Специфика жанра интервью в республиканской еженедельной газете «Информ Полис»

— А как ты начинала?  

— Знаете, все шестеро детей семьи Батуевых из Улюнхана Курумканского района во главе с мамой Балмой Очировной  хорошо пели. А еще в детстве  я подражала своим любимым  певицам Розе Рымбаевой и Софии Ротару. Распевала их песни и повторяла движения!  

— Пела, поди, в степи  за отарой, а наверху  жаворонки заливались? Согласно типичной истории  наших бурятских  певцов.  

— (смеется) Нет, со мной не так было! Кто-то ходил  и пел за овцами, а я на молочно-товарной ферме — за коровами! Успевала заменить мать и запросто подоить 30 коров, тягать фляги с молоком, хорошо учиться, играть на мандолине, петь в хоре и, конечно, солировать на всех концертах. Моя сестренка-двойняшка Цырма была домашним ребенком, а я росла непоседой.  

— И где такая  вот вокальная  школа получила продолжение?  

— К  нам в деревню часто приезжали  профессиональные артисты. Я ни один концерт не пропускала, затаив дыхание, слушала. Это было так упоительно, так упоительно. Даже сейчас, спустя десятки лет, все это стоит перед моими глазами как наяву...  

Развить мои артистические способности  помогли мои педагоги в школе: дирижер Анна Сапхандаева, баянист  Владимир Волошин.  

В итоге  я стала дипломантом конкурса народной песни. Председатель жюри посоветовал мне поступать в музыкальное училище. А так как экзамены в училище были раньше, чем в институте, то я решила попробовать. 

— Сложно было учиться?  

— На первом курсе было трудно, потому что многого  не знала и не понимала. Но потом появились первые успехи, и это окрылило меня. Я ходила на концерты, спектакли и как губка впитывала все подряд. Помню голос народной артистки Монголии Уртнасан Хорлачин, исполнявшей арию Чио-Чио-сан. Я тогда плакала на спектакле. После этого мне не надо было говорить, чему и как учиться. А самый большой вклад в мое вокальное образование внесла Ксения Николаевна Пальнуева, педагог с большой буквы.  

— Цыпилма, в девичестве, наверное, не было отбоя  от женихов?  

— Да, будучи студенткой, я пошла работать в  ансамбль «Байкал». Там танцевал артист балета Сергей Аюшеев — он был чертовски обаятелен! Так обаял меня, так обаял! Я растаяла и быстренько вышла замуж. Бабушка Сереженьки подарила мне свой наряд и украшения из старинного серебра и редкостных кораллов. Сейчас надеваю их на правительственные концерты и приемы!  

Конечно, до замужества у меня было много  поклонников, но я родила Сереже двух сыновей — Саяна и Эрдэни. Они  уже взрослые. А мы с Сережей  живем душа в душу.  

— Скоро твой сольный  концерт. Но откуда Лиу Чау?  

— Это  звезда китайской эстрады из Пекина. В рамках празднования 70-летия оркестра бурятских национальных инструментов им. Чингиса Павлова 18 мая пройдет  концерт в театре руссской драмы. С Лиу Чау мы споем две песни  — одну на китайском и одну на бурятском языке.  

— А почему именно китаец? Ты такая красивая. А не было у тебя китайских предков?  

— Если родом из Курумкана, так сразу  китайцы, эвенки и евреи! Вообще-то я  чистокровная эхиритка, как и все  баргузинские буряты. Ну, может быть, кто и затесался в роду? Мы всех принимаем!  

— Цыпилма, как красиво  ты поводишь плечиками! Твои коллеги рассказывали, что ты так поводила перед членами  Госсовета в Андреевском  зале Кремлевского дворца в присутствии  Путина, что потом  губернаторы и  министры набежали щупать, трогать и разглядывать тебя. В смысле одежду и украшения.  

— (смеется) Неужели?! Я же артистка!  

Автор: Александр Махачкеев 
 
 

Уроки кризиса

06.03.2010  

В Бурятии  отсутствуют прямые связи между  наукой и практикой, нет механизма  преодоления так называемой «долины смерти». Тем не менее, наука дает объективную оценку событиям и предлагает пути разрешения проблем. Сегодня о проблемах экономического и территориально-административного развития республики говорит профессор, доктор экономических наук Николай Атанов. 

— Нынешний кризис, очевидно, не последний в  нашей жизни. Какие  уроки он преподал и какие действия наука предложила бы управленческой практике по минимизации отрицательных  последствий? 

— Россия в целом не определилась с эффективной  системой федеративного, регионального и муниципального управления. Везде доминирует «ручное» управление, не исключение и Бурятия. Невооруженным глазом в правительстве видна асимметрия, например, в разделении функций между зампредами, между аппаратом правительства и министерствами. Насколько усилился надстроечный уровень, настолько ослабла роль министров. «Вне игры» оказались главы районов, их, оказывается, даже не приглашают на заседания правительства, не говоря о проведении ежемесячных совещаний по проблемам муниципалитетов, практиковавшихся прежним руководством.

Увлечение разовыми мероприятиями (имеются в  виду форумная и презентационная  «эпидемии») не способствует системной  работе, отвлекают министерства и  ведомства от основной работы и ложатся  тяжелым бременем на бюджет республики. В результате в 2009 году социально-культурные мероприятия чуть недотянули 70 процентов расходной ее части. Самое драматичное в том, что увеличивается отрыв власти от народа, отсутствует обратная связь. Налогоплательщики не могут влиять на эффективность использования их денег.  

— Но ведь у нас есть институт представительской  власти — Народный Хурал?  

— Смею возразить, половина из депутатов Хурала прошла по спискам от партий. Социологические  исследования, проведенные нашим  отделом в Кяхтинском районе, подтвердили увеличивающийся дрейф между властью и народом. Сельское население считает, что к ним власть проявляет интерес только во время выборных кампаний. Это опаснейший диагноз не только для экономической, но и, прежде всего, политической системы. 

— Николай Иванович, пожалуйста, конкретные примеры. 

— Возьмите утверждение депутатами проекта  строительства свинокомплекса в  Заиграевском районе с выдачей госгарантий  на сумму около 700 млн. рублей на 2010 год. Азбукой принципа размещения производительных сил на территории являются либо близость и достаточная емкость сырьевой базы, либо близость рынка сбыта, либо стратегическая роль предприятия в решении государственной задачи национальной безопасности. Полная зависимость от конъюнктуры рынка зерна делает проект слишком рискованным. Хорошо, когда в Западной Сибири урожайные годы и когда на рынке приемлемые цены на зерно, пока. Но за урожайными годами, как правило, следует череда засушливых лет. Что будем делать с 70-тысячным поголовьем? Раздавать по подворьям, дабы не заморить их голодом?

Другой  отрицательный элемент — это  высокая энергоемкость промышленного  содержания свиней. При наших тарифах  на электроэнергию рачительный хозяин сделает ставку на малозатратные  виды скота. Почему сельские подворья сократили поголовье свиней с 2,6 голов в среднем на двор в 80-е годы ХХ века до 0,45 голов в настоящее время? Их трудно упрекнуть в нерациональности. В республике действуют Усть-Кяхтинский, Мостовский, Николаевский свинокомплексы, которым позарез нужна господдержка на модернизацию и расширение, а также личные подворья. Куда девать излишки свинины, неконкурентоспособной по цене по отношению к усольской, омской, томской и т.д.? Другой негатив проекта в том, что его реализация стянет на себя все другие инвестиции аграрного сектора. 

— Николай Иванович, в бытность вашу министром  в правительстве  Леонида Потапова вы сами ратовали за привлечение инвесторов. А чем САГ не крупный инвестор?  

— Возражений нет. Но зачем  выбирать в качестве объекта инвестиций производство, которое не относится к региональной специализации. Сегодня республика зависима от ввоза из других регионов молочной продукции. На решение этой проблемы и следовало бы привлекать инвестора.  

— Каков же вывод?  

— Чтобы  не сотворить крупнейшую в истории  Бурятии управленческую ошибку, Хурал и правительство Бурятии вновь должны вернуться к данному вопросу и найти гражданское мужество отменить его.  

— Что вы скажете  об амбициозной цели — вывести бюджет из дотационной зоны к 2017 году? 

— Невыполнимость этой благородной цели очевидна. Основополагающая причина в так называемом принципе неравномерного развития, согласно которому возможности населения региона или местности повышать свой уровень жизни весьма ограничены, как и ограничена скорость такого развития без масштабных внешних вливаний. Если Бурятия с ее суровым климатом, огромными экологическими и демографическими ограничениями, отсталой инфраструктурой станет бездотационной, то трудно вообразить, какими должны стать бюджеты субъектов Федерации в западно-сибирской, уральской и европейской зонах России?

Эта эфемерная  цель потянула за собой другие ошибки в прогнозировании социально-экономического развития Бурятии. Оказалось, что выйти  на бездотационный бюджет возможно, если с 2012 по 2017 год среднегодовые темпы прироста ВРП составят порядка 23—25 процентов, т.е. будут прирастать ежегодно на четверть. Стоит напомнить, что в среднем один процент прироста ВРП требует трехпроцентного прироста вложений инвестиций, а в случае высокой изношенности основных производственных фондов — четырех-пятикратного опережающего увеличения инвестиций. 

— Что может сделать  экономику Бурятии  малоуязвимой от внешних  факторов?  

 —  Следует заняться развитием базовых,  социально ориентированных отраслей. Речь идет об обеспечении продовольственной и энергетической безопасности. Сегодня производительность экономики Бурятии такова, что она способна прокормить до полумиллиона человек, хотя потенциал аграрного сектора в разы выше, по энергообеспеченности и того меньше. 

Если  в 1992 году вывоз из республики товаров народного потребления составлял 64 процента к ввозу, то в 2001 году — 29 процентов, в 2007 и 2008 годах — всего 20 процентов. Другими словами, республика целиком является импортозависимой. Превышение в пять раз ввоза над вывозом свидетельствует о том, что население республики инвестирует другие регионы своими сбережениями. За 2008 год вывезено из республики денег на приобретение товаров на 7908 млн. рублей больше, чем ввезено.  

— Николай Иванович, каков ваш взгляд на территориальный  аспект развития экономики, на существующее административно-территориальное деление? 

— Укрупнение районов и поселений не имеет  альтернативы. Вопрос в подходах. Директивное  механическое укрупнение вместо пользы, скорее всего, нанесет вред, а структурно-функциональный подход — пользу. Готовых рецептов нет, но заслуживает внимание вопрос о передаче районного звена в юрисдикцию государственного управления. 

— То есть Курумкан слить  с Баргузином, Тунку  с Окой и так  далее?  

— В  укрупненных районах координаторами могли бы выступить представители президента — председателя правительства, при них федеральные и региональные исполнительские службы, финансируемые напрямую из федерального и регионального бюджетов по соподчиненности. Муниципальные бюджеты создаются в укрупненных поселенческих муниципалитетах. Естественно, существуют и другие варианты реконструкции административно-территориального обустройства. Ясно одно, вопрос созрел для поиска решений.  

— Как вы расцениваете возможности экономики  Бурятии для инноваций? 

— Считаю, что в правительстве должна быть создана структура, отвечающая за данное направление по типу комитета по науке и технике, существовавшего в советский период.

Прорывными  инновациями, имеющими задел, являются производство солнечных фотоэлектрических  преобразователей, производство готовых изделий из базальтового сырья, имеющих обширный спектр применения, переработка низкосортных (бурых) углей с получением газа, жидкого топлива, химической продукции, фармацевтическое производство с использованием традиционных и инновационных рецептов и технологий, IT-технологии и др. 

— Но кто это все  будет делать? Стоит  кадровый вопрос, без  решения которого вся конструкция  рушится.