Агрессия как явление

Предложенные Фроммом понятия теории агрессии обладают высокой эвристической способностью и весьма ценны при решении задач структурирования и типологии данного феномена, однако, они мало что дают для разработки проблемы контроля и управления агрессией. Пути разрешения этой проблемы в большей мере определены в теории социального научения. Сторонники этой концепции, и, прежде всего, американский психолог Альфред Бандура, считают, что агрессия - это результат научения посредством простого наблюдения. Человек в процессе социализации видит, наблюдает и берет на вооружение образцы агрессивного поведения. Используя их как инструменты целедостижения, человек надеется получить желаемое или избавиться при необходимости от неприятного и даже опасного. В таком понимании агрессия представляется нам более управляемой. Ведь с «вывихами» социализации, если они есть, можно что-то делать и как-то бороться. В то время как с «плохими» генами пока ничего не поделаешь, их просто нельзя изменить (сегодня это все еще находится за пределами возможного).

Сторонники бихевиористских теорий, а они ближе всех подошли к исследованию социальных практик агрессии, считают, что агрессия, как и другие формы поведения, является благоприобретенной и определяется взаимодействием человека и среды. Так, в фрустрационной теории Д. Долларда утверждается, что агрессивное поведение возникает как реакция на фрустрацию (блокирование целедостижения) и, следовательно, фрустрация, как правило, равняется ожидания минус достижения... Она усиливается, когда наши цели имеют сильную мотивацию, когда мы ожидаем получить «нечто», а нам чаще всего достается «ничто». Если исходить из этой теории, то в современной России, скажем, все пенсионеры сплошь и рядом будут фрустрированы. Потому что они ожидали по праву иметь в старости безбедную жизнь, а получили жалкое существование. Однако фрустрация - это не просто депривация, лишение чего-то, а результат, как утверждают социальные психологи, сравнительной депривации. Только сравнение с чем-то может способствовать обращению фрустрации в агрессию. Если, к примеру, наш пенсионер, проработавший всю жизнь во благо общества, сравнит свою жизнь с материальными возможностями молодого менеджера, преуспевающего на ниве посреднических услуг, то, надо полагать, что на этом, печальном для него фоне, дремлющие силы, вызванные фрустрацией, могут при известных обстоятельствах перейти в «ползучую» агрессию (раздражение, неприязнь, злобный взгляд) или

косвенную (клевета, сплетни и пр.). Для других, более активных форм агрессии (например, физической) у нашего пенсионера просто не будет сил.

Следует также отметить, что в отдельных случаях фрустрация вообще ведет к состоянию дремлющей агрессии. Так, сталкиваясь на рабочем месте с блокированием возможностей служебного роста, не получая ожидаемого повышения, человек болезненно реагирует на несправедливость со стороны руководства. В такой ситуации он может впасть в состояние так называемого «карьерного анабиоза», для которого характерны самозастой, отсутствие всякого желания что-либо делать в плане трудовой активности. При определенных обстоятельствах такой человек может выйти из своей «спячки» и проявить агрессивность. Апатия сменится активным негодованием по отношению к своим недоброжелателям. В приведенных примерах значимой является уже не столько фрустрация, взятая сама по себе, сколько ситуация, в которой имеет место элемент социальной несправедливости. При всем этом, конечно же, играют роль и характер человека, и то, как он интерпретирует факты, его эмоциональная сдержанность, материальные условия и пр.

Известный психолог Леонард Берковиц в своей модификации теории фрустрации обращает внимание именно на эти обстоятельства. Он исходит из того, что схема фрустрация (внешние условия у Долларда) - агрессия срабатывает лишь тогда, когда есть эмоциональная реакция (гнев) и интерпретация фрустрирующей ситуации. В последующем и эта концепция была уточнена и расширена (А. Басе и др.) за счет включения в концептуальную схему ряда социальных факторов (интенсивность, частота случаев, социальные нормы и др.), детерминирующих развитие агрессии.

Отмеченные нами моменты в исследовании агрессии говорят, прежде всего, о том, что в противостоянии инстинктивистской теории агрессии и социальной (в основе которого лежит давний спор по поводу того, существует ли коллективная психология или можно говорить только о психологии индивидуальной), верх одержали сторонники социального подхода. Социальным психологам удалось отстоять свою правоту, ныне это самостоятельная научная дисциплина со своим предметом исследования. Они также одержали верх в споре о сущности агрессии в том плане, что агрессия сегодня больше изучается как социально-психологическое явление, чем как явление индивидуальной психики. Эти обстоятельства могут свидетельствовать также и в пользу нашего подхода в исследовании агрессии как интегрального явления. Ведь смысл социальной психологии, как научной дисциплины, состоит в том, чтобы изучать феномены, которые стали возможными благодаря особому взаимодействию «психического» и «социального».

2. Основные составляющие (интегральные части) агрессии

Итак, интегрализм - что это такое? Как известно, идею интегрализма успешно разрабатывал Питирим Сорокин в своих исследованиях человеческой личности как «удивительного интегрального существа». Основное кредо его концепции выражено в следующей мысли. «Новая интегральная теория человеческой личности, - подчеркивает П. Сорокин, - не отрицает, что человек является животным организмом, наделенным «бессознательным», рефлексивно-инстинктивным механизмом тела, но она подчеркивает, что, помимо этой формы бытия, человек является сознательным, рациональным мыслителем и сверхсознательным творцом или духом» [8, с. 143]. Это и есть классический пример интеграции двух подходов: инстинктивистского и социального.

Если Сорокин успешно применил интегрализм в изучении человеческой личности, то почему бы ни воспользоваться таким подходом в исследовании конкретного, агрессивного типа человеческого поведения. Думается, что логика и определенный резон здесь присутствуют. Суть нашего интегративного подхода состоит в том, чтобы «расчленить» агрессию на отдельные составляющие с целью более полного выявления их роли и специфики в общем раскладе агрессивного поведения. И уже с учетом этого конкретно определиться

с детерминирующими факторами относительно каждой составляющей. Такая «раскадровка» агрессии позволяет, во-первых, основательно использовать классические теории не в общем, а в частном (применительно к каждой составляющей), а, во-вторых, успешнее решать проблемы типологизации, управления и контроля агрессии. Именно на этих путях представляется возможным разрабатывать механизмы по «сборке» и «раскладке» агрессии как сложного интегрального явления.

Человеческую агрессию можно разложить на следующие составляющие:

• агрессивное действие, поступок (кто-то ударил кого-то или причинил ущерб имуществу) - это внешне наблюдаемая, фиксируемая сторона агрессии;
• агрессивное чувство (я сделаю так, чего бы мне это ни стоило...) - это злоба, враждебность, зависть, месть, гнев, национальные предрассудки, как правило, вызывающие агрессивные действия;
• рационализация агрессии (я поступил так, потому что...) - это то, как мы оправдываем наши действия, поступки, причем делаем это как для себя, что может вылиться в конкретные намерения, планирование (агрессивные мысли), так и для других - в форме аргументированного прикрытия. В этом плане особенно усердствуют политики, когда речь идет о дипломатическом обеспечении межгосударственной агрессии (например, политика США по отношению к Ираку, а теперь - к Ирану);
• агрессиум1 («тело» агрессии) - это то, что находится внутри индивида и «ответственно» за агрессию, представляет собой некий «сплав», единство социального (агрессивный опыт) и природного (сила инстинкта), формируется в процессе социализации и развития человека. Развитость агрессиума определяет характеристику личности, ее агрессивность, как базовую черту характера.

В теоретическом плане агрессия как целостность включает в себя все вышеназванные интегральные части агрессивного развития. В то время как на практике агрессия может ограничиваться двумя (агрессиум, агрессивное чувство) и тремя (агрессиум, агрессивное чувство и агрессивное действие) составляющими. В своей развитой интегрированной форме агрессия предстает как своеобразный «нейрон», состоящий из «тела» (агрессиум), «аксона» (агрессивное действие) и множества дендритов (чувства и мысли). Последние чаще всего играют роль «приводного ремня» и «вдохновителя» в агрессивных действиях. Причем если чувства в большей мере способствуют их непроизвольному «запуску», то «рацио» делает это осознанно, выполняя функцию интеллектуального разработчика и защитника.

Все три компонента человеческой агрессии - действие, чувство, рационализация имеют свое назначение и проявляются по-разному: обособленно (единично) или совместно, интегрированно как единое целое. Мера асоциальности агрессии будет связана со степенью интегрированности данных компонентов - чем выше интеграция, тем, надо полагать, пагубнее будут результаты агрессивных актов. Здесь можно говорить о преднамеренности и преступности агрессивных замыслов, потому что агрессивные поступки в этом случае подогреваются злобными чувствами и рационально (холодно, расчетливо) обеспечиваются аргументами, усыпляя собственное «я» (контроль и управление собственной агрессией) и манипулируя сознанием других. Отсюда можно предположить, что проблема управления агрессией будет связана с тем, чтобы не допустить такого единения (критическая оценка компонентов), сделав, прежде всего, упор на минимизацию и обособление агрессивных чувств. В этой связи важно выяснить, что все-таки определяет злополучную интеграцию, структуру «мотивационного» ядра: будет ли это угроза жизни, здоровью или материальный интерес, выгода. А то и просто допустить, что это результат заражения - подражание «привлекательным» образцам агрессии, широко культивируемым в обществе. И уже совсем чудовищным будет предположение, что причиной (мотивом) такой агрессии становится стремление к получению удовольствия. Но, увы, это так, практика это подтверждает.

Попробуем во всем этом разобраться, рассмотрев основные составляющие человеческой агрессии в контексте интегрального подхода.

2.1. Агрессивное действие

Агрессивное действие - это компонента агрессии, которая имеет внешние, социально-неприемлемые формы проявления и фиксируется как единичный акт, связанный с нанесением вреда и урона другому. Именно с этими завершающими действиями мы обычно отождествляем агрессивное поведение и даем ему оценку. Различают две основные формы агрессивного действия: физическая (например, нанесение побоев) и вербальная, речевая (нанесение словесных оскорблений). Можно также говорить о различных косвенных формах агрессивных поступков (сплетни, клевета и др.). Активное использование тех или иных форм агрессивного поведения связано, прежде всего, с ментальностью и культурой человека. Так, в России традиционно чаще используется речевая форма агрессии, русский человек скорее выругается, чем ударит. Такое положение во многом продолжает сохраняться - достаточно развитая агрессивная логосфера постоянно воспроизводит соответствующий социум.

Однако в последнее время наметились определенные тенденции к активизации физических форм агрессии. Сегодня «крутые» парни предпочитают «мочить» всех тех, кто не являются русскими. О силе таких установок говорят не только факты большой политики (агрессивная риторика в поддержку патриотических чувств), но и наличие соответствующих настроений, мнений в различных социальных группах. Так, в наших исследованиях, проведенных на выборке студентов юридического факультета МГОУ (2000-2002 гг.) по опроснику Басса – Дарки, было выявлено, что большинство молодых людей (готовящихся стать блюстителями законности) предпочитают при случае использовать физические формы агрессии (нападение, применение силы). Силовое воздействие оправдывается ими не только на личностном уровне, но и со стороны государства и его политических (силовых) институтов.

Установка на силу в общественном сознании свидетельствует о начале структурных изменений в самосознании «нового русского», когда на смену образу старшего брата, чей авторитет основан на идеологии и мудрости, пришел «в открытую» старший по силе, напрямую пытающийся диктовать свою волю. Все это не может не способствовать росту агрессивных настроений в обществе. Гипертрофированное выражение таких установок ведет к созданию сети коммуникативно-агрессивных сред, со своими атрибутами, маленькими фюрерами и большими глупцами, бритыми по западным лекалам наголо. Последних обучают агрессии, и такие уроки не проходят даром - они убивают ребенка, старика, студента и просто безработного по той причине, что те - «другие». Во всех этих случаях агрессивные действия достигают высшего накала - они завершаются убийством. Здесь агрессия принимает свою последнюю криминальную форму.

Конструирование и «производство» массовой агрессии с целью доведения до минимума, а то и до нуля нежелательных «других» имеют свои национально-патриотические основы и конкретные механизмы запуска. Конечно, вдохновители и организаторы подобных актов не могут не учитывать силу «инстинктов» и роль многих социальных факторов. Однако главным средством воздействия их на умы является идея «мононационального гегемонизма». Суть ее в том, что патриотизм как гордость за свою принадлежность, предполагающий знание своих культурных ценностей в контексте других культур, всецело подчиняется одномерному национализму, чувству национального превосходства и власти над другими нациями. Патологическим выражением такой этнической значимости является «некрофильный национализм» - готовность физического уничтожения людей другой национальности. В объяснении такого феномена усилий одних лишь психологов, будь они инстинктивистских или социальных ориентаций, явно недостаточно. Ведь болезнь, которая сейчас в силу ряда причин резко обострилась, в основе своей носит застарелый характер. Ныне она лишь получает распространение и развитие в различных общественных слоях, ее «бациллы» мы находим и в верхних, и в нижних рядах патриотических сил. Так, публичное выступление ура-патриота

может удивительным образом «корреспондироваться» с действиями подростка с «пэтэушным умом». Какая уж тут психология, когда всем правит политика, замешанная на бизнесе! Она умело манипулирует историей, использует неустойчивость психики, а также различные трудности материального характера.

Эти и другие причины, выступающие как фактор давления, сплачивают «послушников» в единое агрессивное целое. Так создается массовый агрессор - анонимный человек, действующий агрессивно вместе со своей группой. Как недифференцированное множество, существо, обезличенное в массе, он готов применять «арматурное право» - физически расправляться с инородцами, убивать и калечить их с помощью железных прутьев (арматуры). И при этом считать, что такие зверства являются правовым деянием, направленным на защиту национальных интересов. Подобные случаи не могут вписываться в природу нормального человека, они свидетельствуют об «эрозии» сознания, «стертости» общечеловеческих ценностей и новом программировании агрессии. Здесь агрессия имеет уже символическое значение (ничего личного) и является предметом научения.

Вместе с тем следует отметить, что массовые и групповые агрессии не всегда являются продуктом целенаправленной деятельности. Они могут возникать спонтанно, под влиянием различных, в том числе и «нецелевых» факторов, подчиняясь законам моды и подражания. Ярким примером сказанного может послужить мода на агрессию, получившая в Англии название «веселое пошлепывание», когда человека забивают до смерти забавы ради. И все эти «веселья» юные агрессоры, обезумевшие от Интернета, компьютерных игр и общения с себе подобными, снимают на «мобильник». Такую агрессию можно было бы назвать «эклектичной», так как она позаимствована из различных (искусственных) источников. В ней нет места животворной силе мести, нет и разбойного азарта. Мода на нее свидетельствует лишь о живучести некрофильной психологии, которой следуют юные посредственности, играя от недоброй скуки в смерть. Переступая границы дозволенного, разрушая чужую жизнь, они рядятся в неординарность, полагая, что возвеличивают собственное «Я».