верными  своей  клятве  и

предпочитают  действовать в качестве профессионалов,  а  не  "сочувствующих".

Это наблюдается  и в Голландии, где некоторые  врачи даже специализируются  на

эвтаназии, в то время как другие отказываются прибегать к ней. 

. Двусмысленность понятия "жалости".

Страдания сами по себе у многих вызывают сочувствие: убивают  собаку,

которая корчится от боли,  приканчивают  обреченного  на  смерть.  Можно ли

отказать  в  таком  акте  милосердия?  В  действительности,  даже  некоторые

убежденные  католики считали своим долгом укоротить  страдания  ближнего.  Но

эта жалость  уже сама по себе является  двусмысленной:  конечно,  часто  сама

боль  является невыносимой, но нередко она  бывает еще более  невыносимой  для

тех, кто  находится рядом с больным. "Избавляя" больного от боли,  они  часто

избавляют от страданий самих себя.  Действительно  ли  соблюдается  в  таком

случае свобода выбора  больного?  На  крик  о помощи  отвечают  смертельным

ударом. Причинить смерть - означает избавить, прежде всего, самого  себя  от

необходимости услышать этот зов, поскольку за словами  "убей  меня"  кроется

мольба: "раздели  мою  боль  и помоги  мне!"  Чисто по-человечески всегда

труднее "сопровождать" больного в его  страдании, чем уничтожить его. 

.  Церковь   полностью  осуждает  эвтаназию.  Осуждение   касается   всякого

посягательства  на человеческую жизнь - как аборта, так и эвтаназии.

Однако  в вопросе об отказе от искусственного жизнеобеспечения церковь

не так  категорична и выдвигает следующие критерии:

1. В  случае наличия малейшего шанса  на выход из коматозного   состояния

необходимо  использовать  все  возможные  методы  для  того,  чтобы

поддержать  жизнь пациента,  поскольку  дело  спасения  человеческой

жизни стоит любых усилий. Это особенно важно тогда,  когда  больной

не способен самостоятельно высказать своего согласия.

2. Если  коматозное состояние является  необратимым и безысходным, то  не

обязательно использовать мучительные  и  дорогостоящие  методы  как

материального, так и личного  характера,  поскольку  все  это  лишь

продлило  бы агонию без какой-либо надежды  на то, что больной придет

в сознание. Но  обязательным  является  оказание  обычного  лечения

(особенно  гидратация и парентеральное  питание). Следует  повторить,

что определение  необратимости  и  безнадежности  на  возвращение  к

сознанию  всегда является одним из наиболее сложных и сомнительных.

3. Искусственное  поддержание  жизни  при   полном  отсутствии  мозговой

деятельности,  прямой  ЭЭГ,   отсутствии   рефлексов,   дыхания   и

сердцебиения  было бы надругательством над умершим  и его  смертью  и

тяжелым ударом для родственников покойного. 
 

Заключение

Первое:  эвтаназия  (как  пример  умерщвления   невинного)   является

моральным  злом  и  не  должна  быть  допустима  законом,  даже  в  случаях,

указанных в общепринятом разрешении.

Второе: общепринятое разрешение на эвтаназию  угрожающе  нестабильно.

Один  аргумент в ее пользу  допускает  умерщвление  не  только  на  основании

общепринятых  медицинских  причин,  но  и  в  случаях  депрессии,  стыда   и

самопожертвования. Другой аргумент допускает эвтаназию  не  только  для  тех,

кто хочет  умереть, но и для тех, кто не хочет.