Понятия и практики мусульманского и традиционного права

Духовное управление мусульман Северного Кавказа продолжало работать как высшая и апелляционная инстанция в вопросах мусульманского права и быта по шариату до своего распада в 1989 г. Одной из важнейших целей ее деятельности было приведение бытующих норм шариата и адата к требованиям советского законодательства о культах. Оно периодически выпускало соответствующие фетвы и рассылало их «для служебного пользования» в зарегистрированные мечети, где их оглашали по пятницам после джума-намаза и проповеди-хутбы.

В советский послевоенный период верующие мусульмане Северного Кавказа продолжали придерживаться ханафитского и толков (мазхаб) суннитского ислама.

Деятельность муфтията оказала сильное влияние на институты и понимание мусульманского права на Северном Кавказе ХХ в. В какой-то степени он был предшественником современной ваххабитской критики культа святых и суфизма как «нешариатских нововведений» в исламе.

 

 

7. Поздняя советская  политика «опоры на полезные  адаты»

Наряду с легализацией части практик шариата в рамках деятельности ДУМСК в 1950–1970-е годы начинается признание советским государством позитивной ценности местных бытовых и отчасти нормативных традиций. К этому времени Советская власть уже не видела в них опасной силы. В 1950-е годы северокавказская пресса заговорила о необходимости отличать «полезные адаты» от «вредных». Продолжая громить такие «пережитки адата», как неравноправие женщин, кровную месть и, как это ни парадоксально, шариат и народные исламские культы святых шейхов, СМИ все более сочувственно отзывались о горских обычаях почитания старших, мирного урегулирования конфликтов между односельчанами, бережливого отношения к общественной собственности. По мысли идеологов советских реформ, нужно было поставить «полезные адаты» на службу советской власти. Тогда же серьезно обсуждался вопрос о замене мусульманской семейной обрядности советской. Одной из насущных задач культурной политики государства было признано «создание социалистических обычаев, обрядов, традиций и их внедрение».

На практике это означало уже не легализацию отдельных местных обычаев, а административное учреждение в колхозной деревне неофициальных общественных институтов. С этой целью при сельсоветах стали создавать советы старейшин. Они включали в себя от 3 до 15 мужчин пенсионного возраста. Их задачей было помогать народным судам и сельсоветам в поддержании общественного порядка в колхозе или совхозе, урегулировать столкновения между его членами, по возможности предупреждать случаи кровной мести, следить за поддержанием в порядке дорог, оросительных каналов, сельских клубов и не допускать расхищения колхозной собственности. В 1960–1980-е годы такие советы действовали во многих северокавказских селениях. Больше всего советов старейшин насчитывалось в колхозах и совхозах на равнине, у горцев-переселенцев.

Для пропаганды «полезных адатов» и искоренения «вредных традиций... не совместимых с социалистическим образом жизни» в переселенческих аулах в 1970-е годы были также созданы комиссии по борьбе с пережитками прошлого в быту и внедрению новых обрядов и обычаев. В них вошли пожилые мужчины 60–80 лет. Среди них было немало первых горских комсомольцев и коммунистов раннего советского времени, «красных» партизан, помогавших установить Советскую власть в горах. Роль этих комиссий возросла в конце 1970 – начале 1980-х годов. Сельские сходы, проведенные под руководством комиссий, выразили верноподданнические чувства по отношению к Советской власти. Они просили предать уголовной ответственности руководителей исламских групп, призывавших сельскую молодежь следовать шариату.

Переход к политике опоры на «полезные адаты» подготовил почву для движения за возрождение «адатно-шариатных традиций», охватившего регион в постсоветскую эпоху.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В случае сохранения современных тенденций развития правовой ситуации на Северном Кавказе будет не просто сохраняться ситуация полиюридизма, но и происходить дальнейшее дробление российского правового поля с усилением его неравномерности с запада региона на восток. Условной границей между этими субрегионами будет оставаться Северная Осетия, которая представляет собой буферный регион между Ингушетией и Кабардино-Балкарией. Дагестан, Чечня и Ингушетия составят восточный субрегион Северного Кавказа. Здесь будет происходить дальнейшее «разрежение» российского правового поля, которое будет размываться в первую очередь в сфере наследственного и имущественного права, а также в целом в судебно-процессуальной области. Будет происходить пусть медленное, но дальнейшее усиление неформальных шариатских структур, таких как существующие во многих общинах де-факто шариатские суды кади и шариатские дружины, осуществляющие выполнение их решений. В указанных трех республиках в целом будет расти значение шариата, который с течением времени скорее всего будет серьезно конкурировать не только со светским российским правом, но и с традиционным правом (адатом). Растущая конкуренция светского, традиционного и религиозного права будет с одной стороны создавать ситуацию «правовой чересполосицы», как территориальной (с шариатскими анклавами и районами, где светское право преобладает), так и ситуационной (в одних случаях будет преобладать светское право, в других религиозное, в третьих традиционное), а с другой стороны, это будет вести к дальнейшему размыванию правового сознания мусульман региона. Последнее имеет стратегическое значение, поскольку будет вести к дальнейшему дрейфу мусульманского населения Северного Кавказа от ценностей гражданского правового общества.

В целом традиция (бытовой и правовой адат) как нормативный регулятор общества будет и дальше терять свое значение. Однако это будет происходить не в результате дальнейшего развития модернизационных процессов, а в значительной мере как результат вытеснения религиозным правом в ходе конкуренции разных правовых систем. В то же время ряд укоренившихся в регионе обычно-правовых практик сохранит свое значение. В частности, сохранятся, а может и будут играть еще большую роль такие формы, как неформальное медиаторство и примирение по маслахату (согласию сторон) в случаях непреднамеренного нанесения имущественного и физического вреда; выселение семей, подлежащих кровной мести; медиаторство с участием авторитетных духовных лидеров (имамов мечетей), женщин. Во всех этих случаях обычное право (адат) не составляет прямую конкуренцию мусульманскому праву и может с ним сосуществовать, тем более, что большую роль в этих обычно-правовых процедурах играют исламские служители культа.

Шариатское право будет относительно успешно конкурировать со светским правом на Северо-Восточном Кавказе в значительной мере из-за все большего ухода государства из разных сфер жизни северокавказского общества. В частности, большим вызовом является сохранение неопределенности с правовым статусом земельных угодий (пастбищ и пахотных участков) в большинстве республик Северного Кавказа, захватами в обход российского законодательства земель под строительство и жилье. В связи с растущей миграцией с гор на равнину и ростом ценности рекреационных зон в Дагестане, Чечне, Ингушетии и Кабардино-Балкарии будет расти число земельных конфликтов, решение которых в условиях отсутствия четких законов, регулирующих земельные отношения все чаще будет происходить на основе шариата и традиционного медиаторства, также принимающего исламскую окраску. В Дагестане растет число случаев, когда земельные конфликты между коренными жителями равнины и переселенцами решаются на основе консенсуальных соглашений джамаатов этих двух групп, заключаемой в мечети и закрепляемой договором, составленным на арабском языке. Такие соглашения заключаются при активном участии имамов джамаатов, даже если они достигаются не на основе шариата, а традиционного медиаторства. Привлекательность шариату и адату придают системные проблемы, не решаемые российским государством в регионе: тотальная коррупция и продажность судебной системы, уменьшение объема и качества государственных услуг (усугубляемое все той же коррупцией), неэффективность правотворческой деятельности государственной власти (в частности, затягивание решения проблемы статуса земель), отсутствие четкой национальной и религиозной политики (в частности, заигрывания с религиозными лидерами и организациями, сочетаемые с вопиющей исламофобией).

Еще один момент, на который обязательно необходимо обратить внимание: в связи с ростом привлекательности «традиционных» обычно-правовых и шариатских практик будет происходить их использование криминальными структурами в своих целях и для оправдания своей противоправной деятельности. В регионе криминальные структуры накопили огромный опыт использования общей нестабильности и привлекательных идей и лозунгов в своих целях. Так было во времена de facto независимости Чеченской республики Ичкерия, так происходит и в современном Дагестане и Ингушетии. Многие криминальные разборки и нечестная конкуренция с криминальными «наездами» маскируются под случаи джихада и борьбы с «неверными» и «лицемерами», согласно общепринятым нормам шариата. Криминал будет все шире использовать шариатские структуры и практики: вести криминальные разборки под видом «вооруженного джихада», заниматься банальным рэкетом и вымогательством под видом сбора садаки (добровольной милостыни) и закята (обязательного для верующих благотворительного религиозного налога), принимающих тем самым принудительную криминальную форму, использовать для достижения нужных решений «шариатские суды».

Очевидно, что на Северном Кавказе в целом будет расти роль шариата как идеологического фактора радикальных исламских группировок. В то же время терроризирование мирного гражданского населения под видом установления экстремистами шариатского правления приводит к тому, что многие группы населения разочаровываются в мусульманском праве и приходят к выводу, что шариатизация общества неизбежно приведет к ухудшению их положения. К таким группам в первую очередь относятся светская интеллигенция (врачи, учителя, преподаватели вузов, работники культуры и т. д.), представители мелкого и среднего бизнеса и т. д. Иными словами, апелляция экстремистов к шариату приводит к подрыву авторитетности мусульманского права среди многих слоев северокавказского общества.

Судя по изложенным в данной работе обстоятельствам, в республиках Северо-Западного Кавказа шариат так и не станет серьезным и самостоятельным игроком в правовом поле в отличие от Северо-Восточного Кавказа. Он будет сильно ограничиваться как со стороны светского права, так и со стороны традиционного права, используемого в качестве знамени националистами. В целом частичное применение норм и практик мусульманского права так и останется уделом маргинальных групп: немногочисленных молодежных общин-джамаатов и джамаатов переселенцев из республик Северо-Восточного Кавказа. Даже в этом случае масштабы применения мусульманского права здесь будут сильно уступать Северо-Восточному Кавказу. С одной стороны, это создает благоприятную ситуацию для сохранения светского характера права и общества; с другой стороны, это сильно маргинализирует исламскую молодежь, которая чувствует свое отчуждение от большинства общества. Это отчуждение может способствовать большей замкнутости мусульманской молодежи в своих джамаатах, ее дальнейшей радикализации.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

 

1. Развитие русского права в первой половине XIX в. М., 1994. С. 35.

2. Кажаров В.Х. Традиционные  общественные институты кабардинцев  и их кризис в XVIII - первой половине XIX в. Нальчик, 1994. С. 66.

3. Жалованная грамота  Екатерины II Черноморскому Казачьему  войску на Кубанские земли  от 30 июня 1792 г. // Хрестоматия по истории  Кубани. Документы и материалы. Краснодар, 1975. Ч. 1.С. 38.

4. Щербина Ф.А. Земельная  община Кубанских казаков //кубанский  сборник. 1883. С. 42.

5. Право собственности  в русской и западной традиции: история и современность: Монография / Научн. ред. В.В. Момотов. Краснодар, 2001. С. 104.

6. Адат и шариат в  российской правовой системе. Исторические  судьбы юридического плюрализма  на Северном Кавказе. Мисроков З. Х., Москва, 2002.

 

7. Ислам в Российской  империи: законодательные акты, описания, статистика, Москва, 2001.

 

8. Акопов    Л.В.    Правовые проблемы    регулирования    межэтнических отношений в условиях Северокавказского региона. Ростов-н/Д, 2000.

 

9. Ахмадов Я.З.. Очерки политической истории народов Северного Кавказа в XVI-XVII вв. Грозный, 1988.

 

10. Проблемы прогнозирования. 1998. № 2. 51.Бережной С.Е., Добаев И.П. Крайнюченко П.В.

 

11. Ислам в современных  республиках Северного Кавказа. Ростов-н/Д, 2002.

 

12. Бобровников В.О. Мусульмане Северного Кавказа. М., 2002.

 

13. Ислам и политика  на Северном Кавказе. Ростов-н/Д. 2001.