Понятия и практики мусульманского и традиционного права

ВВЕДЕНИЕ

В последние десятилетия Северный Кавказ стал одним из самых проблемных регионов на южных границах Российской Федерации. Характерную особенность правовой, общественной и в какой-то степени политической ситуации здесь составляет давнее сосуществование и противоборство нормативно-регулятивных систем традиционного (обычного права или адата) и религиозного (прежде всего мусульманского) права с российским светским правовым полем.

Вместе с тем, современное состояние и перспективы развития традиционного и мусульманского права в разных республиках Северного Кавказа и в целом в регионе для представителей исполнительной и судебной властей в субъектах Федерации и в Москве остаются пока крайне смутными и противоречивыми. У части российского общества шариат вызывает сегодня ужас как призрак дикого средневековья, в то время как многие мусульмане, особенно молодежь, видят в его возрождении панацею от всех сложностей и бед постсоветского российского Северного Кавказа.

Понятия и практики мусульманского и традиционного права

Прежде всего, следует определить, что понимается сегодня под мусульманским и традиционным правом, охарактеризовать их содержание, правовые формы и современный историко-политический контекст использования в регионе. В задачи этой работы не входит разбор всех действующих ныне на Северном Кавказе нормативных традиций. Мы ограничимся анализом проблем, связанных с сосуществованием и соперничеством норм мусульманского, традиционного или обычного, а также светского российского права, тем самым коснемся политико-правовой ситуации преимущественно у мусульман региона.

Исторически большинство из мусульман региона – сунниты. Только на юге Дагестана и в некоторых городах Северо-Восточного Кавказа имеется религиозное меньшинство шиитов. Из четырех существующих ныне суннитских религиозно-правовых толков (араб. мазхаб) на Северном Кавказе присутствуют два. Большинство мусульман региона следуют ханафитскому (или ханифитскому) мазхабу. Мусульмане Дагестана, Чечни и Ингушетии – шафииты. Между обеими школами существует ряд различий в нормативной, а также обрядовой области, но отношения ханафитов с шафиитами в России и за ее пределами в современную эпоху, как правило, не конфликтны. Больше осложнений (в том числе и для правопорядка в регионе) вызывают противоречия между так называемыми традиционалистами, которые выступают за сохранение местных традиций шафиитского (или ханафитского) фикха, и религиозными диссидентами-пуристами, известными под именем ваххабитов, идеалом которых является первоначальный ислам времен пророка Мухаммеда вне мазхабов. Последние появились на Северном Кавказе в постсоветское время и окончательно оформились как движение во второй половине 1990-х годов.

Собственно правовые особенности и отличия мазхабов в постсоветское время мало актуальны. Противостояние общин ваххабитов с суннитами-традиционалистами по поводу толкования культово-ритуальных вопросов шариата затмили серьезные конфликты и даже вооруженные стычки, имевшие место между суннитами и шиитами вплоть до первой четверти ХХ в. Но в настоящее время наблюдается большое смягчение этих противоречий.

У мусульман северного Кавказа, как и в других мусульманских регионах, основное содержание мусульманского права (араб. фикх) составляют вытекающие из шариата правила поведения верующих и санкции за невыполнение этих предписаний. Основными источниками правовых решений считаются Коран и идущее от пророка Мухаммеда предание (араб. сунна), содержащие, согласно мусульманскому праву, ответы на любые вопросы, которые правоведы (араб. фукаха) должны «извлечь» из них. Сфера мусульманского права шире, чем права в европейском понимании. Он включает в себя различные виды социальных норм – религиозные, юридические, нравственные, а также бытовые обычаи и правила этикета.

Наиболее развитой отраслью мусульманского права на Кавказе XIX – первой трети XX в. было право личного статуса – совокупность норм, регламентирующих брачно-семейные, наследственные и близкие к ним отношения (правоспособность, режим благотворительных имуществ и т.п.). Серьезные отличия от общепринятых шариатских норм имела на Северном Кавказе отрасль уголовного мусульманского права. В частности, предусматривающие членовредительство (отрубание конечностей ворам, побивание камнями до смерти прелюбодеев и т.п.) нормы за преступления против нравственности в регионе практически не применялись, будучи заменены штрафами по традиционному праву (адату), а после включения региона в состав России исправительными работами по российскому законодательству.

Во второй трети ХХ в. фикх утрачивает роль правового регулятора в мусульманском обществе вследствие советских антирелигиозных гонений. С одной стороны из-за уничтожения системы развитого исламского образования в регионе произошла эрозия правовых знаний в области фикха, заметная ныне, как у традиционалистов, так и у их противников из лагеря ваххабитов. С 1930-х до начала 1990-х годов в регионе не было легальных медресе, в которых традиционно обучали мусульманскому праву. С другой стороны, в области семейного, наследного и поземельного права фикх уступил место российскому законодательству и потребность в его использовании во многом отпала.

Сегодня на Северном Кавказе отдельные брачно-семейные, уголовные и бытовые нормы шариата практикуются, но уже не являются юридически обязательными для мусульман. Прибегающие к ним верующие на деле выбирают наиболее удобный им способ урегулирования в российских народных судах и иных правоохранительных учреждениях, шариатском суде или через авторитетных местных медиаторов. Падение роли фикха было общей тенденцией на российском и зарубежном мусульманском Востоке с конца XIX в. Столь же общее явление представляют попытки ввести в уголовное право нормы шариата, начиная с последней четверти ХХ в. За последние полстолетия в Пакистане, Судане, на Филиппинах и в других мусульманских странах приняты шариатские уголовные кодексы и введены шариатские суды. На российском Северном Кавказе попытки законодательно заменить российское государственное и уголовное право шариатом отмечены с начала 1990-х годов. Однако изо всех этих законодательных инициатив ничего не вышло. Важным фактором, препятствовавшим возврату шариата в область публичного права, оказался дефицит знаний о фикхе у практикующих кади, а также отсутствие потребности в шариатском праве у большинства мусульман региона.

Из правовых традиций, сосуществующих и соперничающих с шариатом, особую роль для мусульман региона продолжает играть традиционное (обычное) право или адат. У мусульман Кавказа, как и в других регионах исламского мира, под традиционным правом или адатом понимается комплекс местных юридических и бытовых норм, институтов и правил поведения, не отраженных в шариате или противоречащих ему. Употребляется этот термин в трех основных значениях: обычное право; суд по обычному праву; неправовой обычай. Адат традиционно включает в себя как правовой, так и неправовой обычай. В этом его сходство с мусульманским правом. Адатные нормы могли дополнять шариат, не соответствовать и даже противоречить ему, но сложились они под сильным влиянием фикха в ходе затяжной исламизации региона с VII–VIII по XVIII–XIX вв., в результате чего в обычном и мусульманском праве имеется целый ряд отраслей и норм, называющихся одинаково, но совершенно по-разному понимаемых и регулируемых.

Следует отметить базовые различия традиционного и мусульманского права друг от друга и от европейской (в основе своей римской) правовой традиции. Прежде всего, кавказские версии фикха относятся к универсальной исламской юриспруденции, адат же имеет сугубо локальную природу. За пределами «своего» общества обычное право теряет юридическую силу. До присоединения Кавказа к России, под угрозой высоких штрафов горцам запрещалось обращаться в суд по адату любого другого общества вне зависимости от того, принадлежали ли его граждане к мусульманам или нет. Несмотря на существенные различия в юридической практике мусульман Северо-Восточного и Северо-Западного Кавказа, можно выделить ряд общих черт адата в регионе. До русского завоевания его основным источником был прецедент. Адат опирался на решения третейского судьи, сельского суда или схода, третейские соглашения.

Северокавказский адат имеет и некоторые другие отличительные особенности, касающиеся вещного и обязательственного права. Он различает реальные и консенсуальные договоры. Последние включают в себя гражданско-правовые соглашения, для заключения которых достаточно согласия сторон. Консенсуальный договор входит в силу с момента подписания его. Такие соглашения нередко служили источником прецедентного традиционного права и основой для составления адатных кодексов до установления над регионом власти Российской империи.

Договорные отношения строятся по принципу представительства и принадлежности к общественным стратам знати, свободных, зависимых и рабов, а также в зависимости от гендерного деления на полноправных мужчин и ущемленных в некоторых правах по адату женщин. Не проводится различий между натуральными, гражданскими, договорными и внедоговорными обязательствами. В отличие от российского права адат не знает гражданско-правовой ответственности. Неисполнение обязательств влечет за собой штрафные санкции, носящие больше общественный (моральный), чем экономический характер. В традиционном праве весьма условно проводится различие между общественной взаимопомощью и юридической солидарностью. Вместе с тем, четко различаются реальные и личные гарантии исполнения обязательств. В частности, приданое (калым), передаваемое родом жениха роду невесты, адат рассматривает как гарантию прочности супружеского, родового, племенного союза.

По форме суд по традиционному праву прост, в нем нет ни обвинителей, ни защитников. Кроме дел об оскорблениях женщин иски разбираются гласно. Процесс носит обвинительный характер. Отличительной особенностью судопроизводства по традиционному или обычному праву на Северном Кавказе является фигура консенсуального (общего) судьи, который, не принимая прямого участия в судебном процессе, дает решающую оценку обоснованности вынесенного решения. Окончательным считался приговор, оглашенный «общим» судьей, с которым соглашалось большинство или не менее половины судей. Судоговорение проходит на родном языке, но традиционно адатные постановления записывались на Северо-Восточном Кавказе на арабском, реже – тюркских языках. Наиболее важные из них могли быть выбиты на стенах общественных зданий. Чтобы придать документу юридическую силу, в его заключительной части часто приводились имена свидетелей, аяты Корана, реже участники сделки ставили свои печати и подписи. На Северо-Западном Кавказе до позднего средневековья приговоры судов по обычному праву обычно сохранялись изустно. С конца XIX в. языком традиционного права здесь стал русский.

Обычное право исходит из представления о коллективном характере преступления. Субъектом права по адату выступает не отдельный человек, а общественная группа: клан, селение или союз селений, реже – ханство или другое политическое образование. По обычному праву, любое правонарушение наносит ущерб всему местному обществу. Поэтому род ответчика обязан возмещать убытки, причиненные клану ответчика. В некоторых районах вместе с убийцей-кровником изгоняли и его семью. Существовал обычай очищения подозреваемого в преступлении совместной присягой его наиболее достойных родственников или односельчан, причем присягавшие обязались в случае обнаружения лжесвидетельства развестись со своей женой. В зависимости от серьезности дела присягу приносили от двух до нескольких десятков человек.

Наказание по адату основывается на системе композиций – возмещении физического или имущественного ущерба штрафами натурой или деньгами. Здесь преобладает не формальный (как в российском), а материальный подход к правонарушению как таковому. Размер штрафа зависел от пола, возраста и общественного положения. Виновные в тяжелых правонарушениях, задевавших честь местного общества, кроме пени потерпевшему платили еще и штраф в пользу сельской мечети или местного правителя. Убийство по адату каралось кровомщением и выплатой «цены крови». Разрешалось убивать и расхищать имущество у отце- и матереубийц, воров и прелюбодеев, застигнутых на месте преступления, а также у лиц, изгнанных из местного общества и объявленных вне закона.

Неразвитость в северокавказском обществе до российского завоевания полицейского аппарата и частые междоусобицы предопределили большую роль, которую традиционное право отводит превентивному насилию. Одним из его видов была кровная месть, которая признается как правомочная и правоохранительная практика также и в мусульманском праве, но касается там не столько общественных и родственных групп (как в адате), сколько индивидов. Месть считается в принципе контролируемой и не должна, согласно адату, порождать избыток насилия и тем более превращаться в вечный конфликт. Традиционное право предполагает замену расправы штрафом, ограничивает круг мстителей и допускает месть только за некоторые – наиболее общественно опасные деяния, такие как отце- и матереубийство и проч. Для прекращения кровомщения адат предусматривал выселение рода ответчиков, подлежащих кровной мести, в отдаленные от их кровников местности. Эта норма была сохранена при борьбе с кровной местью на дореволюционном и советском Северном Кавказе.

Неправовые обычаи кавказских мусульман касались в основном правил поведения в семье, обрядов, одежды и блюд народной кухни горцев. Они обнаруживают меньше сходства. Тут, как и в правовой области, выделяются две территориальных разновидности адата на Северном Кавказе – северо-восточная и северо-западная. Многие доисламские бытовые нормы адата –почитание стариков, сегрегация полов, обрезание – мирно уживались с шариатом после перехода горцев в ислам. Обычаи, расходившиеся с предписаниями шариата, вызывали критику со стороны мусульманских ученых и правоведов. Однако, поскольку процесс исламизации растянулся на Кавказе более, чем на тысячу лет, изживание доисламского бытового адата шло крайне медленно.

Исторически развитие правового плюрализма у мусульман региона происходило путем рецепции общих норм шариата в местные адаты и обратного влияния процессуальных и правовых норм адата на фикх  и государственное нормативное поле. На сельских сходах принимали постановления о переходе к мусульманскому праву при разборе определенных категорий судебных дел. Ко времени присоединения Северного Кавказа к России сферы применения обычного и мусульманского права были относительно разграничены. Первый обычно использовался при решении уголовных дел и поземельных тяжб по поводу общинных владений. В ведение шариата перешло гражданско-семейное и отчасти поземельное право.

Одни и те же суды рассматривали судебные иски и по традиционному (обычному), и по мусульманскому праву. В руках местной мусульманской элиты была сосредоточена судебная, законодательная и исполнительная власть. Более того, при разборе уголовных, поземельных и семейных дел нормы адата порой смешивались с предписаниями шариата.