Человек-масса

      Задолго до ведущих мыслителей Запада об этом писал русский философ К. Н. Леонтьев: «Машины, пар, электричество и т. д., во-первых, усиливают и ускоряют смешение сословий, а, во-вторых, все эти орудия выгодны только для того класса средних людей, которые суть и главное орудие смешения, и представители его, и продукт…».[8,320]

      Таким образом, большинство исследователей считает индустриализацию и урбанизацию  важнейшими детерминантами формирования «человека-массы». И, в большинстве  своем оценивают эти факторы и само доминирование данного социокультурного типа негативно. Различие существует лишь в том, на что направлена критика – на самого «человека-массу» и его влияние на цивилизацию, или на общество, которое развиваясь именно так, а не иначе, воздействуют на данный тип.

      Я считаю, что улучшение сложившейся  ситуации возможно при демонополизации производства и увеличении доли предприятий малого и среднего бизнеса. Данные предприятия вносят разнообразие в ассортимент товаров и услуг и, тем самым, заставляют «человека-массу» совершать акт свободного выбора, причем не только той или иной продукции, а в конечном итоге, образа жизни и способа существования в целом. 

      Корни демократизации уходят в просветительские идеи прав человека, и прежде всего, идеи равенства всех граждан перед законом. «В XVIII веке определенные узкие круги открыли, что каждому человеку, без каких-либо оценок, один уже факт его появления на свет дает основные политические права, названные правами человека и гражданина, и что в действительности лишь эти всеобщие права и существуют. Все иные права, связанные с личными заслугами, осуждались, как привилегии». [13,50]

      В начале идеи прав человека были уделом немногих и чистой теорией, но вскоре эти немногие стали воплощать их в жизнь, утверждать и отстаивать их. Таким образом, постепенно приоритет человека вообще, «без примет и отличий», человека как такового, превратился из общей идеи или правого идеала в массовое мироощущение, во всеобщую оценку. Но идеал, осуществляясь, перестает быть идеалом. Формальное равенство прав и возможностей, не подкрепленное равенством фактическим (т. е. нравственным, культурным), самосовершенствованием, правильным пониманием соотношения общественных прав и обязанностей, привело не к реальному личностному росту индивида, а лишь к росту амбициозности, претензий «человека-массы». Итак, внешние ограничения практически во всех сферах жизни для «большинства» оказались сняты. Но, как верно отмечает П.П. Гайденко, «… снятие внешних ограничений превращается в полный произвол индивидуальных вождений, если человек не знает ограничений внутренних, не умеет и не хочет “укорачивать самого себя”».[3,165] Именно таков «человек-масса» нового образца, которого открывшиеся возможности не улучшили, а превратили в подобие избалованного ребенка. Самой главной ценностью для него стало осознание того, что ему («по праву рождения») все дозволено и ничего не обязательно.

      В начальный период становления демократии, амбиции «человека-массы» несколько  сдерживались существованием в обществе множества различных цензов, прежде всего имущественного и образовательного. Подобные «плотины» не пускали во власть представителей массы. Но «массовый» человек боролся с элитой с помощью ее же оружия – требуя осуществления ею же декларируемых прав. По-настоящему массовым общество стало тогда, когда все цензы были упразднены, а единственный оставшийся – возрастной, был снижен до предела.

      В настоящее время в политике все  явственнее дает о себе знать проблема гипердемократии. Встает вопрос, возможно ли решение проблем будущего страны, человечества арифметическим большинством индивидов (одно дело – защита коренных материальных интересов, другое – выбор стратегии развития общества)?[23] Х. Ортега-и-Гассет пишет о вытеснении квалифицированных меньшинств из сферы политики, выдвижении массой себе подобных политиков. Такого рода власть, как правило, живет нуждой сегодняшнего дня, но не планами будущего: ее деятельность сводится к тому, чтобы «как-то увертываться от поминутных осложнений и конфликтов: проблемы не разрешаются, а лишь откладываются со дня на день … даже с тем риском, что они скопятся и вызовут грозный конфликт».[13,135]

      Опасность демократического духа состоит в  том, что верховным началом жизни  народа фактически провозглашается его собственная воля, независимо от того, на что она направлена, каково ее содержание. « Народная воля, – отмечает Бердяев, - может захотеть самого страшного зла, и демократический принцип ничего не может возразить против этого. В этом принципе нет гарантии того, что его осуществление не понизит качественный уровень человеческой жизни и не истребит величайшие ценности».[2,160]

      Причины торжества «демократической метафизики»  в ХХ веке заключается по Бердяеву, в утрате истоков духовной жизни, духовном упадке человечества, в росте скептицизма. Если нет правды и истины, то будем признавать за них то, что признает большинство, если они есть, но я их не знаю, опять остается положиться на большинство. «Чудовищно, - восклицает Бердяев, - как люди могли дойти до такого состояния сознания, что в мнении и воле большинства увидели источник и критерий правды и истины».[2,160]

      Теоретическими  основами «демократизма», по мнению Тарда, является и социологический номинализм, рассматривающий народ и народную волю как некую механическую сумму.[16,66] Однако из арифметического суммирования воли всех не получается общей воли. Народ, по Бердяеву, есть иерархический организм, в нем каждый человек разностное существо, неповторимое в своей качественности, он не есть человеческая масса. Поэтому всеобщее голосование – неподходящий способ выражения качеств в народной жизни. Меньшинство или даже один человек может лучше, точнее, по мнению философа, выразить волю и дух народный, и на этом основано значение великих людей в истории.[2,160]

      Самодовлеющее демократическое начало без сочетания  с началом элитарным может  оказаться разрушительным с точки  зрения перспектив развития цивилизации. Как пишет К. Ясперс: «Никто не берет на себя подлинную ответственность; делается вывод, что один человек решить вопрос не может. Действуют различные инстанции, решения комиссий – одни сваливают решения на других». В основе – авторитет народа в качестве массы, которая принимает решения посредством выборов».[20,334] Фактически же, народ не имеет реальных рычагов воздействия на государство, а его власть носит чисто декларативный характер.

      Чтобы переломить подобную ситуацию, необходимо развитие независимых институтов «плюралистической» демократии, с реальной, а не декларативной  возможностью граждан принимать ответственные решения на местном уровне. А не просто голосовать за мифическое «светлое будущее». Ведь, не смотря на все недостатки демократического устройства общества, лучшего человечество еще не изобрело. Чтобы свести к минимуму издержки функционирования «массового» общества, необходимо не отменять демократию, а сделать ее реальной, чтобы современный человек перестал «бежать» от свободы, но имел возможность свободно принимать ответственные решения на местах.

      Таким образом, демократизация общественной жизни один из важнейших факторов массовизации современного общества, прежде всего по двум причинам: во-первых, демократия провозглашает равное право всех перед законом, т. е. она уравнивает всех: равных и неравных, тем самым формируя «среднего» человека; во-вторых, в демократическом обществе идет ориентация на решение большинства, мнение большинства и усредненность субъектов выборов и дают простор для развития «человека-массы». 

      2.3 Роль средств массовой  коммуникации в  формировании «человека-массы». 

      Развитие средств массовой коммуникации играет важнейшую роль в формировании «человека-массы» в развитом индустриальном обществе не только само по себе, но и как «усилитель» влияния остальных факторов на данный процесс.

      В современных трактовках понятием «массовая коммуникация» принято обозначать один из процессов производства информации, ее передачи средствами прессы, радио, телевидения и общение людей как членов «массы» осуществляется с помощью технических средств (прежде всего – телефона, телеграфа и сети Internet). Массовая коммуникация - среда распространения и функционирования образцов поведения, через усвоение которых происходит воспроизводство «массы».

      Бурный характер процесса становления СМК был основан не только на растущих успехах техники и технологии, но и являлся отражением определенных общественных потребностей, спроса со стороны численно возрастающей публики. Эскалация деятельности СМК была призвана компенсировать распадение традиционных форм общественных отношений и способствовать сплочению и объединению формирующейся анонимной городской общности.[22]

      Современные СМК родились, а вслед за ними появилось множество самых разных видов «рассеянных» масс, и чем  больше становилось кинофильмов  и радиопрограмм, тем более с  одной стороны, унифицировалось, а  с другой – поляризовалось общество. Унификация общества проявилась, прежде всего, в стирании границ между традиционными группами, прежде всего между сословиями и классами. Рассеяние же – это процесс образования новых, межгрупповых общностей, не последнюю роль в котором играет предпочтение того или иного средства массовой коммуникации, тех или иных программ, взглядов, интересов, которые транслируются  и пропагандируются этими СМИ.

      Коммуникация  – это в высшей степени социальный процесс. Под влиянием СМИ произошла  глубокая трансформация политической и культурной жизни. Это было замечено еще Г. Тардом, который подчеркивал, что каждому типу связи соответствует некоторый тип социального общества: традиционной коммуникации из уст в уста – толпа; современной коммуникации, берущей свое начало с газеты, - публика.[16,35] Особенностью членов данной публики является, то, что люди все больше превращаются в потребителей информации, идущей со стороны артиста, пропагандиста, радио и телекомментатора. Данный процесс сопровождается постепенным уменьшением многосторонних, непосредственных коммуникаций. Многостороннее общение все более заменяется односторонним информативным потоком со стороны СМК, которые превращаются в своеобразного «коммуникативного монополиста», универсального собеседника.

      Диапазон  информации, которая открыто и  в массовом масштабе циркулирует  в обществе, ее доступность для  восприятия играют существенную роль в формировании массового сознания. Существование СМК породило возможность преднамеренного монопольного контроля и формирования в нужном направлении сознания множества людей, его ориентации идентичными стимулами в одном направлении. Контроль может осуществляться как крупными корпорациями, так и государственными институтами.

      По  мнению Р. Миллса, воздействие «средств массового общения» на обывателя выражается в формировании у него двух видов представлений: представлений о мировой социальной действительности и представлений о самом себе. «Средства массового общения проникли не только в область нашего познания внешней действительности, они проникли также и в область нашего самопознания. Они снабдили нас новыми образцами и мерилами, по которым мы судим о себе, и внушили нам новые устремления, связанные с тем, какими мы хотели бы быть и какими хотели бы казаться».[10,421] Т. е. «средства массового общения» рассказывают рядовому человеку, как он может чувствовать себя таким, каким хотел бы быть, даже не будучи им, дают ему забвение в иллюзии. Эти средства не помогают человеку разобраться  в более глубоких источниках его чувства разлада с действительностью, его личных тревог и смутных надежд.

      Одним из способов борьбы с подобным негативным влиянием «средств массового общения» на человека, Миллс считает, их качественное разнообразие для того, чтобы человек всегда имел возможность сравнения и выбора. Ведь именно акт свободного выбора является показателем самостоятельности мышления индивида, а значит и способности последнего к рефлексии.[10,430]

      Существование СМК играет огромную роль в становлении  и развитии так называемой «массовой  культуры». Этот феномен, возникший как следствие массовизации, с определенного момента становится условием ее дальнейшего и более многостороннего развития.

        Становление массовой культуры  первоначально тесно переплеталось  с явлением ее демократизации. Приобщение широких слоев населения к образовательному процессу в городской среде расширяло аудиторию, имеющую доступ к ценностям культуры. На фоне прогресса техники появляются новые художественные средства, новые виды искусства, демократические по своей природе. Наиболее характерен здесь феномен кинематографа с его баснословной дешевизной стоимости билетов, где происходило полнейшее смешение слоев и страт. Во всех наиболее значительных сферах культуры стала развиваться «эстетика популярности». От подобной эстетики, ориентирующей на успех и признание массовой аудитории, всего один шаг до «эстетики бестселлера», т. е. ориентации творца в первую очередь на кассовый успех. Популяризация с неизбежностью ведет к снятию сложной для массового восприятия проблематики. В конечном итоге, продукт культурного творчества переосмысливается в качестве рыночного продукта. Ориентированного на удовлетворение массового спроса и извлечение прибыли. В соответствии с массовыми предпочтениями происходит перестройка иерархии видов искусства. «Высокое» искусство становится уделом духовно развитого меньшинства или повергается упрощению и подается широкой публике в формах, предназначенных для более «легких» жанров. Так рождаются романы в комиксах, оперы в поп-обработке и другие подобные им образчики «эрзац-культуры». «Массовая культура» воспитывает так называемого «наблюдателя», принимающего социальные проблемы не всерьез и озабоченного лишь стремлением к личному преуспеванию, причем преуспеванию в метериально-бытовом, а не в духовном плане.

      Однако считать всю культуру, ориентированную на «человека-массу» исключительно негативной, обращенной только к неизменным его инстинктам, было бы неправильно. СМК, наряду с распространением низкопробной культуры, обладают возможностью внедрять в сознание человека и очень качественные интеллектуальные и духовные ценности. Самые широкие слои читают замечательную литературу, наслаждаются прекрасной живописью (лучшие музеи мира не испытывают недостатка в посетителях). Тем более, что СМК в основном имеют дело с массой «поляризованной», манипулировать которой, не так легко, как толпой. Люди рассеяны в пространстве, каждый из них воспринимает информацию (пусть и одинаковую) по-своему. Поведение толпы можно просчитать почти математически, поведение и представление «рассеянной» массы – загадка со многими неизвестными.