Влияние уложения 1794 г. на правоприменительную практику и законодательство Европы

Земское право эпохи «Саксонского зерцала» предусматривало состязательный процесс по гражданским и уголовным делам. Каждый «мог подать иск о том, что его задевает», и вызвать на суд ответчика. Обычно истец и ответчик участвовали в процессе через представителя («говорителя»), который произносил процессуальные формулы, ибо оговорка влекла за собой проигрыш дела. Для неявки в суд были только четыре законные причины: арест, болезнь, имперская служба и крестовый поход.

Основными доказательствами в суде были свидетельские показания и присяга. По уголовным делам допускался также «божий суд» в виде судебного поединка, если шеффены дадут на него согласие. Назначение судебного поединка ограничивалось принципом сословного равенства, а также процессуальными правилами, которые подробно изложены в «Саксонском зерцале». В зависимости от результата поединка побежденный ответчик подлежал обычному суду как виновный в преступлении, а победивший ответчик освобождался от обвинения, уплаты штрафа и возмещения истцу и суду. В случае троекратного невыхода «в поле» ответчик признавался проигравшим дело и подлежал суду. «Саксонское зерцало» уделяло большое внимание доказательственной стороне процесса и настаивало на надлежащем изобличении обвиняемого, без чего запрещалось выносить решение о наказании [9, c.203].

В земском праве существовал любопытный институт «оспаривания решения». Оспаривание решения должно было происходить стоя, лицом равного с заседателями сословия. Оспаривающий просил предоставить «скамью» для предложения другого решения, которое показалось бы сторонам более справедливым. Однако если оспоривший решение не «добивался удовлетворения своих требований, он должен был уплатить возмещение тому, чье решение он оспорил, а также штраф и судебные издержки.

Замена в XV-XVI вв. состязательного процесса инквизиционным привела к установлению абсолютно новых форм и правил, уже отмеченных ранее на примере «Каролины» [10, c.206]. Тем не менее со второй половины XVIII в. применение пытки в судах стало ограничиваться. В «Терезиане» в 1768 году указывались орудия пытки, которые можно применять только с разрешения высшего уголовного суда по преступлениям, влекущим смертную казнь, при отсутствии признания и других доказательств. От пытки освобождались больные, инвалиды, старики и малолетние, а также лица высших сословий, если совершенные ими преступления не носили наиболее тяжкого характера. Пытка была окончательно отменена в Пруссии в 1764 году, в Австрии - в конце XVIII в., а в ряде мелких германских княжеств - в 20-х гг. XIX века.

Как известно, сословие духовенства руководствовалось своими нормами права - правом каноническим, которое распространялось также на семейные и наследственные правоотношения всех сословных групп. По «Саксонскому зерцалу» каждый христианин должен был трижды в году участвовать в церковном суде и столько же - в светском. Последовательное разграничение в «Зерцале» компетенции церковных и светских судов, преобладающее значение, которое отводилось нормам светского права в области семьи и наследования, вызвало осуждение ряда статей памятника канонической церковью. Тем не менее, несмотря на сосредоточение в руках многих представителей германской знати и светской, и церковной юрисдикции в своих княжествах, каноническое право имело в Германии достаточно узкую сферу применения и не повлияло существенно на развитие земского права.

По ленному праву поземельные отношения в период средневековья строились в Германии на тех же принципах «феодальных держании», что и в других западных странах [11, c.213]. Однако в ленном праве Германии имелись определенные особенности.

Прежде всего, следует отметить отсутствие у монарха свободы в распоряжении имперскими ленами. Принцип «обязательного пожалования» наиболее почетных имперских ленов князьям лишал императора права присваивать высвободившиеся лены и присоединять их к своему домену [12, c.231]. Существовала также специальная разновидность ленов, связанная с правом суда над населением определенного округа. Передача императором «судебного лена», который не мог дробиться, давала ленникам, князьям и графам, право судить приказом («банном») короля. К особенностям германского ленного права можно отнести и закрепление в нем самостоятельного права «ожидания» лена. Один человек получал право владеть леном, а другой (или несколько других) могли получить от господина право претендовать на этот лен в случае смерти законного владельца и при отсутствии законного наследника. Наконец, в Германии дольше действовало правило, запрещающее вассалу отчуждать полученный лен. Продажа лена, передача его в залог допускались только с согласия господина.

Большую роль в германском ленном праве играл институт владения. «Право на владение» являлось особым правом. Оно отличалось от фактического держания и защищалось особыми исками, аналогично сезине в Англии и Франции. Это право обычно приобреталось в результате символического обряда ввода во владение (инвеституры), но иногда могло возникнуть и по давности фактического владения леном (один год и один день без возражения господина) [13, c.203].

Обязательства в ленном праве в основном определялись феодальным обычаем, который регулировал отношения вассалитета и был достаточно универсален для всей Европы. Ленник, принесший господину присягу на верность, являлся «обязанным» господину как «его» человек. Военная служба, о которой господин в присутствии двух свидетелей объявлял за шесть недель до похода, должна была осуществляться в пределах «германской земли» [14, c.76]. Кроме того, ленник должен был принимать участие в заседании суда своего сеньора. В свою очередь, сеньор не должен был отвергать принятие вассальной зависимости и лишать ленника своего владения, ибо, согласно «Саксонскому зерцалу», «никто не может быть лишен владения, если только оно не будет у него отнято по суду». Если же господин отнимал у вассала имение или необоснованно и несправедливо отказывал в наделении леном, то ленник мог жаловаться высшему сеньору, который должен был потребовать у нижестоящего сеньора оказать надлежащее правосудие под угрозой перехода имения и вассалитета в руки вышестоящего сеньора.

Таким образом, подводя итог, можно констатировать, что германское земское и ленное право берет свое начало еще вначале XIII века и в последующем неоднократно издавалась в виде различных правовых актов. Среди них, такие как Саксонское зерцало, Швабское зерцало, Каролина и др. Дальнейшие кодификационные работы относятся к XVIII в.: Баварское уголовное уложение 1751 г., австрийское уложение Терезиана 1762 г., Прусское земское уложение 1794 г. и др.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Причины принятия Земского уложения Пруссии 1794 г.

 

Самым крупным (и по значению, и по объему) сводом права эпохи «просвещенного абсолютизма» стало подготовленное в конце правления Фридриха II уложение земского права Пруссии. В нем было обобщено все действовавшее право на новых принципах.

Впервые задача такой всеобъемлющей кодификации в целях унификации правоприменения была поставлена еще в Прусском королевстве в 1714 г. Однако ни тогда, ни в середине XVIII века, когда под руководством канцлера Кокцея был подготовлен проект «Свода фридриховых уставов», систематизировать частное право и судопроизводство в особенности не получилось. Поводом к началу новых кодификационных работ послужил известный процесс мельника Арнольда в 1780 г. В ходе разбирательства по нему Фридрих напрямую столкнулся с крайней неупорядоченностью судопроизводства и прямо заложенными в законах несправедливыми привилегиями лиц высших сословий, которые противоречили идеалам новой, «просвещенной» правовой политики.

14 апреля 1780 г. король специальным  указом обязал правительство  в лице канцлера И.Х. Кармера  начать общую реформу юстиции, в том числе провести всеобъемлющую  кодификацию права, «чтобы все  законы для наших государств  и подданных были составлены  на их собственном языке, точно  определены и наиполнейшие собраны» [15, c.241]. Указом были определены и конкретные внутренние задачи обновления права: обеспечить строгое единство правоположений на всех исторических территориях, упростить судебный процесс, составить кодификацию на национальном, немецком языке.

Существовали и более важные скрытые мотивы реформы, которые тесно были взаимосвязаны с укладом «просвещенного абсолютизма». Прусское королевство в значительной степени жило на основе старого земского права (последняя систематизация восходила к 1620 г.). Важные систематизационные акты (о государственной службе, о браке и др.) были изданы в период утверждения абсолютной монархии в конце XVII – начале XVIII в. Эти два источника прусского права в немалой степени противоречили друг другу. Помимо этого, применению подлежали имперские законы, особенно по уголовным делам, а также распространившееся в Германии римское право.

Между тем для «просвещенного абсолютизма» было важно представить государство как единственного законодателя, подчинить все правоотношения государственной регламентации с точки зрения интересов нового государства. В этом, по тому времени, отражались представления о всеобщем равенстве и естественной справедливости.

Конкретной разработкой свода законов занялся один из видных правоведов Германии XVIII в. К. Г. Сварец, приглашенный в Берлин. Сварецпривнес в дело кодификации законов влияние естественно-правовой школы, в особенности отстаивая принципы гражданского равенства и законности.

Между 1784 и 1787 гг. был подготовлен «Проект Всеобщего уложения», который после общественных дискуссий предполагалось ввести в действие в июне 1792 г. Однако утверждение уложения осложнилось. Во-первых, сменой монарха на прусском престоле. Во-вторых, нападками консервативного чиновничества и аристократии на составленное уложение, где излишне отчетливо звучали мотивы гражданского равенства. Одним из самых существенных спорных моментов стала попытка Свареца и его сотрудников ликвидировать практику судебного вмешательства монарха в работу судов, записав, что такие указы «не создают ни прав, ни правовой связанности». Слишком либерально звучали положения об обязанностях государственной власти соблюдать общественное благо и соответственно с этим права граждан.

Переработанное в более государственническом и консервативном духе уложение было закончено к 1793 г. Присоединение к Пруссии части польских земель снова отложило введение его в действие. Наконец, с 1 июня 1794 г. новый свод законов Пруссии был объявлен действующим, и все прежние источники права потеряли свою силу.

Таким образом, в XIV-XVI вв. установлению определенного правового единства в Германии стали способствовать рецепции римского права. В конце XV в. Дигесты Юстиниана, обработанные с учетом потребностей времени, были признаны руководящим источником права для учрежденного в 1495 году Высшего имперского суда. В XVI в. римское пандектное право получает авторитет имперского закона и продолжает действовать в качестве «общего права» Германии вплоть до принятия Германского гражданского уложения 1900 года.

Предшествующее законодательство стало базой для нового назревшего кодифицированного акта – Прусского земского уложения 1794 года.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА 2. ПРУССКОЕ ЗЕМСКОЕ УЛОЖЕНИЕ 1794 ГОДА  
КАК РЕГУЛЯТОР ОБЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ ГЕРМАНИИ

 

2.1 Общая характеристика уложения 1794 года

 

Прусское Земское Уложение вступило в силу в 1794 под названием Общий земский закон прусских провинций.

Источниками послужили как римское пандектное право, так и нормы старогерманского права. Уложение 1794 г. состоит из 19 610 параграфов и делится на две части. В первой записаны нормы гражданского права, во второй O правовое положение сословий, государственных учреждений, школ, церкви и статьи уголовного права. Значительное место в Уложение 1794 г. отведено нормам государственного права, здесь также нашли отражение нормы естественного права, статьи о защите личности и собственности подданных, некоторая демократизация брачно-семейных отношений. Однако в целом

Уложение 1794 г. отличалось социально-консервативным характером: в нём закреплялись сословные отношения, телесные наказания, оно изобиловало нравоучительными рассуждениями и казуистическими расплывчатыми формулировками.

В Прусском общеземском уложении довольно искусно были совмещены элементы германского народного и римского пандектного права. Основное содержание его составило частное право с элементами ленного, купеческого и горного. В титуле «О лицах и их правах вообще» говорилось: «Человек, поскольку он пользуется определенными правами в гражданском обществе, именуется лицом» [16, c.194]. Само гражданское общество состоит «из многих меньших» взаимно связанных природой или законом обществ или сословий. Лица, которым В силу рождения, предназначения или основного занятия принадлежат равные права в обществе, составляют вместе одно сословие государства. Члены каждого сословия имеют в качестве таковых определенные права и обязанности.

В определении собственности указывалось, что собственниками называют тех, кто управомочен по собственной власти лично или через третье лицо распоряжаться вещью или правом, с исключением третьего лица. Проводилась грань между владельцем и держателем вещи. Голым держателем именовался тот, кто держит вещь только с намерением распоряжаться ею для другого лица или от имени последнего. Владельцем же назывался тот, кто держит вещь с намерением распоряжаться ею для себя. Признавалось и постановлялось, что «ограничения собственности могут быть установлены природой, законами или волеизъявлениями.

Поскольку использование какой-нибудь вещи необходимо в интересах общего блага, государство может предписать использование ее, карая в уголовном порядке пренебрежение последним», т. е. общим благом.

Кроме того, в Прусском общеземском уложении были представлены нормы публичного и уголовного права. По объему Уложение было весьма обширным: всего 19160 параграфов, где во избежание разномыслия с деспотической дотошностью перечисляются обстоятельства и правила законодательного регулирования возникающих конфликтов. Работа над Уложением длилась около трех десятилетий (до 1780 г.). При этом преследовалась цель достигнуть определенного общественного идеала – государства благосостояния, в котором власть просвещенного монарха распространяется буквально на все. Государственная власть рассматривалась как главный моральный устой общества, а церковь отходила на второй план.