Сущность и особенности теории агрессии и подражания Миллер Доллард Бандура

      Некоторые дополнительные аспекты теории фрустрации–агрессии.  Притом, что два рассмотренных предположения, касающиеся фрустрации – агрессии, являются центральными в теории Долларда и его коллег, они представляют только часть общего теоретического фундамента. Некоторые дополнительные аспекты этой влиятельной теории также заслуживают рассмотрения. Во-первых, как полагали Доллард и соавторы, в отношении побуждения к агрессии решающее значение имеют три фактора: 1) степень ожидаемого субъектом удовлетворения от будущего достижения цели; 2) сила препятствия на пути достижения цели; 3) количество последовательных фрустраций. То есть, чем в большей степени субъект предвкушает удовольствие, чем сильнее препятствие и чем большее количество ответных реакций блокируется, тем сильнее будет толчок к агрессивному поведению. В дальнейшем Доллард и соавторы предположили, что влияние следующих одна за другой фрустраций может быть совокупным и это вызовет Агрессивные реакции большей силы, чем каждая из них в отдельности. Из сказанного следует, что влияние фрустрирующих событий сохраняется в течение одределенногр времени, – это предположение является важным для некоторых аспектов теории.

      Когда стало ясно, что индивидуумы не всегда реагируют агрессией на фрустрацию, Доллард и соавторы обратились к  факторам, замедляющим открытую демонстрацию агрессивного поведения. Они пришли к выводу, что подобное поведение  проявляется в тот же момент времени  прежде всего из-за угрозы наказания. Цитируя их собственные слова, «степень замедления в любом акте агрессии варьирует в прямом соответствии с предполагаемой тяжестью наказания, могущего последовать за этим действием». Однако, несмотря на предположение  о том, что «гроза наказания оказывает  сдерживающее влияние, она не рассматривалась  как фактор, ослабляющий актуальное побуждение к агрессии. Если индивидуума  предостеречь от нападения на того, кто его фрустрировал, предварительно запугав каким-либо наказанием, он все  еще будет стремиться к агрессивным  действиям. В результате могут иметь  место агрессивные действия, направленные на совершенно другого человека, нападение  на которого ассоциируется с меньшим  наказанием. Этот феномен, известный  как смещение, мы обсудим более  подробно в следующем разделе.

      Если угроза наказания только блокирует осуществление агрессивных действий и побуждение к такого рода поведению остается во многом неизменным, то какой фактор или факторы ослабляют агрессивную мотивацию? Согласно Долларду и его соавторам, ответ следует искать в процессе Катарсиса. Исследователи предположили, что все акты агрессии – даже скрытые от наблюдения, не прямые и не связанные с причинением ущерба – играют роль некоей формы катарсиса, снижая уровень побуждения к последующей агрессии. Поэтому в контексте их теории положение о том, что фрустрированный индивидуум оскорбляет другого с целью ослабить или устранить свое агрессивное побуждение, совершенно не является необходимым. Даже такие действия, как агрессивные фантазии, умеренно выраженное раздражение или удар кулаком по столу могут оказывать подобное воздействие. Короче говоря, в отличие от Фрейда, Долард и соавторы были настроены гораздо более оптимистично в отношении возможной пользы катарсиса.

      Фрустрированный индивидуум, которого страх наказания удерживает от нападения на другое лицо, помешавшее ему достичь намеченной цели, может переадресовать свои атаки другим объектам. Хотя наиболее подходящим или желательным объектом для разрядки агрессии у фрустрированного индивидуума будет именно тот человек, который блокировал его целенаправленное поведение, объектами агрессии могут также служить и другие люди.

      Миллер (Miller, 1948) предложил особую модель, объясняющую появление смещенной агрессии – то есть тех случаев, когда индивидуумы проявляют агрессию не по отношению к своим фрустраторам, а по отношению к совершенно другим людям. Автор предположил, что в подобных случаях выбор агрессором жертвы в значительной степени обусловлен тремя факторами: 1) силой побуждения к агрессии, 2) силой факторов, тормозящих данное поведение и 3) стимульным сходством каждой потенциальной жертвы с фрустрировавшим фактором. Миллер полагал, что барьеры, сдерживающие агрессию, исчезают более быстро, чем побуждение к подобному поведению, по мере увеличения сходства с фрустрировавшим агентом. Таким образом, модель предсказывает, что смещенная агрессия наиболее вероятно будет разряжена на тех мишенях, в отношении которых сила торможения является незначительной, но у которых относительно высокое стимульное сходство с фрустратором. Природу этих предположений поможет объяснить конкретный пример.

      Представьте себе студента, которого фрустрировала  профессор, д-р Патрисия Пэйн (скажем, она не разрешила ему сдать  дополнительный зачет для исправления  низкой оценки по психологии). Поскольку  стремление излить свой гнев на Патрисию Пэйн в данном случае, видимо, будет  очень сильным, а прямые нападки  маловероятны, может произойти смещение агрессии. Теперь предположим, что у  этого студента имеются три потенциальных  мишени для разрядки смещенной агрессии: д-р Тереза Тюдор, профессор истории; Пэтти, его младшая сестра, и сосед  по комнате Норберт Нэш. По теории Миллера скорее всего нападкам подвергнется младшая сестра. Это может произойти  потому, что она в каком-то отношении  напоминает студенту его фрустратора (например, она одного с профессором  пола, у них одинаковое имя), но при  этом данная фигура ассоциируется с  гораздо меньшей силой сдерживания  открытых нападок. Такого рода прогнозы, как и теория смещения при конфликте Миллера, в самом общем виде представлены на рис. 2. 

Рис. 2 Согласно теории смешения при конфликте Миллера, человек, которого удерживает от агрессивности против фрустратора сильный страх наказания, прибегает к смещению своих нападок, направляя их на другие мишени – на тех лиц, которые похожи на фрустратора, но по отношению к которым у данного индивидуума не действует сдерживающее начало. То есть, возвращаясь к рассмотренному выше примеру, студент, фрустрированный профессором Патрисией Пэйн, скорее всего направит свою агрессию на младшую сестру, Пэгги, которая чем-то похожа на профессора (то есть  на фрустрирующий фактор), но не представляет для своего брата серьезной опасности. 

      Многие  интересные предположения, содержащиеся в теории Миллера, дали толчок к проведению эмпирических исследований (Berkowitz, 1969; Fenigstein & Buss, 1974)..Однако эти рассуждения достаточно спорны, и этим нельзя пренебрегать. Во-первых, как указывал Зильманн (Zillmann, 1979), модель целиком строится на допущении того, что подавление агрессии генерализуется в меньшей степени, чем побуждение к агрессивному поведению. Миллер пришел к этой гипотезе в результате экспериментального изучения конфликта, которое проводилось, в основном, на животных. Прежде всего, он основывался на следующем факте. Если голодное животное, предварительно наученное ожидать пищу в определенном месте в конце дорожки, получает там же удар электрического тока, то по мере увеличения расстояния стремление избежать этого места ослабевает у животного более резко, чем стремление к нему приблизиться. Таким образом, вблизи того участка, где животное получало пищу и удары электрического тока, у него наблюдается более сильное стремление спастись бегством, чем стремление подойти ближе. По мере того как животное удаляется от этого участка, стремление убежать ослабевает у него быстрее, чем стремление приблизиться. В результате оно постепенно замедляет бег, и в каком-то месте дорожки стремление приблизиться одерживает верх над стремлением убежать. Очевидно, что основной логический вывод из приведенного наблюдения сводится к предположению: там, где исчезает сходство с фрустрирующим агентом, торможение агрессии ослабевает резче, чем побуждение к агрессии.

      Во-вторых, сомнение вызывает выражение стимульное сходство, содержащееся в миллеровской модели смещения. Лежащее на поверхности объяснение, согласующееся с использованием этого понятия в литературе, на которую ссылался Миллер при построении своей модели, подразумевает физическое или перцептивное сходство между потенциальными мишенями агрессии и фрустрировавшим фактором скорее на уровне смысловых, а не физических характеристик. Например, сходство может варьировать в зависимости от степени родства (Murray & Berkun, 1955) и знакомства (Fenigstein & Buss, 1974; Fitz, 1976). К сожалению, в модели Миллера нет указаний на то, какие из этих характеристик, наряду со многими другими возможными параметрами, наиболее соответствуют феномену смещения⁵.

      Теоретики, занимающиеся проблемой мотивации, достаточно оптимистично рассматривают  возможности предотвращения агрессивного поведения или контроля над ним, так как приписывают агрессию скорее влиянию особых условий окружающей среды (то есть фрустрирующих, аверсивных или возбуждающих событий) нежели врожденной предрасположенности к совершению насильственных действий. Другими словами, они предполагают, что устранение всех внешних источников возбуждения или аверсивной стимуляции из окружающей среды не приведет к мгновенному исчезновению опасных случаев человеческой агрессии. К сожалению, аверсивные условия в той или иной форме встречаются настолько часто и повсеместно, что их тотальное устранение совершенно нереально. Поэтому и теории, посвященные агрессивным побуждениям, подразумевают действие неиссякаемого и, в общем, неизбежного источника агрессивных импульсов.

         1.3. Теория научения: роль подкрепления и подражания (А. Бандура)

      Конкретные  механизмы, содействующие освоению агрессивных сценариев поведения, исследовались по отношению к  двум общим принципам научения: инструментальной обусловленности и моделированию⁶.

      В отличие от тех, кто считает агрессию врожденным свойством человеческой природы, Альберт Бандура, ведущий сторонник теории социального научения, убежден; что мы научаемся агрессии не только потому, что это бывает выгодным, но также и перенимаем ее как модель поведения, наблюдая за другими людьми.

      Как и большинство прочих социальных навыков, мы усваиваем агрессивную  манеру поведения, наблюдая за действиями окружающих и отмечая последствия  этих действий⁷.

      Было  показано, что и инструментальная обусловленность, то есть обучение через  подкрепление и наказание, и моделирование  – обучение через наблюдение за моделями, являются мощными механизмами освоения и осуществления агрессивного поведения. В зависимости от того, насколько индивиды вознаграждаются за агрессивное поведение, повышается вероятность того, что в будущем будет обнаруживаться аналогичное или сходное поведение. Например, если ребенок осознает, что может взять верх в споре со сверстником, повалив его на землю, успешный исход такого поведения приведет к тому, что, если снова возникает подобная ситуация, ребенок будет реагировать агрессивно⁸.

      Представим  себе сцену из одного эксперимента Бандуры (1961). Воспитанник одного из дошкольных учреждений Стэнфорда сидит  на полу и увлеченно мастерит что-то из бумаги и пластилина. В другом углу комнаты находится взрослый, а рядом с ним лежат несколько  игрушечных автомобилей, деревянный молоток  и большая надувная кукла. После  минуты игры с машинками экспериментатор (женщина) встает и в течение почти 10 минут колошматит надувную куклу. Она бьет ее молотком, щипает, швыряет  на пол и при этом вопит: «Вмажь ему по носу... Врежь ему... Ну, пни же его как следует!..»

      После того как ребенок пронаблюдает этот взрыв, он идет в другую комнату, где  много очень занимательных игрушек. Спустя две минуты женщина-экспериментатор  отвлекается от своих занятий  и говорит, что это ее самые  лучшие игрушки и что она должна «поберечь их для других детей». Фрустрированный ребенок отправляется в следующую комнату, где также много разных игрушек, предназначенных и для агрессивной, и для неагрессивной игры, и две из них – кукла Бобо и деревянный молоток. Если детям не демонстрировалась модель агрессивного поведения взрослого, они редко проявляли агрессию в игре или разговоре и, несмотря на фрустрацию, играли спокойно. Те же из них, кто наблюдал за агрессивным взрослым, во много раз чаще брали молоток и внезапно ударяли куклу. Наблюдение агрессивного поведения взрослого ослабило у них торможение. Более того, дети часто воспроизводили агрессивные действия и слова экспериментатора. Увиденное ими агрессивное поведение снизило их торможение и одновременно научило их определенному способу проявления агрессии⁹.

      Полученные  результаты говорят о том, что  наблюдение за моделью, которая имеет  на человека большое влияние (например, за личностью, имеющей высокий статус или уровень компетентности, известной  моделью или популярным телевизионным  героем), может привести к освоению наблюдаемого поведения, даже если поведение  модели не получило никакого подкрепления. Для предсказания того, будет ли освоенное поведение реально  осуществлено, важную роль играют осознаваемые последствия поведения модели и  самого наблюдателя. Чем позитивнее для модели последствия ее агрессивного поведения, тем выше вероятность, что  наблюдатель будет его копировать. Поведение модели и его последствия  выступают внешними стимулами, которые  вызывают у наблюдателя склонность к агрессивной реакции. Нормативные  стандарты наблюдателей относительно адекватности наблюдаемого поведения, а также их мнения о собственной  эффективности (т. е. уверенность в  том, что они способны выполнить  действия с желаемым результатом) служат внутренними механизмами, регулирующими  агрессивное поведение.

      Концепция социального научения стала важнейшим  теоретическим подходом для изучения влияния, которое оказывает на агрессивное  поведение изображение насилия в семье, субкультуре и средствах массовой информации, что можно рассматривать как образец обучения через наблюдение и косвенного подкрепления. ¹⁰

      Дети, чьи родители часто применяют  наказания, обычно используют сходные  агрессивные формы поведения  в отношениях с другими. Родители добивались от них послушания с помощью  окриков, шлепков и подзатыльников и таким образом давали им уроки  агрессии как метода решения проблем. Таких родителей часто подвергали физическим наказаниям со стороны их собственных родителей. Хотя большинство  детей, подвергавшихся оскорбительным наказаниям, не становятся в дальнейшем преступниками или оскорбляющими  своих детей родителями, 30 % из них  все же злоупотребляют наказаниями  в отношении своих детей: они  наказывают их вчетверо чаще, чем в  целом по национальной статистике. Насилие в семьях часто ведет  к насилию в дальнейшей жизни.

      Влияние семьи также проявляется в  более высоком уровне насилия  в тех культурах и семьях, где  отец играет минимальную роль (Triandis, 1994). По сообщению Бюро судебной статистики США, 70 % задержанных полицией подростков воспитывались в неполных семьях (Beck & others, 1988). Полные семьи отличаются от неполных не только большей заботой о детях и наличием позитивно-дисциплинирующего отцовского воспитания, но также более высоким уровнем образования и благосостояния. Взаимосвязь между отсутствием одного из родителей (обычно отца) и насилием сохраняется независимо от расы, уровня дохода, образования и местожительства (Staub, 1996; Zill, 1988).