Крещение Руси. Освещение его в древнерусских летописях

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 23 Апреля 2013 в 00:02, реферат

Описание работы

Нынче мы отмечаем круглую дату – 2000-летие Христианства. Уже было написано множество работ по этой теме, сколько было телепередач… И это за 9 с небольшим лет нашей российской “демократии”. Христианство опять вошло в моду. Теперь даже в Совете Федерации заседают представители крупных религиозных конфессий. Правда главенство отдается христианству. Но почему христианству ? Может потому, что оно явилось изначально золотой серединой между замкнутостью иудаизма как конфессии, и нетерпимостью к инакомыслию и “неверным” у ислама.

Файлы: 1 файл

религия - реферат 2.docx

— 10.04 Кб (Скачать файл)

Крещение Руси. Освещение его в древнерусских  летописях

 

Нынче мы отмечаем круглую дату – 2000-летие Христианства. Уже было написано множество работ по этой теме, сколько было телепередач… И это за 9 с небольшим лет нашей российской “демократии”. Христианство опять вошло в моду. Теперь даже в Совете Федерации заседают представители крупных религиозных конфессий. Правда главенство отдается христианству. Но почему христианству ? Может потому, что оно явилось изначально золотой серединой между замкнутостью иудаизма как конфессии, и нетерпимостью к инакомыслию и “неверным” у ислама.

Несмотря на 20-летие воинствующего атеизма, христианство все же осталось в русских. (20-летие воинствующего атеизма – это мое личное мнение: я считаю, что когда Сталин пригласил к себе попов и разрешил им открыть семинарии во время войны воинствующий атеизм кончился. Именно ленинская политика была политикой атеизма. Сталин погубил “великое дело” тов. Ленина.)

Но в чем были правы волхвы Киева и Новгорода, и позже – коммунисты, - так это в том, что христианство губит человеческое(творческое) начало. Оно – изначально чуждая религия. Христианство было чуждо свободолюбивым славянам. Но то, что христианство – исконно русская религия – чистая правда. Христианство не смогло бы утвердиться, если бы оно не имело военной поддержки. Взгляд со стороны: “…православие (христианство) утвердилось на Руси благодаря тому, что Владимир из-за своей алчности и жажды власти продался Византии, которая помогла ему с администрированием и финансами…” Начать порабощать собственный народ, родную кровь мог только очень жестокий и беспринципный человек. А может он вовсе и не славянин по происхождению? В этом свете теория норманистов выглядит очень убедительно. Но, теории - теориями, а по историческим источникам все выглядит совершенно иначе.

Выбор веры

 

Религиозная политика князя Владимира в 980-е годы отличалась, как кажется, известным налетом авантюризма, что, собственно, и неудивительно: князь был чистокровным скандинавом, хотя и рожденным на Руси, и к традиционной славянской вере относился, видимо, вполне скептически (как, возможно, и ко всем остальным). Да и трудно предположить, что у вечных странников-варягов, даже благородной крови, потомком которых он был, оставалось после веков жизни на чужой земле за душой что-то особенно святое. Княжеская авантюра нашла свое отражение в летописном рассказе об “испытании вер”, уже изложенном выше. Итак, в 986 г. к князю якобы зачастили миссионеры из разных стран. Владимир выслушал всех, затем осуществил “разведку” и после совета и зрелого размышления остановился на восточном (византийском) христианстве ради красоты богослужения. Нужно думать, что бродячий фольклорный сюжет “испытания вер” был призван “облагородить” летописную историю, подменив сведения о княжеских поисках новой политической ориентации, а соответственно — и веры, поскольку в средние века (а кое-где и сегодня) эти вещи не разделяли: единоверец был союзником.

Князь, видимо, поочередно давал понять мусульманам (Волжской Болгарии), иудеям, западным и восточным христианам, что не прочь принять их веру и закон, и, очевидно, следил за реакцией, взвешивая плюсы и минусы, “за” и “против”. Заметим, что Владимиру не пришло в голову сменить славянское язычество на близкое балтийское или чуждое, но сходное в основных принципах угро-финское: их носители (голядь, чудь, весь, меря и пр.) сами зависели от Руси.

Князь выбирал между различными вариантами единобожия (монотеизма), поскольку в сопредельных и доступных его влиянию землях просто не было мощных государств, потенциальных союзников, исповедовавших иные религии (не брать же в расчет далекую Индию или и вовсе запредельный Китай, куда добирались разве что купцы по Великому шелковому пути). А европейские языческие народы сами наперебой крестились. Конечно, окончательный выбор был продиктован прежде всего экономическими соображениями: именно в Константинополе испокон веков сходились торговые связи восточных славян со всем средиземноморским миром, что порождало тесные отношения попеременного сотрудничества-соперничества с империей. Но не следует забывать и единственного в своем роде и тогдашнем мире византийского великолепия, пленявшего не одно поколение славянских и варяжских купцов и воинов. Отказавшись от ориентации на разгромленную Хазарию, Русь, вполне естественно, обратилась в сторону Византии. Но если “хазарский” период не привел к принятию иудаизма, период “византийский” мог открыться только официальным крещением (т.е. утверждением государственного статуса христианства) — иначе “разговор”, диалог просто оказался бы невозможен. Русь как бы взялась изучить “язык” интересного и нужного ей собеседника, но с первого же момента, видимо, решила “выторговать” за этот шаг как можно больше: династический брак князя с византийской принцессой и соответственно полноправный статус в европейской политике. Добиться этого, особенно принцессы, было нелегко — нужно знать унаследованное из античных времен высокомерное отношение ромеев к варварам-язычникам, даже желающим креститься.

Примерный ход событий, связанных с крещением князя Владимира и его браком, восстановлен польским историком Анджеем Поппэ. Согласно его версии, Владимир крестился 6 января 988 г. в Киеве, а не в Корсуни-Херсоне (близ нынешнего Севастополя), как говорит летописец. Впрочем, среди историков преобладают сторонники херсо-несского крещения. В качестве даты крещения называют также 1 марта 987 г., есть сведения, что не от греческих, а от болгарских (славянских) священников. Согласно летописной версии, Владимир взял Корсунь, чтобы вынудить Византию отдать за него Анну. По более убедительной реконструкции А. Поппэ, произошло это из-за отпадения своевольного города от империи — князь выполнял здесь свои союзнические обязательства, а город вернул императору в качестве своеобразного выкупа за невесту. Летописная история крещения князя в Корсуни маловероятна еще по одной причине: корсунское священство в вероисповедном плане отличалось от константинопольского, и отношения между ними были весьма напряженными. Странно было бы, ориентируясь на Византию, принимать крещение в непокорном городе, исповедующем к тому же иной вариант вероучения.

Крещение Руси

 

Вскоре после крещения князя были окрещены и киевляне-язычники. Принятие таинства было, как сказали бы сегодня, добровольно-принудительным. Предварительно по велению князя низвергли идолы его собственного пантеона: одни изрубили, другие сожгли, а Перуна привязали к конскому хвосту и волочили его с горы к ручью, причем двенадцать мужей избивали идол палками. “Делалось это, — говорит летописец, — не потому, что дерево что-нибудь чувствует, но для поругания беса, который обманывал людей в этом образе”. Перуна кинули в Днепр, и специально приставленные люди отпихивали его от берега до самых днепровских порогов, которые, видимо, воспринимались как граница “своего” мира (такая граница может не совпадать с политической). Власть князя, как видно, была весьма сильна: он решительно расправился с идолами, не побоявшись народного возмущения. Более того, если верить летописи, никаких волнений в Киеве и не последовало. А князь, не давая язычникам опомниться, послал по всему городу глашатаев со словами: “Если не придет кто завтра на реку — будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, — да будет мне враг”. Угроза достаточно серьезная.

Обратим внимание на места постройки церквей: они фактически заместили языческие святилища, как бы унаследовав сакральность (священность) их мест. Тот же механизм замещения будет в полную силу действовать и в народных представлениях, приведя в итоге к возникновению новой картины мира на основании синтеза языческой и христианской моделей. Противоречие между верами с веками сгладилось, сошло на нет. Христианство, еще на византийской почве включившее в себя многие элементы языческой народной магии, слилось в сознании масс народа со славянскими верованиями и обрядами. У развитой монотеистической религии (иудаизм, христианство, ислам) и магического язычества есть нечто общее, а именно — признание существования “мира иного” и его влияния на мир здешний и живущих в нем людей. Но это влияние и взаимодействие миров трактуется по-разному. Религия — это диалог с высшим существом, где человек, признавая свою подчиненность божественной воле и надеясь получить посмертное спасение в результате милости Бога, обращается к Нему с хвалой или просьбой. Других причин для молитвы, по сути, не существует. Божество для религиозного сознания — высшая личность, индивидуальность, совершенно свободная и подчиняющаяся только Своей воле. Для магии иной мир населен множеством существ, которые тем не менее являются мнимыми (как и христианские бесы), поскольку несвободны. Эти ложные индивиды в принципе не отличаются от безличных слепых сил, с которыми работает наука (имеющая некоторые общие основания с магией, в частности предпосылку существования вечных неизменных законов, знание которых позволяет осуществлять целенаправленную предсказуемую деятельность по изменению мира). Объекты магии вполне поддаются управлению и использованию, для чего следует овладеть магической техникой (заклинаниями, тайными именами и т.п.). Тогда результат гарантирован.

 

Двоеверие

 

Традиционная вера и не собиралась умирать на Руси. Как писал иеромонах Иоанн (Кологривов), русский католик, член ордена иезуитов, читавший в середине XX в. лекции в Папском Восточном институте в Риме, “имена языческих богов и самая память о них были вырваны из русской души, но христианству тем не менее нс всегда удавалось укоренить в ней свои догматы и верования. Евангельское учение и древние языческие представления расположились одно над другими, и это положение не исчезло до наших дней. Не только языческие обряды народ кое-где сохранил, но и самый дух многобожия под христианскою внешностью; или, говоря еще яснее, русское народное христианство представляет собою некое языческое христианство, где многобожие представлено верованиями, а христианство—культом”. Язычество долгое время открыто сопротивлялось христианизации (полностью Русь была окрещена в XII в.), а будучи наконец побеждено и уступив важнейшие позиции, по-прежнему наполняло “низкие”, бытовые уровни народной жизни, благополучно сосуществуя с христианством, деля с ним сферы влияния и постепенно сливаясь в единое мировоззрение, называемое в науке вслед за средневековыми церковными авторами “двоеверием”.

Еще в Риме пламенному раннему христианству, религии откровения и жертвенного искупления, религии последних времен, когда конец привычно устойчивого мира кажется совсем близким, почти ощутимым, пришлось приспосабливаться к условиям длительного бытования, да еще и в статусе государственной религии огромной пышной многонациональной империи. Так было в Византии: культ Диониса, например, оказался заменен культом св. Георгия, храмы в чью честь строились на местах былых Дионисовых святилищ, а праздники совпадали с днями дионисий, — отождествление пространственное и временное приводило к отождествлению самой христианской фигуры с языческой. Так было на Западе. Так было и на Руси. Известно, например, что в Новгороде церковь св. Власия стояла на Волосовой улице, а святой в ней был изображен на иконе в окружении скота (ср. “скотья бога” Волоса). Таких примеров можно было бы привести немало.

Как умирала языческая свобода…

 

Принесенное “из-за моря” и навязываемое княжеской властью христианство было для русского смерда или простого горожанина своего рода “речью на непонятном языке”. Идеи ожидания Мессии (Спасителя) и его вторичного прихода, самопожертвования во искупление человеческих грехов, линейного времени и всеобщего воскресения мертвых “во плоти” в конце времен не имели прямых соответствий в языческих представлениях о мире. Понятным в новой вере было только то, что имело традиционные соответствия. Например, эсхатологические ожидания, связанные с представлениями о грядущем конце света, времен и Страшном суде как прологе “будущего века”, Царства Божия, могли как-то соотноситься с традиционным представлением о гибели мира и его возрождении в новом качестве. Известен был и мотив смерти и воскресения сына бога. В общем же, чтобы сделать язык новой веры понятным, необходимо было установить соответствия старых и новых персонажей, т.е. осуществить перевод. Такому “переводу” и был подвергнут языческий пантеон. Фигуры верхних уровней иерархии совпали в новой модели с христианской “верхушкой”: божественным семейством, ангелами, святыми, мифологические функции получил и сам Христос. Произошло это фактически вопреки официальному объявлению прежних богов демонами. Просто иначе объяснить массам новое учение едва ли было возможно. В качестве бесов переосмыслились преимущественно низшие существа языческой иерархии, а многие из них и вовсе сохранились в народных представлениях без особых изменений.

Богородица и особенно Параскева-Пятница и Анастасия приняли, вероятно, функции Мокоши (насколько они поддаются реконструкции); парные святые естественно заместили мифических близнецов (близнечные мифы широко распространены у многих народов; у индоевропейцев близнецы регулярно связаны с конями. Георгий-победоносец и пророк Илия слились во едино с образом Перуна. Христос стал пониматься как существо воплотившее суть три ипостаси единого: Род, Сварог, Даждьбог.

И таких примеров можно привести множество.


Информация о работе Крещение Руси. Освещение его в древнерусских летописях