Проблема эвтаназии

ПРОБЛЕМА  ЭВТАНАЗИИ

Содержание:

1.Эвтаназия,  как вид насилия

2. Обсуждение  проблем эвтаназии

3. Этические  аргументы 
 

1.Эвтаназия, как вид насилия

Особым случаем  легального, претендующего на нравственную санкцию насилия является эвтаназия.

Слово «эвтаназия»  буквально означает: прекрасная (легкая, приятная) смерть. Оно приобрело  терминологический смысл в современной  биоэтике.

Среди проблем вокруг которых ведутся острые дискуссии в биоэтике, одной из центральных является проблема эвтаназии. Речь идет об особого рода случаях, когда смерть может считаться благом для умирающего или, по крайней мере, не является для него безусловным злом. В настоящее время технологии позволяют достаточно долго поддерживать жизнь больного, находящегося в необратимо бессознательном, вегетативном состоянии или испытывающего тяжелые, постоянно нарастающие боли из-за неизлечимой болезни. Обычно бессознательные состояния и невыносимые боли бывают в масштабе человеческой жизни кратковременными; они или быстро проходят, или заканчиваются летальным исходом. Научно-технический прогресс создал возможности растягивать такие состояния на долгие сроки, которые могут длиться годы и десятилетия. Врачи, ученые, общественность стали задумываться, насколько это правомерно.

Вопрос  о легализации эвтаназии поднимался уже в 30-е гг. XX столетия в США  и Великобритании. Бесчеловечный  опыт нацизма, официально взявшего на вооружение идею эвтаназии и в  рамках соответствующей программы  отправившего в газовые камеры сотни  тысяч людей, оказал отрезвляющее влияние  на сторонников эвтаназии. Однако уже  в 60-е гг. последние вновь активизировались. С конца 80-х гг. эвтаназия с  определенными ограничениями, касающимися прежде всего ее активной формы, легализована в ряде стран (например, Нидерланды, США). Проблема эвтаназии (в ее теоретических и практических аспектах) возникла внутри западной культуры, а в самой западной культуре-- главным образом в зоне влияния протестантизма.

2. Обсуждение проблем эвтаназии

Биоэтика  обсуждает проблему эвтаназии с  учетом различия методов лечения, типов  пациентов, ситуаций; ориентируясь на предельную конкретность анализа, она  идет еще дальше -- требует рассмотрения каждого возможного случая эвтаназии в его единичности.

эвтаназия -- не легкая смерть, а решение по ее поводу. Подлежащая обсуждению дилемма состоит в следующем: предоставить ли больного технике и природе, обрекая его на тяжелую, долгую и болезненную смерть, или путем совершения или несовершения каких-то действий, помочь ему умереть. Здесь требуется еще одно уточнение. Так как предполагается, что быстрая безболезненная смерть предпочтительна для самого умирающего, то определяющей является позиция больного, выраженная как его собственная воля или воля его опекунов. Тем самым вопрос сводится к праву пациентов на такой отказ от лечения, результатом которого будет гарантированная смерть. Эвтаназию, вслед за англо-американской исследовательницей Ф. Фут можно определить как «решение о смерти ради того, кто умирает».

Эвтаназия, рассмотренная со стороны врача, может быть пассивной и активной, а рассмотренная со стороны пациента -- добровольной и недобровольной.

Пассивная эвтаназия означает, что врач устраняется  от ситуации и не совершает действий, которые могли бы поддержать жизнь, и тем самым пассивно санкционирует  смерть больного. В случае активной эвтаназии предпринимаются специальные  действия, направленные на то, чтобы  ускорить смерть. Различие между пассивной  и активной эвтаназией считается  многими настолько важным, что  первая интерпретируется как «дать  умереть», а вторая -- как «убийство».

Добровольная  эвтаназия осуществляется с предварительного согласия больного (заранее и в  юридической форме выражать волю на случай, подпадающий под определение  эвтаназии, стало широко распространенной практикой в ряде стран Запада). Сама добровольность требует в этом случае конкретного описания, исключающего какие-либо двусмысленности: воля должна быть выражена неоднократно, ясно и  твердо, свободно (без внешнего морального, юридического, психологического или  иного давления), на основе хорошей  информированности. Недобровольная эвтаназия  осуществляется без явно выраженного  согласия больного, что вовсе не означает, будто она в этом случае противоречит его воле -- просто речь идет о ситуациях, когда пациент заранее не выразил свою волю и уже физически не может этого сделать; при этом предполагается, что если бы в момент, когда встает вопрос об эвтаназии, пациент сохранял возможность выражать свою волю, он предпочел бы умереть. Недобровольная эвтаназия, которую еще называют ассистированной, на самом деле интерпретируется как особый случай добровольной.

В выделении  этих форм эвтаназии существенное значение имеет этический критерий. Предполагается, что добровольная эвтаназия предпочтительнее недобровольной, а пассивная эвтаназия  предпочтительнее активной. При этом этически более существенным считается  -различие между пассивной и активной эвтаназией; в странах, где она юридически разрешена, речь идет о пассивной эвтаназии. Активная эвтаназия ни в одной стране не получила юридической санкции, хотя на практике судебные органы проявляют к такого рода случаям большую снисходительность. В дискуссиях высказывается точка зрения, которая не признает различие между пассивной и активной эвтаназией морально значимым и даже считает активную эвтаназию более «честной». Этот взгляд, однако, не имеет широкой поддержки.

3. Этические аргументы

Рассмотрим  наиболее типичные аргументы, высказываемые  в оправдание эвтаназии.

1. Жизнь  остается благом до тех пор,  пока удовольствия превалируют  над страданиями, положительные  эмоции -- над отрицательными. В ситуации эвтаназии этот баланс нарушается, жизнь оказывается асимметричной в сторону страданий, в результате чего она становится сплошной мукой -- ее нельзя поддерживать иначе, как ценой умножения страданий, а страдания нельзя облегчить иначе, как ценой ускорения смерти. Словом, если страдание есть зло, то как можно морально оправдывать сохранение жизни, которая стала одним страданием.

Этот  аргумент является очень сильным, в  особенности, когда невыносимая  мучительная жизнь очевидна и  нежелание человека находиться в таком состоянии удостоверено его недвусмысленно выраженной волей. И тем не менее он уязвим в двух пунктах.

Первое. При анализе допустимости эвтаназии  некорректно сравнивать жизнь как  страдание (и в этом смысле зло) с  жизнью как удовольствием (и в  этом смысле благом). Здесь осуществляется выбор не между жизнью-страданием и жизнью-удовольствием. На самом  деле при принятии решения приходится сопоставлять жизнь, принявшую преимущественно  форму страданий, с отсутствием  жизни в какой бы то ни было форме. Страдания хуже удовольствий, отрицательные эмоции хуже положительных -- в этом нет сомнения уже хотя бы потому, что данное утверждение есть логическая тавтология и жизненная банальность. Но можем ли мы сказать, что страдания хуже безжизненности, а отрицательные эмоции хуже отсутствия всяких эмоций?

В данном рассуждении важное значение имеет исходное определение: является ли благом жизнь сама по себе или только ее положительные проявления, т.е. удовольствия. В ситуации эвтаназии предметом сознательного решения являются не разные качественные состояния жизни, а выбор между жизнью и смертью. В этой оппозиции, тогда, когда мы рассматриваем жизнь в ее противоположности смерти, различия между удовольствиями и страданиями уже не имеют существенного значения. Страдания есть зло по отношению к удовольствиям, когда осуществляется выбор между страданиями и удовольствиями. Но страдания есть благо по отношению к мертвой бесчувственности, когда осуществляется выбор между страданиями и невозможностью даже страдать. Взятая в оппозиции к смерти, жизнь есть благо во всех своих проявлениях: и в страданиях, и в удовольствиях. Она есть благо до того и независимо от того, как в ней конкретно распределяются удовольствия и страдания; само расчленение проявлений жизни на положительные и отрицательные возможно только при общем допущении, что сама она есть нечто положительное. Словом, жизнь есть благо, и она остается благом даже тогда, когда становится по преимуществу страданием или даже сплошным страданием.

Второе. Сознательно выраженная воля к жизни  и бессознательная воля к жизни -- не одно и то же. Второе также не может быть проигнорировано в этическом дискурсе. Сознательно выраженная воля к жизни возможна только при наличии бессознательной воли к жизни. Первая не может иметь безусловного приоритета перед второй. Во всяком случае, надо ясно признать следующее: аргументируя допустимость эвтаназии тем, что такова сознательная воля самого больного, мы тем самым признаем, что если бы больной был в сознании распорядиться своей жизнью, когда та по принятым меркам оказывается невыносимой, то он бы сам прекратил ее, т.е. фактически признаем право на самоубийство. Но существует ли моральное право на самоубийство?

2. Эвтаназию  пытаются оправдать с помощью  соображений милосердия и справедливости. Она считается милосердной в  отношении того, кому помогают  умереть, и справедливой в отношении  окружающих и общества. Однако  оба этих аргумента можно повернуть  против эвтаназии.

Начнем  с милосердия. Если пациент утратил  способность страдать, находится  на вегетативном уровне, то к нему понятие  милосердия неприложимо. Если же он страдает и нам его страдания кажутся  невыносимыми до такой степени, что  мы считаем благом для него разом  прекратить их, то остается открытым вопрос: может быть, это нам невыносимо наблюдать страдания близкого человека и мы просто подменяем понятия. Ведь еще древние скептики установили, что человек страдает больше от сознания, что страдание есть зло, чем от самого страдания. В подтверждении этого Секст Эмпирик приводил замечательный пример: иногда те, кто находится под ножом хирурга, переносят боли, а стоящие вокруг теряют сознание.

В отношении  справедливости в применении к эвтаназии  можно сказать следующее. Справедливость есть нравственная мера в распределении  выгод и тягот совместной жизни  людей, она символизируется весами, где чаши уравновешены. О какой  справедливости может идти речь, когда  она перечеркивает само отношение  между пациентом и обществом, года все гири ставятся на одну чашу.

Биоэтика  противостоит патернализму традиционной медицины. Одним из ее фундаментальных  принципов является принцип автономии  личности, который получил конкретизацию  в доктрине информированного согласия. Автономия личности - практическое признание безусловной ценности личности, достигаемой за счет того, что она сама задает себе закон  своей жизнедеятельности. Этот принцип  не может быть направлен против личности, ее жизни. Принцип, в рамках которого смерть предпочитается жизни, может  называться как угодно, но только не автономией личности.

Самая большая опасность, сопряженная  с эвтаназией, состоит в том, что  она посягает на идею святости человеческой жизни, переходит границу, обозначенную древним законом «не убий». «Не  убий» -- нормативное выражение самой сути гуманистической морали. И, по меньшей мере, нелогично требовать нравственной санкции на действия, которые направлены против основополагающего принципа самой нравственности.

Эвтаназия не может считаться правомерной, так как в этом случае человек переходит границы своей компетентности. Есть две вещи, которые коренным образом касаются человека, но происходят без его согласия. Это его рождение и его смерть. Никто не спрашивал человека, желал ли он прийти в этот мир. И никто не спрашивает его, желает ли он уйти из него. Его спрашивают только о том, что он хочет, чтобы с ним случилось в короткий, кем-то ему дарованный миг жизни. Сторонники эвтаназии иногда говорят, что она представляет собой выбор не между жизнью и смертью, а между разными способами умирания и что если человек получает помощь при рождении, то почему он должен быть лишен ее при умирании.

4. Поддержание жизни на стадии умирания, осуществляемое с помощью сложных технологий, обходится обществу слишком дорого. Средств, которые тратятся на поддержание жизни в безнадежных ситуациях, хватило бы на то, чтобы лечить десятки, сотни, тысячи людей, которые поддаются лечению.

Этот  аргумент является сугубо прагматическим и имеет, разумеется, свое значение в пределах практической организации  системы здравоохранения. Но его  нельзя принимать во внимание, когда  речь идет о нравственном оправдании эвтаназии. Более того, чтобы ответить на вопрос об этической правомерности  эвтаназии, необходимо отвлечься от сопряженных с этим финансовых, социальных, психологических и прочих неморальных  аспектов.

Этическая санкция эвтаназии увеличивает  опасность злоупотреблений со стороны  врачей и родственников. Опасность  злоупотреблении, которая существует вообще, усиливается применительно к ситуации безнадежной болезни. Врачи, дорожа профессиональной репутацией, не любят пользовать умирающих больных. Родственники могут желать смерти больному из-за наследства и прочих соображений. Мораль, как известно, является одним из последних барьеров, препятствующих посягательству на человеческую жизнь. Если же признать эвтаназию, то этот барьер снимается.

Таким образом, не существует убедительных моральных  аргументов, оправдывающих эвтаназию. Такой вывод не отменяет ситуаций, когда надо принимать решение  о том, продолжать или нет лечить безнадежного и мучительно страдающего  больного (например, у человека нет  средств, чтобы одновременно оплатить лечение двух равно близких ему  людей, один из которых находится  в состояний комы, а у второго сохраняются надежды в случае дорогостоящей операции). Этот вывод лишь обязывает выбор в пользу эвтаназии всегда считать злом.