Эрик Эриксон и восемь стадий человеческой жизни

ЭРИК ЭРИКСОН  И ВОСЕМЬ СТАДИЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНИ  

Теорию Эрика  Эриксона о делении нашего жизненного цикла на восемь стадий автор статьи называет одним из крупнейших вкладов в психоанализ и вообще в психологию. В отличие от Фрейда, Эриксон полагает, что характер человека хотя и формируется в детстве, но не раз и навсегда, а сохраняет способность значительно изменяться и дальше на каждом этапе жизни. Эриксоновская теория «кризиса идентификации» у подростков получила широкое распространение и за пределами профессиональных кругов.

Эрика Эриксона знают и читают сейчас в Соединенных Штатах, пожалуй, больше, чем любого другого психоаналитика. В вузах всей страны на факультетах психологии и психиатрии используются книги Эриксона, и почти каждый учебник, имеющий дело с развитием человека, воспитанием и патронажем, описывает восемь стадий жизненного цикла человека, встречающегося на каждой стадии все с новыми и новыми проблемами и конфликтами. Выражение «кризис идентификации», введенное Эриксоном более чем четверть века тому назад, вошло в повседневный обиход американцев. Внимание, которое Эриксон уделял проблемам юности и зрелости, помогло избавиться от одностороннего взгляда на детство как на период необратимого формирования личности. Удостоились похвал также психоисторические и психосоциапъные работы Эриксона. Его монография. «Лютер в молодости» (1958 г.) послужила канвой для шедшей на Бродвее пьесы, а «Правда Ганди» (1969 г.) Получила Пулицеровскую Премию и Премию Национальной книги по отделу философии и религии. В последние годы Эриксон много пишет по вопросам общего характера. Последняя книга его «Игрушки и мотивации» (1976 г.). Например, связывает творческий элемент в политической деятельности с детскими играми. Отнюдь не выводя поведение взрослого человека целиком из условий и событий его детства, Эриксон все же проводит четкие параллели между детскими играми и «стратегией игр» у взрослых, между повторяемостью действий в некоторых играх и ритуализмом таких форм политической жизни как голосование и введение в должность государственных деятелей.

Нужно подчеркнуть, что Эриксон отнюдь не отменяет, а именно развивает психоанализ, так как он принимает основные предпосылки фрейдизма, и на них надстраивает новые этажи. Этим Эриксон отличается от таких ранних сторонников Зигмунда Фрейда как Карл Юнг и Альфред Адлер, которые отошли от Фрейда, отвергли его положения и выдвинули собственные концепции. Отличается Эриксон и от так называемых неофрейдистов, таких как Карен Хорни, Абрагам Кардинер и Гарри Стак Салливен, которые считали (ошибочно, как выяснилось), что фрейдизму нечего сказать о взаимоотношениях между человеком и обществом или человеком и культурой. Фрейд, как известно, подчеркивал роль сексуальных влечений в жизни человека, но делал он это из желания противодействовать жестким ограничениям, налагавшимся в те времена обществом на отношения полов, тем табу, которые зачастую служили причинами неврозов. Впоследствии, однако, Фрейд уделял гораздо больше внимания психической структуре личности, в частности ее сознательному Я, которое служит исполнительной властью в психике человека и хранит его сложившееся отношение к самому себе и окружающему миру. Наблюдения и теоретические построения Эриксона в основном касаются психосоциальных аспектов формирования Я. На этом пути Эриксону и удалось развить психоанализ, не отвергая и не игнорируя огромного вклада Фрейда.  

Необычная биография  

 Этому выдающемуся  ученому уже 76 лет. Седые волосы и усы, импозантная внешность и мягкость манер делают его похожим на таких актеров старого кино как Жан Хершолт и Пол Муни. В дружеском кругу Эриксон держится свободно и открыто, но, вообще говоря, отличается застенчивостью и избегает шумихи, сопровождающей известность. Эта его черта, усугубленная нежеланием предавать гласности действительные случаи из своей практики (даже с вымышленными именами), отчасти объясняет то, что Эриксон долго не опубликовывал свои наблюдения и выводы его первая книга «Детство и общество» появилась в 1950 году, когда автору исполнилось уже 48 лет.

В последние  годы, однако, Эриксон стал печататься охотнее, и книги его появляются все чаще и чаще. До настоящего времени  он опубликовал шесть работ, не считая ранее упомянутых монографий о Лютере и Ганди. Из этих книг наибольшее влияние на развитие современной психологической мысли оказала книга «Детство и общество». Несмотря на признание и похвалы, которые Эриксону принесли его работы, он по прежнему озадачен общим интересом к себе и побаивается, что его могут неверно понять и истолковать. Он предпочел бы, чтобы внимание привлекали только его книги, а сам автор оставался в тени, но все-таки уступил настойчивым требованиям читателей, желавших знать больше о нем самом.

Жизнь ученого  была разнообразной и необычной. Он родился в немецком городе Франкфурте-на-Майне, но родителями его были датчане. Его отчим, сам врач, уговаривал Эриксона учиться медицине, но Эриксон поначалу сделался художником и специализировался на детских портретах. Он поселился в Вене, и в частной обстановке познакомился с Фрейдом. В Вене же он стал изучать психоанализ и успешно закончил курс. О направлении и широте интересов Эриксона можно судить уже по одному тому, что еще в самом начале своей деятельности он изучал систему Монтессори и получил диплом педагога-воспитателя. Не удивительно, что темами первых статей Эриксона были связи психоанализа с педагогикой.  

Североамериканские  индейцы и ветераны войны  

 В Вене  Эриксон познакомился со своей  будущей женой американской художницей Джоан Мойват Серсон, ставшей впоследствии консультантом и писательницей по вопросам психогигиены. В 1933 году супруги переехали в США: Эриксон был приглашен в Бостон в качестве преподавателя и специалиста по детскому психоанализу. В Бостоне оказался одним из пионеров в этой области. В течение следующих двадцати лет Эриксон сочетал работу в клинике с преподаванием в Гарвардском, Йельском и Калифорнийском университетах. В 1951 году он присоединился к группе психиатров и психологов, которые переехали в Стокбридж (Массачусетс), чтобы в частной клинике Центр Остин Риггс проводить новую программу обучения и воспитания детей с физическими и психическими недостатками. Там Эриксон оставался до 1961 года, когда он получил место профессора по кафедре развития человека и преподавателя психиатрии в Гарварде. В 1971 году он вышел на пенсию и переселился в северную Калифорнию. Там он много пишет и поддерживает связь с университетами и клиниками, обращающимися к нему за консультацией.

Эриксон никогда  не принадлежал к психоаналитикам обычного типа, может быть потому, что жизнь свою начал художником. Когда он, например, работал с детьми, то всегда добивался возможности повидать их в домашней обстановке и принять участие в семейных трапезах. Необычный подход он проявил и в 1930-х годах, переселившись сперва в Южную Дакоту, а затем на север Калифорнии, чтобы наблюдать жизнь индейцев в резервациях и собрать фактический материал для научной работы. Его очерки о жизни у индейцев показывают, как чутко и глубоко Эриксон способен воспринимать чужой быт и нравы.

У индейцев Эриксон  обнаружил синдром невроза, необъяснимого  с точки зрения классического  психоанализа. Основным источником душевного смятения индейца, видимо, служило ощущение беспочвенности, оторванности от корней, разрыв между нынешним образом жизни и тем, который сохранился в преданиях племени. Индеец ощущал пропасть не только за спиной у себя, но и впереди, на пути ассимиляции. Психологические конфликты такого рода, догадался Эриксон, тесно связаны с человеческим «Я» и с культурой, но имеют очень мало отношения к сексуальным влечениям, которые ставил во главу угла Фрейд.

Догадка, возникшая  у Эриксона в индейских резервациях, окрепла в годы Второй мировой войны, когда он работал в Сан-Францисском центре восстановления трудоспособности инвалидов войны. Многие инвалиды, с которыми Эриксону и его коллегам приходилось иметь дело, не соответствовали классическому представлению о жертвах контузии, сложившемуся в Первую Мировую Войну. Они казались Эриксону людьми, потерявшими представление о том, кто они такие. Их чувства, мысли и действия в роли солдат слишком резко отличались от их образа жизни и мышления до войны. Даже если в психике этих солдат и возникали конфликты в связи с подавленными сексуальными влечениями, главное их затруднение, по мнению Эриксона, заключалось в том, что он назвал тогда «идентификационной спутанностью», то есть неспособностью индивида опознать свое «Я».  

Восемь  стадий человека  

 Прошло почти  10 лет, прежде чем Эриксон систематизировал  свои клинические наблюдения и изложил свою концепцию в книге «Детство и общество». Суммируя 15 лет практической и теоретической работы, он выдвинул три новых положения, ставшие тремя важными вкладами в изучение человеческого «Я».

Во-первых, Эриксон  предположил, что наряду с описанными Фрейдом фазами психосексуального развития (оральной, анальной, фаллической и генитальной), в ходе которого меняется направленность влечения (от аутоэротизма до влечения к внешнему объекту), существуют и психологические стадии развития «Я», в ходе которого индивид устанавливает основные ориентиры по отношению к себе и своей социальной среде.

Во-вторых, Эриксон  утверждал, что становление личности не заканчивается в подростковом возрасте, но растягивается на весь жизненный цикл.

И, наконец, Эриксон говорил, что каждой стадии присущи свои собственные параметры развития, способные принимать положительные и отрицательные значения.

Доверие и недоверие. Первая стадия развития человека соответствует оральной фазе классического психоанализа и обычно охватывает первый год жизни. В этот период, считает Эриксон, развивается параметр социального взаимодействия, положительным полюсом которого служит доверие, а отрицательным — недоверие.

Степень доверия, которым ребенок проникается  к окружающему миру, к другим людям и к самому себе, в значительной степени зависит от проявляемой к нему заботы. Младенец, который получает все, что хочет, потребности которого быстро удовлетворяются, который никогда долго не испытывает недомогания, которого баюкают и ласкают, с которым играют и разговаривают, чувствует, что мир, в общем, место уютное, а люди—существа отзывчивые и услужливые. Если же ребенок не получает должного ухода, не встречает любовной заботы, то в нем вырабатывается недоверие - боязливость и подозрительность по отношению к миру вообще, к людям в частности, и недоверие это он несет с собой в другие стадии его развития.

Необходимо подчеркнуть, однако, что вопрос о том, какое  начало одержит верх, не решается раз  и навсегда в первый год жизни, но возникает заново на каждой последующей стадии развития. Это и несет надежду и таит угрозу. Ребенок, который приходит в школу с чувством настороженности, может постепенно проникнуться доверием к какой-нибудь учительнице, не допускающей несправедливости по отношению к детям. При этом он может преодолеть первоначальную недоверчивость. Но зато и ребенок, выработавший в младенчестве доверчивый подход к жизни, может проникнуться к ней недоверием на последующих стадиях развития, если, скажем, в случае развода родителей в семье создается обстановка, переполненная взаимными обвинениями и скандалами.  

Достижение  равновесия  

 Самостоятельность  и нерешительность. Вторая стадия охватывает второй и третий год жизни, совпадая с анальной фазой фрейдизма. В этот период, считает Эриксон, у ребенка развивается самостоятельность на основе развития его моторных и психических способностей. На этой стадии ребенок осваивает различные движения, учится не только ходить, но и лазать, открывать и закрывать, толкать и тянуть, держать, отпускать и бросать. Малыши наслаждаются и гордятся своими новыми способностями и стремятся все делать сами: разворачивать леденцы, доставать витамины из пузырька, спускать в туалете воду и т.д. Если родители предоставляют ребенку делать то, на что он способен, а не торопят его, у ребенка вырабатывается ощущение, что он владеет своими мышцами, своими побуждениями, самим собой и в значительной мере своей средой — то есть у него появляется самостоятельность.

Но если воспитатели  проявляют нетерпение и спешат сделать за ребенка то, на что он и сам способен, у него развивается стыдливость и нерешительность. Конечно, не бывает родителей, которые ни при каких условиях не торопят ребенка, но не так уж неустойчива детская психика, чтобы реагировать на редкие события. Только в том случае, если в стремлении оградить ребенка от усилий родители проявляют постоянное усердие, неразумно и неустанно браня его за «несчастные случаи», будь то мокрая постель, запачканные штанишки, разбитая чашка или пролитое молоко, у ребенка закрепляется чувство стыда перед другими людьми и неуверенность в своих способностях управлять собой и окружением.

Если из этой стадии ребенок выйдет с большой  долей неуверенности, то это неблагоприятно отзовется в дальнейшем на самостоятельности и подростка, и взрослого человека. И наоборот, ребенок, вынесший из этой стадии гораздо больше самостоятельности, чем стыда и нерешительности, окажется хорошо подготовлен к развитию самостоятельности в дальнейшем. И опять-таки соотношение между самостоятельностью, с одной стороны и стыдливостью и неуверенностью - с другой, установившееся на этой стадии, может быть изменено в ту или другую сторону последующими событиями.  

Предприимчивость  и чувство вины. Третья стадия обычно приходится на возраст от четырех до пяти лет. Дошкольник уже приобрел множество физических навыков, он умеет и на трехколесном велосипеде ездить, и бегать, и резать ножом, и камни швырять. Он начинает сам придумывать себе занятия, а не просто отвечать на действия других детей или подражать им. Изобретательность его проявляет себя и в речи, и в способности фантазировать. Социальный параметр этой стадии, говорит Эриксон, развивается между предприимчивостью на одном полюсе и чувством вины на другом. От того, как в этой стадии реагируют родители на затеи ребенка, во многом зависит, какое из этих качеств перевесит в его характере. Дети, которым предоставлена инициатива в выборе моторной деятельности, которые по своему желанию бегают, борются, возятся, катаются на велосипеде, на санках, на коньках, вырабатывают и закрепляют предприимчивость. Закрепляет ее и готовность родителей отвечать на вопросы ребенка (интеллектуальная предприимчивость) и не мешать ему фантазировать и затевать игры. Но если родители показывают ребенку, что его моторная деятельность вредна и нежелательна, что вопросы его назойливы, а игры бестолковы, он начинает чувствовать себя виноватым и уносит это чувство вины в дальнейшие стадии жизни.  

  Умелость и неполноценность. Четвертая стадия — возраст от шести до одиннадцати лет, годы начальной школы. Классический психоанализ называет их латентной фазой. В этот период любовь сына к матери и ревность к отцу (у девочек наоборот) еще находится в скрытом состоянии. В этот период у ребенка развивается способность к дедукции, к организованным играм и регламентированным занятиям. Только теперь, например, дети как следует учатся играть в камешки и другие игры, где надо соблюдать очередность. Эриксон говорит, что психосоциальный параметр этой стадии характеризуется умелостью с одной стороны и чувством неполноценности - с другой.