Феномен коррупции: некоторые исследовательские подходы

Быстрова А., Сильвестрос М. Феномен коррупции: некоторые исследовательские подходы 

Коррупция известна давно и воспринимается как данность во многих странах мира. Однако как  социальное явление она осознается лишь в последние три-четыре десятилетия. Что же касается текущего десятилетия, то оно отмечено взрывом интереса к коррупции [1, p. 67]. Природа коррупции, ее причины и последствия, антикоррупционные  меры являются предметом не утихающих  споров. 

Внимание исследователей к коррупции стимулировалось  скорее общественным интересом к  реформам, их подготовке и проведению, нежели к самому предмету исследования [2, p. 358]. Действительно, периоды реформ отличает повышенный общественный интерес  к коррупции. В такие периоды  появляется множество журналистских  публикаций, доставляющих богатый материал обществоведам. В то же время интерес  может возникать и в самих  социальных науках, когда коррупция  оказывается в поле зрения ученых как атрибут основного предмета исследования или сопутствующее  ему социальное явление. 

Актуализация  проблемы коррупции в России и  осознание обществом необходимости  ограничения ее негативных последствий  связано с перестройкой, а затем  с политическими и экономическими реформами 90-х годов.  

В научном сообществе сложились определенные традиции исследования коррупции. Задача данной статьи —  рассмотреть возможности исследования этого социального явления в  России в рамках различных подходов. 

В поле нашего внимания будет коррупция в публичной  сфере, а также на границе между  частной и государственной сферами, в области их взаимодействия.

Определения  

Употребление  термина “коррупция” применительно  к политике приписывается еще  Аристотелю, который определял тиранию  как неправильную, испорченную, т.е. коррумпированную форму монархии [3, с. 46]. В римском праве этим термином обозначалась деятельность нескольких лиц, направленная на нарушение нормального  хода судебного процесса или управления обществом.  

Одно из наиболее коротких современных определений  принадлежит Дж. Сентурия: злоупотребление  публичной властью ради частной  выгоды. При этом остается неясным, относится ли это деяние к разряду  законных или противозаконных, задевает ли оно общественное мнение, подрывая чувство справедливости, имеет ли измеримые последствия (увеличивает  общественное благо или, напротив, наносит  ущерб общественному благосостоянию) и/или нематериальный результат (утрата доверия) [4, S. 481].  

Большинство исследователей сводят определение коррупции к  взятке и злоупотреблению служебным  положением. В этом же ключе определяют коррупцию и международные организации. Например, в Кодексе поведения  должностного лица по поддержанию правопорядка, принятого Резолюцией 34/169 Генеральной  ассамблеи ООН 17 декабря 1979 г., коррупция  определена как “злоупотребление служебным  положением для достижения личной или  групповой выгоды, а также незаконное получение государственными служащими  выгоды в связи с занимаемым служебным  положением” [5, с. 119].  

Г. Мюрдаль и  С. Роуз-Аккерман (как, впрочем, и многие другие) отмечали в качестве важного  признака коррупции скрытый, тайный характер действия. То, что не скрывается от глаз общественности и является допустимым с точки зрения общества, не имеет ничего общего с коррупцией [4, S. 481]. 

Определения, которые  можно обнаружить в современной  отечественной литературе, принадлежат, в первую очередь, правоведам, что  неудивительно, поскольку именно в 90-е годы предпринимались неоднократные  попытки законодательно определить и коррупцию, и меры наказания  коррупционных действий. Приведем, наиболее приемлемое, на наш взгляд, определение, данное Л. В. Астафьевым: “Незаконное  использование должностными лицами своего статуса или вытекающих из него возможностей в интересах других лиц с целью получения личной выгоды” [5, с. 121]. Определения коррупции  с позиции права имеют, конечно, очевидные достоинства, однако страдают и многими недостатками. Так, по словам И. Мени, поскольку коррупция не является банальным правонарушением, наподобие  нарушения правил дорожного движения, в ее определении необходимо выйти  за пределы собственно права [6, p. 362]. В частности, И. Мени обращает внимание на то, что социологическое определение  коррупционного поведения может  выдвинуть на первый план отношение  к данному явлению граждан  и элит. Он ссылается при этом на известное определение и классификацию  коррупции А. Хайденхаймера [7]. 

Приходится констатировать, что до сих пор не существует сколько-нибудь удовлетворительного, с точки зрения большинства исследователей, определения  коррупции как социального явления.

Классификация  

В зависимости  от выбранного основания коррупционные  действия (поведение) могут быть разделены  на бюрократическую и политическую коррупцию; принудительную и согласованную, централизованную и децентрализованную [8, с. 62], чисто уголовную (в основном экономического характера) и политическую, которую, в свою очередь, делят на отклоняющееся и преступное поведение [9, с. 13–14]. 

Более сложную  классификацию предложил М. Джонстон. Он выделил несколько типов коррупции: взятки чиновников в сфере торговли (за продажу нелегально произведенной  продукции, завышение качества товаров  и т.д.); отношения в патронажных  системах, в том числе покровительство  “боссов” на основе земляческих, родственных, партийных принципов (явление, описанное  еще М. Вебером, а затем Р. Мертоном); дружба и кумовство; а также так  называемая кризисная коррупция, обусловленная  тем, что предприниматели вынуждены  работать в условиях чрезвычайного  риска, когда решения органов  власти могут привести к существенным для бизнеса изменениям и потому эти решения становятся предметом  торговли [10, с. 14–15; 11]. 

А. Хайденхаймер подразделил коррупцию на белую, серую и черную. Первая обозначает практики, относительно которых в  общественном мнении существует согласие: данные действия не считаются предосудительными. Они, по существу, интегрированы в  культуру и не воспринимаются как  проблема. Черная коррупция является объектом иного консенсуса: действия осуждаются всеми слоями общества. Серой коррупцией А. Хайденхаймер назвал те практики, относительно которых  никакого согласия не существует. Именно вокруг серой коррупции возникают  скандалы [7; 6, p. 362–363].  

Отечественный исследователь Я. Кузьминов различает  коррупцию в широком и узком  смысле. Первая связана с нарушением должностным лицом своих обязанностей ради материального вознаграждения, вторая — с взяточничеством и чиновничьим предпринимательством [12, с. 10].

Коррупция в  России и за ее пределами: исторический экскурс 

Российские источники  упоминают мздоимство еще в XIII в. Начиная с Ивана III известны попытки  законодательного ограничения коррупции. Первой попыткой можно считать Белозерскую  уставную грамоту, которая установила твердые “кормы” для наместников  и их аппарата. В Судебнике великого князя Ивана Васильевича впервые  были официально запрещены взятки —  “посулы” и зафиксирован размер судебных пошлин. 

Хотя взяточничество вызывало недовольство населения, массовых выступлений и протестов именно по этому поводу практически не было. Известен всего один такой эпизод, относящийся ко времени правления  царя Алексея Михайловича (бунт 1648 г. в Москве), когда народу были выданы на растерзание наиболее запятнавшие  себя “коррупционеры”. В дальнейшем наличие коррупции многократно  констатировалось, постоянно делались попытки если и не уничтожения, то хотя бы ее уменьшения. Об этом свидетельствуют  многочисленные указы Петра I, Елизаветы  Петровны, Екатерины II, Александра I, Александра II, а также создание различных  комитетов для изучения причин лихоимства и выработки мер по его искоренению. В качестве терминов для обозначения  проявлений коррупции использовались слова “мздоимство” и “лихоимство”. Под “мздоимством” подразумевалось  принятие должностным лицом взятки за совершение действия, входящего  в круг его обязанностей, под “лихоимством”  — получение взятки за совершение служебного проступка или преступления в сфере служебной деятельности. 

Власти в разное время применяли различные наказания  для виновных: от легкого штрафа или снятия с должностей до вечной ссылки с вырыванием ноздрей и  отнятием “всего имения” или смертной казни путем повешения или  даже четвертования. Тем не менее, к  началу ХХ в. взятки и прочие проявления коррупции по-прежнему процветали.  

В чем же причина  живучести взяточничества? Исследователь  начала века П. Берлин объясняет это  тем, что в России “взяточничество  неразрывно сплелось и срослось со всем строем и укладом политической жизни”. Продолжавшаяся на протяжении веков практика параллельно осуществлявшихся, с одной стороны, борьбы со взяточничеством, а с другой, развращения высших слоев чиновничества путем щедрой раздачи даров “прислужившимся” способствовала закладыванию психологических  основ взяточничества и казнокрадства. Соответственно, низшие слои чиновничества, не имея возможности быть одариваемыми сверху, прибегали к вымогательству по отношению к подчиненным. Кроме  того, отмечалась связь взяточничества и казнокрадства с политической благонадежностью. Создавалась ситуация, когда на эти преступления власть смотрела сквозь пальцы в обмен на политическое угодничество (лояльность, как сказали бы в настоящее  время). Отмечалось и такое важное обстоятельство — взятка являлась своеобразным инструментом, с помощью  которого обыватель мог добиться “если не фактического упразднения, то, по крайней мере, сколько-нибудь “милостивого”, сколько-нибудь широкого толкования существующих узаконений”. Таким образом, взятка смягчала архаичность, несовершенство законодательства [13, с. 48–54]. 

Борьба властей  с коррупцией носила своеобразный характер. Нередко она была обусловлена  причинами и мотивирована обстоятельствами, прямо не связанными с конкретными  преступлениями. Один из характерных  примеров: многочисленные обвинения  в коррупции членов царского правительства, функционировавшего накануне революции 1917 г., в дальнейшем не нашли достаточного документального подтверждения, хотя Временное правительство приложило немало усилий для поиска доказательств. 

Представления о размахе коррупции в царском  правительстве оказались мифом. Но именно из этого мифа исходили большевики в борьбе со взяточничеством, которое  считалось злом, имманентно присущим “прогнившему царскому режиму” и  пролетарскому государству доставшимся  в наследство. Поэтому Советская  власть буквально с первых месяцев  своего существования начинает борьбу с коррупционными проявлениями, подвергая  виновных суровым наказаниям вплоть до смертной казни. 

Постперестроечные власти существенно смягчили наказание  за взятки. В 1991 г. на территории СССР смертная казнь за получение взятки была отменена. Однако проведение экономических и  политических реформ, имевших следствием рост корыстных преступлений, включая  взятки, потребовало принятия дополнительных мер. Уже в 90-е годы был принят ряд документов, касавшихся борьбы с коррупцией, но применение (или, скорее, неприменение) обозначенных в них  мер никак не изменило ситуацию. В списке стран с самыми высокими показателями подкупа при госзаказах (процент от сделки, причитающийся  посреднику) Россия занимает шестое место (после Таиланда, Индонезии, Филиппин, Индии, Парагвая) [14]. Согласно индексу  оценки уровня коррупции, составленному  в 1999 г. Transparency International (по данным опроса 770 руководителей ведущих компаний, торгово-промышленных палат, коммерческих банков и юридических фирм в 14 странах, осуществляющих переход к рынку), Россия занимает 83-е место (общее  количество стран, включенных в индекс — 99) и находится между Эквадором  и Албанией. 

Существует функциональная зависимость между масштабом  коррупции и интересом к исследованию данного социального явления. Эта  связь проявляется тогда, когда  коррупция достигает критической  черты, а она сама и ее последствия  осознаются обществом как социальная проблема. Общество начинает искать ответ  на вопрос о причинах роста коррупции, пытаясь выработать практические меры борьбы, а точнее, контроля над нею.  

Коррупция многолика, поэтому она является предметом  исследования разных научных дисциплин. От аспекта рассмотрения коррупции  зависит и точка зрения на ее причины  и сущность, которые могут быть выявлены лишь в междисциплинарном  исследовании. 

Первые исследования коррупции (в первой половине ХХ в.) были связаны в основном с анализом функционирования американской политической машины в крупных городах США, а также с реформами муниципального управления. В этих работах отмечена важнейшая характеристика коррупции  — дополнительность по отношению  к формальным институтам. При этом “побочным” продуктом этих исследований оказались симпатия и сочувствие, с которым описывались деятельность некоторых легендарных “боссов” крупных американских городов [2, p. 358]. В дальнейшем констатация определенной положительной составляющей в характеристике их деятельности получила обоснование  в рамках структурно-функционального  подхода. Здесь необходимо упомянуть  предложенную Р. Мертоном модель анализа  функционирования американской политической машины. Р. Мертон пишет о структурном  контексте исследования, основным элементом  которого он считает диффузию и фрагментацию власти и ответственности. Речь идет о крупных, быстро растущих городах  США с их специфическими проблемами и конфликтами. В них возникали  неформальные центры ответственности  — власть “боссов”, лидеров неофициальных  исполнительных структур, работавших “в задней комнате” [15]. Колоритное описание этих актеров находим у М. Вебера [16, с. 682–685]. Если коротко сформулировать точку зрения М. Вебера на сущность явления “босс и его организация”, то это — субститут бюрократии в развивающейся политической культуре демократии. По мере проведения реформы государственной гражданской службы в США “дилетантское управление” чиновников, сопровождаемое властью боссов, заменяется профессиональным бюрократическим управлением, когда посты занимают университетски образованные чиновники, неподкупные и знающие свое дело [16, с. 685].