Проблемы законодательной регламентации действия нормативного правового акта во времени

Третий  способ внутренней отмены, согласно классификации  С.В. Пахмана, связан с отсутствием предмета, к которому относится юридическая норма, например, в случае выхода из употребления вексельного обязательства. В таких случаях «законы, которыми эти институты регулируются, прекратили бы сами собой свое существование» [2, с.98]. Однако данный вывод не согласован с утверждением автора, во-первых, о зависимости обязательной силы юридической нормы от общественной власти, и, во-вторых, не ясно, что понимает С.В. Пахман под «существованием» закона: его обязательную силу или его действие. Анализ рассматриваемого вопроса в целом, в изложении С.В. Пахмана, позволяет считать необходимым все-таки решение надлежащего органа власти об отмене юридической нормы в случае отсутствия предмета, к которому данная юридическая норма относится. До принятия такого решения в установленном порядке и с соблюдением необходимых формальностей юридическая норма продолжает обладать силой. Другое дело, что она может не применяться на практике как не отвечающая реально существующим общественным отношениям, т. е. устаревшая. Заслуживает внимания вывод С.В. Пахмана о сохранении обязательной силы закона независимо от прекращения его основания, т. е. от причины, которая побудила к его изданию: «Часто основание, вызвавшее новый закон, утрачивает свое жизненное значение, а закон все-таки существует, ибо этим законом может достигаться и другая цель» [2, с.98]. Подтверждение этому можно найти и в российском законодательстве, а так как белорусское базируется на основе российском, то и в нем.

С.В. Пахман выделяет два внешних способа отмены юридической нормы, когда существование юридической нормы прекращается извне. Первым он называет издание нового закона. При этом отмена может быть явной, т. е. прежний закон прямо объявляется отмененным в новом законе, и подразумеваемой, т. е. вытекающей из противоречия прежнего закона новому. По сути, С.В. Пахман формулирует правило о том, что юридические нормы применяются всегда в части, не противоречащей юридическим нормам, изданным позднее, независимо от того, определена эта часть в более поздних по времени издания нормах или нет. Автор указывает, что такая «неявная» отмена юридической нормы может повлечь недоразумения в практике применения юридических норм. Современные российские законодатели, как правило, следуют предостережениям С.В. Пахмана наполовину. Они указывают общую формулу применения ранее действовавшего законодательства при издании новых юридических норм: «в части, не противоречащей», однако на практике определение этой «части» без дополнительных разъяснений вызывает споры.

Трудно  согласиться с выделением С.В. Пахманом второго внешнего способа отмены юридической нормы - вследствие фактического ее несоблюдения. При этом автор условно называет такой способ «утратой силы под влиянием обычая» [2, с.100]. Исходя из анализа его работы в целом, можно сделать вывод, что в данном случае речь идет не об утрате юридической нормой своей силы, а как раз о сохранении ею обязательной силы при ее фактическом неприменении. «Выход закона из употребления не есть отмена в смысле юридическом; закон существует, пока он формально не отменен верховною властью... хотя бы он никогда не исполнялся (lex semper logui praesumitur)» [2, с.100-101]. Кроме того, не ясно, почему такой способ «отмены» юридической нормы автор связывает с прекращением существования юридической нормы извне. Очевидно, если отсутствие предмета, который регулирует юридическая норма, отнесено автором к внутреннему способу отмены, то и фактическое несоблюдение (неприменение) юридической нормы тоже должно быть отнесено к внутренним способам отмены, когда отмена вызвана самой жизнью, сложившимися общественными отношениями. Причем если в одном случае юридическая норма устаревает, то в другом не реализуется, а существует лишь на бумаге ввиду отсутствия либо санкции за ее несоблюдение, либо механизма ее реализации.

Последствия отмены закона С.В. Пахман рассматривает с двух сторон: относительно других законов, связанных с отмененным, и в связи с конкретными правоотношениями. Последствия отмены закона относительно связи с другими законами он делит на четыре группы. Так, с отменой закона «отпадают и все выводы, которые вытекали из него», а также «отпадают и все те законы, для существования которых прежний отмененный закон служил существенным условием». Поскольку автор не расшифровывает термин «отпадают», постольку можно лишь предположить, что под ним понимать и прекращение обязательной силы других законов по решению органов власти, и фактическое неприменение других законов.

Выводы  С.В. Пахмана о том, что отмена общих законов не влечет за собой отмены особенных, что прежний закон восстанавливается, если закон, его отменивший, отменен без замены новыми правилами, и не восстанавливается, если такая отмена сопровождается новыми правилами, могут быть обращены к законодателю, но вряд ли к юристу-практику. Возможно неприменение юридической нормы, обладающей обязательной силой, но применение юридической нормы, утратившей обязательную силу, невозможно, ибо это противоречит принципу законности.

Темпоральная коллизия между двумя законами, по-разному определяющими одно и то же провоотношение, возникает в случае, когда «правоотношению, возникшему под господством старого закона, придется получить осуществление уже при новом законе». С.В. Пахман так же, как и А. Градовский, обращается к теории приобретенных прав. Право приобретено, по мнению С.В. Пахмана, когда установилось конкретное правоотношение. И в этом смысле новый закон не влияет на приобретенные права, т. е. возникшие конкретные правоотношения. Правоотношение возникает только при наличии юридического факта, предусмотренного законом. Новый закон может касаться лишь юридических фактов, которые еще не возникли. В противном случае новый закон приобретал бы обратную силу и отрицал бы существование старого закона. В правоотношении, длящемся во времени, каждое право должно регулироваться тем законом, который действовал при возникновении соответствующего юридического факта, являвшегося основанием конкретного права. С.В. Пахман указывает на то, что «приобретенное право не должно быть смешиваемо с правоспособностью», т. е. «с надеждою на приобретение права, которая не имеет юридического значения» [2, с.106-107]. Новый закон может поразить надежду на приобретение права: например, ожидаемые права наследника по старому закону, не успевшего вступить в права наследования, так как наследодатель еще не умер. Поражать приобретенные права, например, отнять уже полученное наследство у наследника по старому закону, новый закон не может. Новый закон определяет либо новые условия приобретения прав, либо прекращение самого существования прав. Однако признавая за новым законом возможность прекратить существование прав, возникших при господстве старого закона, С.В. Пахман не рассматривает ее как обратное действие закона, а лишь как поражение приобретенных прав в том смысле, что «право не может существовать с момента издания этого закона» [2, с.109]. Должно ли при этом быть указано в новом законе, каким образом прекращаются права, возможно ли вознаграждение или санкция, - автор не уточняет.

Итак, действие юридической нормы рассматривается  не только в свете теории приобретенных  прав, но и с учетом последствий  отмены закона в связи с конкретными  правоотношениями. Кроме того, С.В. Пахман обращается в своих исследованиях к проблеме кодификации законодательства и к проблеме давности, которые тесно связаны с правилами действия закона во времени [3, с.115]. В отличие от А. Градовского, настаивавшего на принципе «необратного действия закона», он считает его логическим правилом без всяких исключений.

Соотношению разновременных законов посвящен параграф в лекциях Н.М. Коркунова. Он пишет  о том, что «положительное право  изменчиво во времени... и потому необходимо... при его применении иметь определенные правила для  разрешения возможных столкновений различных законов. Такие столкновения возможны... между разновременными, сменяющими друг друга в одном  и том же государстве, законами» [4, с.336]. Под законами в данном случае автор понимает любые юридические нормы, установленные не только законодательными актами, но и обычаем или судебной практикой [4, с.339]. Так же как и С.В. Пахман, Н.М. Коркунов говорит о применении закона лишь к тем юридическим фактам, которые подпадают под его действие, и темпоральные коллизии поэтому возникают в случае, когда один и тот же юридический факт подпадает под действие, с одной стороны, закона по времени совершения и, с другой стороны, закона по времени обсуждения данного юридического факта. Решать же коллизию между разновременными законами Н.М. Коркунов считает нужным в пользу закона, в сфере господства которого совершился юридический факт. В обоснование этого автор, вслед за А. Градовским, ссылается на принцип прочности приобретаемых прав. Кроме того, по мнению Н.М. Коркунова, применение нового закона к юридическим фактам, имевшим место до его издания, означало бы придание новому закону обратной силы, т. е. применение нового закона к уже совершившимся, известным фактам. Законы же, считает автор, должны вырабатываться для применения только к будущим фактам, тогда новые законы будут иметь более объективный характер, а не отражать личные цели законодателя [4, с.338]. Установление, осуществление, прекращение того или иного права может происходить «под господством» разных юридических норм, сменяющих во времени одна другую. Каждый юридический факт в этой цепочке должен рассматриваться в рамках той юридической нормы, в период действия которой он совершился. Например, «объем и форма осуществления права определяются не законом времени... приобретения, а законом времени... его осуществления, потому что приобретение и осуществление суть различные факты, и каждый из них обсуждается по закону его совершения» [4, с.340]. Совершенным Н.М. Коркунов считает юридический факт с момента осуществления последнего, элемента его состава. Именно с этого момента определяется время совершения юридического факта и действия юридической нормы.

Н.М. Коркунов выделяет два принципа в действии юридических норм применительно  к конкретным правоотношениям. Во-первых, правоотношение подпадает под действие разновременных юридических норм в  строго определенном порядке, переходя от старого к новому. Во-вторых, новая  юридическая норма распространяет свое действие на все элементы правоотношения, т. е. и на субъект, и на объект. Отступление  от этих принципов возможно из политических соображений [4, с.342]. Н.М. Коркунов анализирует соотношение разновременных юридических норм, практически не выходя за рамки теории приобретенных прав. Речь идет о правилах применения юридических норм к юридическим фактам. Исследования Н.М. Коркунова интересны тем, что он выделяет проблему коллизий юридических норм и дает определение темпоральной коллизии. Однако решить темпоральную коллизию юридических норм вряд ли возможно, только определив правила применения разновременных юридических норм к юридическим фактам. необходимо установить, всегда ли совпадают во времени действие закона и обладание им обязательной силой.

Г.Ф. Шершеневич указывал на практическую важность определения начального момента, с которого закон начинает применяться. В своих работах он выделяет два условия, дающие жизнь закону: обнародование юридической нормы и вступление юридической нормы в действие [5, с.400]. Закон получает обязательную силу только с момента введения его в действие, а время после обнародования до введения в действие - это период бездействия закона. Такой «период бездействия» закона или, как еще называет его Г.Ф. Шершеневич, срок, до которого «действие закона приостанавливается», необходим для того, чтобы у каждого была возможность ознакомиться с содержанием закона. Автор оценивает действие или бездействие закона только с точки зрения возможности применять его соответствующими адресатами. Действительно, для адресата закон обладает обязательной силой с момента начала его действия. В этом смысле обязательная сила закона обусловливается вступлением закона в действие. Однако Г.Ф. Шершеневич обращает внимание на то, что, если после обнародования закона до вступления его в действие, издается новый закон, изменяющий первый, то последний вступит в действие с изменениями, внесенными в него новым законом [5, с.400]. Неясным остается юридический смысл понятия «издание закона». В приведенном Г.Ф. Шершеневичем примере не указывается, должен ли новый закон быть уже введенным в действие или достаточно его опубликования, чтобы первый закон считался измененным? Можно лишь предположить, исходя из анализа работы Г.Ф. Шершеневича в целом, что новый закон может изменить первый только после введения нового закона в действие [5, с.401-402]. Но этот момент может наступить и позднее введения в действие первого закона, если, конечно, именно на изменение этого положения первого закона не было направлено издание нового закона.

Г.Ф. Шершеневич не выделяет вопрос о темпоральных коллизиях юридических норм, но указывает, что в пределах совпадения содержания двух разновременных юридических норм более ранняя по времени должна уступить позднейшей. Когда старая и новая юридические нормы резко отличаются друг от друга по содержанию, устранить возможные сомнения в вопросе о применении новой юридической нормы к отношениям, сложившимся до ее издания, призваны так называемые переходные законы. Переходные законы, по мнению Г.Ф. Шершеневича, прекращают свое действие вне зависимости от воли законодателя, по мере ликвидации тех общественных отношений, на которые они были рассчитаны. Примера переходного закона Г.Ф. Шершеневич не приводит.

Не считая обнародование закона вступлением  его в силу, Г.Ф. Шершеневич говорит о необходимости издания нового закона для того, чтобы лишить силы закон обнародованный, но не введенный в действие. Следовательно, автор косвенно, во-первых, признает различие двух характеристик юридической нормы: обладание юридической нормы силой и действие юридической нормы; во-вторых, допускает их несовпадение во времени; в-третьих, соотносит обязательную силу закона и его действие как две собственные характеристики закона.

Методологически интересен подход Г.Ф. Шершеневича к исследованию обратной силы закона. По его мнению, законодатель может придать новому закону обратную силу, так как «воля законодателя стоит над правом» [5, с.403].  Только фактическая невозможность или нецелесообразность может стать препятствием воле законодателя. Сам Г.Ф. Шершеневич выступает против придания новым законам обратной силы, объясняя это необходимостью устойчивости общественных отношений и равновесия правового порядка в целом. Исключение Г.Ф. Шершеневич делает для приобретенных прав, которые противоречат современному общественному устройству (например, крепостничество на определенном этапе исторического развития). С точки же зрения судебной и административной деятельности закон никогда не может иметь обратной силы, если только сам законодатель не распространил действие нового закона на случаи, предшествовавшие его обнародованию.

Рассматривая  вопрос об обратной силе закона, Г.Ф. Шершеневич указывает на невозможность перечислить в законодательстве все случаи вероятного столкновения между разновременными законами. Законодатель должен установить руководящее начало, а дать объяснение «различию прошедшего и будущего в мире права» может только теория права. Г.Ф. Шершеневич предлагает решать коллизию между старым и новым законом на основе определения юридического факта, породившего конкретное юридическое отношение. Если юридический факт произошел до начала действия нового закона, применять надлежит старый закон, в противном случае - новый, а «в случае сомнений должно всегда быть на стороне нового закона» [5, с.409].