Социология города. Социология села

     Отсюда  вытекают многие требования к созданию мегаполисов: принципы жилой застройки, планирование и размещение промышленных предприятий, расширение парковых зон, доступность и легкость контактов  с природной зоной и т.п. Реализация этого принципа (природной рациональности) потребует двух трудных, но крайне важных мероприятий.

     1. Необходимо разработать перспективную схему мегаполиса, в основу которой может лечь принцип природной рациональности. Но этот принцип будет противоречить частным интересам отдельных граждан и групп лиц (прежде всего тех, кто организует производственную и коммерческую деятельность), которые окажут его реализации решительное противодействие.

     2. Мегаполисом должна управлять сильная, грамотная власть, способная довести задуманное развитие города до логического конца, справившись с любым эгоизмом и преодолев любую коррупцию.

     Итак, развитие производительных сил общества нуждается в нормативном ограничении. За реализацию принципа природной рациональности отвечает государство, поэтому его  роль должна расти.  
 

2.4 Специфические функции села

     Во многом функции города и села схожи, но у каждого типа поселения есть свои специфические функции. К числу важнейших функций села относят пространственно-коммуникационную. В наши дни интерес к этой функции обостряется. Ее необходимо знать с точки зрения выявления дальнейших возможностей освоения территории страны и оценки роли сельских поселений в решении продовольственной задачи. Создание надежной инфраструктуры (сети железных, автомобильных дорог, строительство аэродромов и взлетных полос и т.д.) при решении перевода сельского хозяйства на фермерский путь развития имеет первостепенное значение.

     Следующий важный аспект, тесно связанный с  данной функцией, — проблема удовлетворения духовных запросов, «утоления» информационного  голода жителей села. Имеется в  виду не только потребление средств  массовой информации — телевидения, радио, газет. Вопрос стоит гораздо  шире. Дело в том, что резко увеличилась  активность потребления и производства духовных ценностей на базе нового более высокого образовательного уровня населения и новых духовных потребностей.

     В течение уже 100 лет деревня выполняет  донорскую функцию. Из села черпается ресурсов больше, чем отдается взамен. Причина — в устойчивой миграции из деревни в город. Расходы на воспитание, учебу, профессиональную подготовку в большей степени несло село, а доход от реализации трудового потенциала людей, уехавших в город, доставался последнему.

     Город всегда притягивал к себе население  деревень, хуторов, сел, небольших городов, что обусловлено развитием промышленности, более широким выбором сфер приложения труда, уровнем благоустройства, набором  коммунальных и культурных услуг  и т.п. Все это сформировало основное направление миграционных потоков  населения СССР: отток сельского населения в город. С середины 20-х и до середины 80-х годов городское население увеличилось на 80 млн. человек. В современных крупных городах России доля мигрантов составляет 2/3 городского населения. Так была решена проблема обеспечения рабочей силой городов. Но решалась она за счет «вытягивания» ресурсов, лучшей рабочей силы из деревни.

     В середине 80-х годов наметилась некоторая  стабилизация: безвозвратная миграция сельского населения заметно  сократилась (стала преобладать  сезонная, маятниковая миграция и  эпизодические виды перемещений).

     С 90-х годов возрос миграционный поток  город — деревня, город — село. Это связано с ухудшением жизни  населения в городах, особенно неработающих пенсионеров, значительным удорожанием  стоимости проездов на железнодорожном, автомобильном транспорте и другими  причинами. Те, у кого оставались корни  в селе, переехали поближе к земле-кормилице. Так, Санкт-Петербург (Ленинград) к 1994 г. «потерял» более 200 тыс. своих жителей и число их впервые за последние 15 лет стало меньше 5 млн. человек.

     Эта тенденция не коснулась Москвы, в  которой ориентировочно проживает  более 11 млн. человек.

     В последние годы усилился приток мигрантов  в село из районов Крайнего Севера, от Мурманска до Анадыря, а также  из стран ближнего зарубежья и  горячих точек России.

     Село  все более и более стареет. Так, доля трудоспособных людей, родившихся в селе, не превышает 20%. Половина мигрантов, приехавших в село, — пенсионеры, недостаточно подготовленные и не способные  к производительному интенсивному труду.

     Отношения, складывающиеся в сельской местности  в современной России, довольно специфичны. Центральными субъектами российских крестьянских обществ были и остаются, с одной  стороны, крупные коллективные хозяйства и, с другой — семейные крестьянские дворы. Сегодняшние реалии крестьянской жизни уходят своими корнями в уже ставшие историей 20—30-е годы. В 30-е — 50-е годы колхоз был «филиалом» крестьянского двора. Предвоенный, а особенно послевоенный крестьянский двор медленно, но сознательно начал избегать привычной самоэксплуатации и принимать новые колхозные правила игры: не особенно напрягаться и выкладываться. Коллективное хозяйство стало все больше напоминать сообщество функционеров, работающих не по собственному плану, а по бригадирскому наряду. Подобная практика снимала с человека часть забот, связанных с необходимостью самостоятельного выживания.

     Радикальное изменение отношений основных субъектов  крестьянского общества явилось  результатом «тихой коллективизации» конца 50-х — начала 60-х годов, когда  в результате хрущевских реформ (ликвидация МТС, повсеместное выращивание кукурузы) произошло укрупнение коллективных хозяйств, а в конце 60-х — начале 70-х годов началась массовая ликвидация «неперспективных» деревень. Жители этих деревень, по мысли академика  Т. Заславской, — идеолога «не-перспективок»  — должны были переехать в крупные  коллективные хозяйства. Но, насильно оторванные от родных мест, селяне чаще всего направлялись в крупные  города России и в ее мегаполисы. И впервые зазвучало полупрезрительное  «лимита». Тихая коллективизация, неперспективщина имели не менее трагические последствия, чем первая «громкая коллективизация».

     Теряя свое экономическое значение, крестьянский двор на фоне укрупнившихся колхозов и совхозов начал резко «впитывать»  в себя все то, что «плохо лежало»  в колхозе или совхозе, становясь  «хозяином» производимого коллективно  колхозно-совхозного добра. Крестьянин в основном занимался не поисками собственной ниши в новой хозяйственной  ситуации, а систематическим и  сознательным дележом финансово-ресурсного потенциала колхоза, совхоза, который  стал рассматриваться большинством крестьян как «инфраструктура» личного  подворья.

     Сейчас  двор и колхоз, по мнению В. Г. Виноградского, — взаимные «фильтры», взаимные «угодья», между которыми происходят ежедневная борьба и сотрудничество. С определенной долей осторожности можно утверждать, что такое сотрудничество сохраняется  и между коллективным хозяйством и фермерскими подворьями. Идет отбор  различных возможностей и правил социально-экономического выживания  крестьянства. Колхоз, акционерное  общество сейчас нередко выступают  по отношению к крестьянину как  жесточайший эксплуататор его труда. Это проявляется, в частности, в  форме невыдачи мизерной зарплаты (от 40 до 120 руб. в месяц).

     В борьбе субъектов из числа нынешнего  крестьянства инициатива остается за двором, фермером, они более решительны и разворотливы. Связь между колхозом, акционерным обществом и крестьянским двором становится все слабее и более  одностороннее: двор стремится как  можно больше взять и как можно  меньше дать колхозу или акционерному обществу. Сами крестьяне испытывают сильный психологический дискомфорт от двойной жизни: для себя и для  колхоза. Сегодня двор становится своим  собственным центром, стремится  занять в обществе большее место, по возможности не зависимое от власти.

     Другая  специфическая черта экономических, социальных и иных отношений, складывающихся в сельской местности, — курс не на укрепление производственной базы и совершенствование экономического механизма стимулирования развития производства, а на поспешное изменение  форм собственности и организации  хозяйств. В рай аграрного изобилия решили въехать на фермерских парцеллах, на примитивной технике и технологии. А фермерский путь развития сельского  хозяйства, работа на небольших площадях, при нынешнем огромном диспаритете  цен, непродуманной налоговой политике, высоких процентах за кредиты  — это тупиковый путь. Это подтверждается тем, что, владея 6% пахотных российских земель, фермеры производят 1% сельскохозяйственной продукции. Из 280 тыс. фермерских хозяйств за последние пять лет развалились более 62 тыс. За эти же пять лет из оборота выведено почти 30 млн. га сельхозугодий.

     В 1998 г. сельское хозяйство России понесло  убытков больше, чем в 1997 г., на 10 млрд. руб. 92% всех акционерных обществ, коллективных и государственных хозяйств, а  также фермерских — убыточно.

     Причин  здесь несколько. Главная из них  — политика правительства по отношению  к этой важнейшей сфере народного  хозяйства. Во всех странах мира, занимающих лидирующие позиции в сфере сельскохозяйственного  производства, эта отрасль дотируется. Размеры дотаций составляют от 30 до 60% и более от общего объема производимой продукции. В России сегодня все  делается с точностью до наоборот. В сельское хозяйство отчисляется 2,2% от ежегодного ВВП. Ножницы цен  на сельскохозяйственную продукцию  и изделия промышленности колеблются от 1: 3 до 1: 10. Если в 1985 г. крестьянин, продав литр молока, мог купить три литра  горючего, то сейчас ему надо продать  три литра молока, чтобы купить один литр горючего. В 1985 г. крестьянское хозяйство могло, реализовав 150 т  пшеницы, купить комбайн «Дон». В 1998 г. за эту сумму хозяйство могло  купить только колесо от комбайна. По данным Центра по ценообразованию и экономическому анализу, уровень закупочных цен  на молоко и уровень розничной  цены на него соотносится как 1:4. Эту  четырехкратную «накрутку» стоимости  дают посредники и стоящие за ними заинтересованные лица, в руках которых  находятся не только рынки Москвы, но и рынки большинства областных, краевых центров и даже средних  и малых городов. Кроме того, жители хуторов, деревень, сел несут большие  убытки от бездорожья, от отсутствия машин, механизмов по переработке произведенной  сельскохозяйственной продукции, от отсутствия хранилищ, оборудованных современной  техникой. По этим и ряду других причин в сельском хозяйстве, как и в  строительстве, промышленности, на протяжении последних семи лет наблюдается  устойчивое сокращение объема производственной продукции. Снижение налогов на добавочную стоимость, прибыль, безусловно, облегчит бремя, которое несет российское крестьянство, но это — только полумера.

     Из-за громадной разницы цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию (по данным академика В. Боева) в 8—15 раз по сравнению с 1991 г. уменьшились  закупки техники, удобрений, ядохимикатов. Заморожены огромные капитальные вложения. Из аграрного сектора в другие сферы экономики перекачиваются большие средства за счет полузаконной и даже незаконной торговли землей, недвижимостью и т.п. По оценкам  экспертов, из деревни за минувшие пять лет изъято более 30 трлн. неденоминированных рублей.

     Деградация  и разорение деревни в 1998 г. набрали  еще большую силу, чем в предыдущем году. За последние 7 лет из оборота  выведено 30 млн. га сельскохозяйственных угодий, в том числе около 10 млн. га — в Центрально-Черноземной  и Нечерноземной зонах России. Посевы зерновых, включая все сферы  хозяйствования: колхозы, совхозы, акционерные  общества, фермерские хозяйства, —  уменьшились за эти 7 лет на 14 млн. га. Производство зерна на душу населения  в 1998 г. составило 376 кг, а голод наступает  при душевом производстве зерна  менее 350 кг. Положение в сельском хозяйстве настолько критическое, что Россия утратила продовольственную  безопасность и может оказаться  перед реальной угрозой голода.

Деревня - падчерица

     Сейчас  в деревне идут мучительные процессы, связанные с переменой форм собственности, приспособлением к налогам, кредитам, диспаритету цен на продукцию  сельского хозяйства и промышленности. Отсюда падение сельскохозяйственного  производства, чем умело пользуются политики западных стран.

     Как утверждает статистика, наиболее обездоленным оказалось крестьянство. Оплата труда  в целом по сельскому хозяйству  составляет менее 2/5 от средней по стране и до 90—95% от уровня прожиточного минимума. Если учесть значительно большую дифференциацию доходов по стране — 15: 1, а в деревне — 50: 1, то становится очевидной волнующая бедственность крестьянства. Смертность среди крестьянства вдвое превышает уровень рождаемости.

     Смена экономического и политического  курса в России пока не принесла селу сколько-нибудь заметного облегчения, хотя сельские жители более восприимчивы к введению рыночных отношений. У многих из них сохранилось чувство собственника произведенной продукции. По данным статистики, 98% семей работников кооперативных, акционерных хозяйств имеют личное подсобное хозяйство, в то время как среди семей рабочих, служащих, проживающих в сельской местности, подсобное хозяйство имеют 75%. Сохранению психологии рынка содействует продажа части произведенной продукции в негосударственном секторе: цены на продукцию диктует спрос. Сельское хозяйство практически не монополизировано, а это немаловажный фактор для перехода к рынку. Смягчает переход к новым отношениям в деревне самообеспеченность продукцией с личных подворий, увеличение натуральной формы оплаты труда, возможность приобретать и продавать продукцию непосредственно акционерным обществам, фермерам и т.д. Однако на практике сельское население оказалось наименее защищенным с точки зрения оплаты труда, получения социально значимых услуг (здравоохранения, образования, коммунальных услуг и т.д.). Как реакцию на эти явления можно наблюдать групповой эгоизм. Конечно, он характерен не только для сельских, но и для промышленных предприятий (взвинчивание цен на продукцию, уничтожение произведенной продукции, повышение налогов и процентов за полученные кредиты и т.п.). Эти и другие меры приводят к переливу денежных средств, чаще из сельского хозяйства в другие отрасли экономики. Это значительно снижает возможности социального развития деревни.