Изучение мифологии Мочика

Несколько особое положение внутри данной группы божеств занимает бог-игуана, постоянно сопровождающий Аи-Апека в качестве помощника, посыльного и т. п. При этом игуана участвует в церемониях и носит богатую одежду. Там, где антропоморфное божество сидит на троне, бог-игуана находится позади него, похоже, занимая определенное, предназначенное ему место. Такая расстановка персонажей аналогична расположению участников действия в немифологической сцене, изображающей привод пленников к правителю или военачальнику. Позади знатного лица сидит воин, функции которого, по-видимому, тождественны функциям игуаны при антропоморфном божестве (помощник, слуга-посыльный).

На персонаж группы лиса обычно надеты рубашка и юбочка, иногда плащ, реже длинная рубашка, на голове шлем или повязка описанной выше формы. Одежда почти всегда богато орнаментирована и дополнена украшениями. Некоторые из персонажей (морской орел, утка) занимаются рыбной ловлей, и в этом случае на них бедная одежда (набедренная повязка, волосы подвязаны простой лентой).

Не вызывает сомнения, что божества группы лиса — воины и участники церемоний — соответствуют полноправному свободному населению. Богатые костюмы этих персонажей и то, что война и ритуал — почти единственные категории действий, в которых они заняты, позволяют предполагать здесь группу знати, скорее всего (учитывая возможный уровень развития мочикского общества) родовую аристократию. Однако принцип показа данных персонажей только как знатных лиц не всегда выдержан строго. Прежде всего его нарушают изображения божеств в набедренных повязках в сценах на море. Изображения людей-рыбаков, одетых точно так же, в искусстве мочика весьма многочисленны. В отличие от охоты,— судя по росписям, привилегированной забавы высшей знати (как позднее у инков) — рыболовство и морской промысел с древнейших времен и едва ли не до современности служит на северном побережье Перу важнейшей после земледелия отраслью хозяйства. И хотя рыбная ловля, в которой участвуют утка и орел, есть не просто добыча пищи, а поимка мифического чудовища, ассоциация персонажей с людьми низкого социального статуса несомненна. Кроме того, неизвестно, есть ли вообще среди мочикских божеств такие, которые на всех изображениях, где они показаны, соответствовали бы непривилегированной части общинников. По-видимому, знатные воины представляют не часть, а именно всю общину, как бы замещают ее. С этим согласуется тот факт, что персонажи группы лиса составляют основную массу божеств, в то время как члены прочих групп, рассматриваемых ниже, представлены одним или несколькими персонажами.

Объясняется все это, на наш взгляд, двумя обстоятельствами. Во-первых, отставание фиксации на идеологическом уровне тех или иных общественных процессов по сравнению с их действительным ходом закономерно. Подобно тому как в языках создателей древних цивилизаций от Месопотамии до Перу город и деревня обозначались одним словом «поселение», так же и появление в общине имущественного и социального неравенства долгое время игнорировалось. Во-вторых, как указывалось, мы имеем дело со своего рода эпосом (мифологическим и изложенным не словесно, а изобразительно) и потому должны учитывать законы жанра, требующие акцентирования внимания на определенных сюжетах (батальных) и определенных персонажах (знатных доблестных воинах). Это обстоятельство было продемонстрировано Ю. В. Андреевым на примере гомеровского эпоса, в котором даже лица подчиненного положения (Патрокл) принадлежат к знати (ср. бог-игуана). Под «народом» в эпосе фактически подразумевается не совокупность людей, принадлежащих к данной общине, а «социально однородная группа аристократических семей». Вывод Ю. В. Андреева, по-видимому, верен и в отношении других эпических традиций, в том числе архаических. В последних, однако, высокое общественное положение персонажей может не связываться со знатным происхождением, поскольку родословная часто отсутствует как таковая.

Вместе с тем сама возможность «уподобления» аристократии массе общинников свидетельствует об отсутствии в обществе жесткого, кастового деления на «воинов» и «земледельцев». Сцена с изображением церемонии, в которой наряду со знатными воинами участвуют люди в более бедных одеждах,— одно из подтверждений этого.

Персонажи группы Аи-Апека

«Божество А», во-первых, не изображается идущим на войну с оружием в руках и крайне редко сражается в социально интерпретируемых сцена; Аи-Апек, во-вторых, участвует в церемониях в качестве руководителя (в этих и других сценах показан восседающим на троне, который стоит на вершине пирамиды); в-третьих, охотится на оленя (аналогично роскошно одетым персонажам в немифологических сценах); в-четвертых, если его голова изображается отдельно, то на ней либо вообще нет убора (изображение, социально неинтерпретируемое), либо это богато украшенный шлем, редко встречающийся на портретных сосудах; в-пятых, во время жертвоприношений, возможно, лично убивает пленников, но не исключено, что все подобные сцены имеют чисто мифологический характер, поскольку изображены не массовые церемонии, а единичная фигура божества с человеческой головой в руке.

Многое из сказанного относится и к богу-сове, который, однако, не охотится (возможно, дефект выборки, поскольку и аналогичные сцены с Аи-Апеком редки) и в отдельных случаях может вместе с персонажами группы лиса изображаться либо идущим на войну, либо в качестве рядового участника обрядового действа. Может ли сова выступать как руководитель церемонии, не ясно. Росписей такого рода нет, но есть скульптурное изображение этого божества в головном уборе, предназначенном для ритуального бега, совершающего на вершине пирамиды какое-то сакральное действие. Носилки с совой несут ящерица и мышь, а плот с восседающим на нем божеством тащат через реку люди в бедных одеждах. В одной из сцен ясно видна разница между совой и лисом. Лис — воин, пришедший с известием или за получением приказа, сова — начальник, отдающий приказ. Похоже, что в отсутствие антропоморфного божества сова действует в качестве военачальника, при нем же либо сливается с массой персонажей группы лиса, либо занимает особое место, связанное с выполнением культовых и, может быть, хозяйственных функций (см. раздел «бог-сова»).

Втех случаях, когда бог-сова изображен в положении руководителя, на нем всегда богатое облачение воина: рубашка с оплечьем, юбочка, иногда поверх плащ, шлем. На Аи-Апеке в большинстве сцен такая же одежда, но там, где он руководит церемониями, на голове особый сложный убор с пуфом или тюрбаном и свешивающимися вниз лентами.

Фигура стоящего на пирамиде Аи-Апека имеет прямые аналогии с изображениями человека на пирамиде, одетого так же и руководящего точно такими же церемониями.

Существование у мочика общественной группы, иерархически более высокой, чем группа лиса, не вызывает сомнений, однако требуется еще определить, какой властью были наделены представлявшие ее лица: локальной или центральной, объединявшей под своим началом всю мочикскую территорию или по крайней мере ее крупные части. Доводы в пользу первого предположения содержат материалы погребения «воина-жреца» (так называли его авторы раскопок) в Уака-де-ла-Крус в долине Виру. Могила представляла собой прямоугольную яму площадью 3 x 1,25 м и глубиной более 3 м, выкопанную в культурном слое деревянной лопаткой (найдена в заполнении). На дне ямы находился тростниковый гроб с телом глубокого старика. В той же могиле были захоронены две женщины (видимо, удушенные шнурками), взрослый мужчина (положен на гроб старца) и мальчик (положен у его ног), а также две обезглавленные ламы. Инвентарь захоронения включал 25 керамических и несколько тыквенных сосудов, ткани, два десятка мелких предметов (в основном украшений) из меди, иногда позолоченной, бирюзы, перьев, дерева. Наибольшую ценность представляли три церемониальных деревянных предмета (жезл, палица и палка-копалка с медным лезвием) с резными изображениями и инкрустацией. Палка-копалка была украшена навершием, изображающим Аи-Апека, проводящего подобной же копалкой борозды в земле, и мальчика-сеятеля рядом с ним. Положение тела старца, его одежда, тождественные позам и одежде божества, аналогичное фигуре мальчика-сеятеля тело мальчика-жертвы у его ног — все это не оставляет сомнений в отождествлении погребенного с Аи-Апеком. Человек, погребенный в Уака-де-ла-Крус, безусловно, не был крупным правителем, царем. Если исходить только из оценки стоимости инвентаря могилы и затрат на ее сооружение, то погребение хотя и превосходит средний для мочика уровень, однако не требовало капитальных затрат общественного труда и в имущественном отношении не уникально. Выделяют его не положенные с покойными вещи, а сопроводительные жертвы.

Монументальный комплекс Уака-де-ла-Крус, у подножья которой располагается могильник с погребением «воина-жреца», не только не может претендовать на роль общемочикского центра, но и не занимает главенствующего положения в долине Виру. «Столицей» Виру можно считать комплекс монументальных сооружений в Уанкако, наиболее крупный из обнаруженных здесь и построенный в основном самими мочика, в то время как большинство других значительных памятников строилось еще в предшествующий период гальинасо и лишь использовалось и немного достраивалось после мочикской оккупации. Г. Уилли, основываясь на распределении памятников разного характера и назначения, наметил в пределах Виру в период господства мочика 4—8 районов, тяготеющих к ведущим архитектурным комплексам. Площадь каждого из таких районов — порядка 20 кв. км. На наш взгляд, погребенный в Уака-де-ла-Крус представитель знати мог бы претендовать при жизни на власть в пределах такого района. Этот вывод согласуется с тем обстоятельством, что на изображениях пирамида, служащая резиденцией правителя или божества, в каждом случае имеет различный облик, причем размеры сооружений, по-видимому, не очень велики.

Изображения людей в роскошных головных уборах и одежде, сидящих в торжественной позе, встречаются в мочика уже с периода I. Изображения Аи-Апека тоже многочисленны с самых ранних этапов развития культуры. Представляется вероятным, что институт локальных правителей восходит к племенным вождям или жрецам, точно так же как образ Аи-Апека покоится на представлениях о племенном культурном герое. Подобным вождем-жрецом локальный правитель остается, по данным иконографии, и далее, хотя реально его функции могли измениться, поскольку, как мы постараемся показать, в период мочика IV он не представлял уже высшее звено в иерархии власти, а экономическая структура общества, несомненно, усложнилась. В большинстве случаев Аи-Апек или эквивалентное ему лицо в мире людей показан лишь в качестве ритуального руководителя, идеологического центра общины. Имеется, однако, роспись, свидетельствующая о том, что данный персонаж осуществлял, вероятно, и функции административно-хозяйственного руководства. На этом изображении запечатлен человек в храме, одетый почти в точности так же, как правитель, встречающий кортеж со знатными пленниками, предназначенными для жертвоприношения; он принимает «дань» — множество сосудов, наполненных какими-то продуктами, и кувшинов. Трое других людей находятся в доме у подножья пирамиды и, по-видимому, также участвуют в приеме подношений. Характерно, что в этой сцене, дающей более широкую, чем обычно, трактовку образа, показаны люди, а не божества, хотя мифологическая окраска присутствует и здесь: сосуды и кувшины имеют ножки, и маленькие человеческие фигурки с бичами в руках гонят их, как стадо, перед собой.

Бог-с-лучами

Из положения Аи-Апека как локального правителя следует, что на более высоком уровне иерархии в социально интерпретируемых мифологических сценах должен находиться персонаж, соответствующий лицу, обладающему властью более значительной, нежели та, которая была сосредоточена в руках вождя-жреца. Такой уровень действительно есть, и занимает его бог-с-лучами. Наиболее показательна роспись (относящаяся к самому концу периода IV), где к богу-с-лучами направляются мифические персонажи с кубками в руках. Среди них находится и Аи-Апек. Он не несет кубок, однако руки его сложены в жесте адорации, что указывает на подчиненное положение по отношению к богу-с-лучами. Слуга Аи-Апека, игуана, обычно обращается к нему, сложив руки в подобном же жесте. Как и на всех других изображениях периода IV, бог-с-лучами на этой росписи представлен в типичной одежде воина, на голове у него простой конический шлем, украшенный лишь шишаком. Напротив, Аи-Апек показан в подчеркнуто церемониальном, невоенном наряде с многочисленными свешивающимися с убора лентами и украшениями.

Церемония передачи кубка, изображенная в данном случае, была, по-видимому, одной из важнейших у мочика и связана с другим обрядом — «игрой в бадминтон». Последний был впервые описан Г. Кучером. Во время этой «игры» люди либо божества во главе со стоящим на вершине пирамиды правителем-жрецом (или Аи-Апеком) с помощью копьеметалок подбрасывали в воздух жезлы с перекрестьями, на каждом из которых был шнурок с чем-то вроде волана на конце; в воздухе воланы со шнурками отделялись от жезлов. В сценах с участием людей наряду со знатными воинами, стоящими близ правителя, на переднем плане, участвуют и другие группы мужского населения (мелкие фигурки в неорнаментированных одеждах, в простых повязках на голове). В сцене, где все участники — божества, эквивалентов этим фигуркам нет. На одной из росписей поднимающийся по пандусу пирамиды человек передает божеству (т. е. реально — правителю-жрецу) кубок. В другой сцене один из персонажей держит в руках большой мешок; фигура, держащая подобный мешок, встречается в сценах жертвоприношений и в военных сценах с участием божеств.

До сих пор, за отсутствием этнографических аналогий, не было предложено реконструкции смысла обряда. Помочь понять его могут данные, содержащиеся в одном из документов раннеколониального времени. Там сообщается, что в некоторых случаях переход новых земель в собственность инки оформлялся как его выигрыш в игре, в которой земли служили ставкой (результат игры был предрешен). Насколько можно понять, инка затем возвращал полученные земли местной знати и храмам, став теперь, однако, их верховным сюзереном. Игра заключалась в том, что инка подбрасывал в воздух сделанное из шерсти изображение змеи, а его соперники — особые предметы, айлью, в виде воланов из перьев с привязанными сзади шнурками (сухожилиями). Подробно ее правила неизвестны. На росписях мочика нет изображения змеи, но два других обстоятельства — использование воланов с веревкой на конце и руководящая роль в игре самого правителя — очень сходны. Было бы заманчиво видеть в «игре в бадминтон» церемонию скрепления определенных отношений между правителем и подданными.

Возвращаясь к сценам передачи кубка, отметим, что во всех случаях изображены, с одной стороны, правитель или антропоморфное божество («божество А» либо бог-с-лучами), с другой — люди-воины или мифологические персонажи группы лиса (либо также ожившие предметы воинской одежды и вооружения и их руководитель — мифическая Женщина) с кубками в руках и с другими ритуальными предметами. Если в качестве руководителя церемонии выступает бог-с-лучами (и только в этом случае), в числе предстоящих перед ним лиц могут находиться не только персонажи группы лиса, но также Аи-Апек и бог-сова. В сценах передачи кубка правитель (или антропоморфное божество) изображается иногда в более пышном облачении, иногда же все главные участники действа в этом отношении равны. Акцент в церемонии поставлен не на том, что правитель пьет какой-то напиток (собственно, он нигде и не пьет, а лишь держит кубок), а на факте общения с ним других лиц, очевидно, более низкого ранга.