Роль эмоций и чувств в творческом процессе

     Любая трактовка этих ценностей, которая  исчерпывается представлениями  о работе индивидуального сознания, неотвратимоведет к психологизму, ориентации, которая разрушает и основы изучения культуры, и саму психологию.

     М. Вертгеймер в беседах с А. Эйнштейном проинтерпретировал открытия великого физика, используя принятые гештальтизмом воззрения на реорганизацию, перецентрировку и другие трансформации структур индивидуального сознания. Однако сколько-нибудь убедительно объяснить средствами гештальтпсихологии происхождение и построение теории относительности (соотнести изображенный им творческий процесс с творческим продуктом) Вертгеймер не смог.

     Творческая  активность субъекта скрыта за возникновением новых идей не только в физике, но и в психологии. Между тем, ни Вертгеймер в своих работах по продуктивному мышлению, ни другие представители его школы не претендовали на то, чтобы использовать введенные ими термины (инсайт, фигура и фон и др.) применительно к появлению на научной сцене самого гештальтизма.

     Это же можно сказать и о бихевиоризме, идеологи которого никогда не связывали  свой переход от субъективного метода к объективному, свою формулу «стимул—реакция» с предположением, будто эта формула  направляла их собственное исследовательское  поведение. Иначе говоря, считая, что «инсайт», «катарсис», «пробы и ошибки» пригодны к изучению процессов творчества, возникновения новых идей и т. д., приверженцы теорий, о которых идет речь, не применяли свои ключевые понятия к генезису и разработке собственных теорий, т. е. к творчеству в психологии.

     И это не удивительно. Полагать, будто  психология способна проникнуть в тайны  творчества, используя одни только собственные средства, безотносительно  к истории культуры, это все  равно, что уверовать в версию Мюнхгаузена о возможности вытащить самого себя за волосы из болота.

     Будучи  по своей природе системным объектом творчество адекватно постижимо  только в междисциплинарном исследовании.

     Творчество  означает созидание нового, под которым  могут подразумеваться как преобразования в сознании и поведении субъекта, так и порождаемые им, но и отчуждаемые от него продукты. Такие термины, как сознание и поведение, действительно указывают на законную долю психологии в междисциплинарном синтезе. Но за самими этими терминами не стоят извечные архетипы знания. Их категориальный смысл меняется от эпохи к эпохе. Кризис механодетерминизма привел к новому стилю мышления в психологии.

     Психические процессы стали рассматриваться  с точки зрения поисков субъектом  выхода из ситуации, ставшей для него из-за ограниченности его наличного опыта проблемной и потому требующей реконструкции этого опыта и его приращения за счет собственных интеллектуальных усилий. 
 

      Роль эмоций в  творчестве. 

     Наличие эмоциональных явлений в процессе познания отмечалось еще древнегреческими философами (Платон, Аристотель).

Однако  начало обсуждению вопроса о роли эмоций в когнитивном процессе положили  П. Жане и Т. Рибо. По мнению П. Жане, эмоции, являясь «вторичными действиями», реакцией субъекта на свое собственное действие, регулируют «первичные действия», в том числе и интеллектуальные. Т. Рибо, наоборот, считал, что в интеллектуальном мышлении не должно быть никакой «эмоциональной примеси», так как именно аффективная природа человека и является чаще всего причиной нелогичности. Он разделял интеллектуальное мышление и эмоциональное. Связи мышления с аффектами большое значение придавал Л. С. Выготский. Он писал: «Кто оторвал мышление с самого начала от аффекта, тот навсегда закрыл себе дорогу к объяснению причин самого мышления, потому что детерминистический анализ мышления необходимо предполагает вскрытие движущих мотивов мысли, потребностей и интересов, побуждений и тенденций, которые направляют движение мысли в ту или другую стороны». С. Л. Рубинштейн также отмечал необходимость связывать мышление с аффективной сферой человека. «Психические процессы, взятые в их конкретной целостности, — это процессы не только познавательные, но и “аффективные”, эмоционально-волевые. Они выражают не только знание о явлениях, но и отношение к ним». В другой работе он заостряет еще больше этот вопрос: «Речь… идет не о том только, что эмоция находится в единстве и взаимосвязи с интеллектом или мышление с эмоцией, а о том, что самое мышление как реальный психический процесс уже само является единством интеллектуального и эмоционального, а эмоция — единством эмоционального и интеллектуального».

     В настоящее время большинство  психологов, занимающихся изучением  интеллектуальной деятельности, признает роль эмоций в мышлении. Больше того, высказывается мнение, что эмоции не просто влияют на мышление, но являются обязательным его компонентом или что большинство человеческих эмоций интеллектуально обусловлено. Выделяют даже интеллектуальные эмоции, отличные от базовых.

Правда, мнения авторов о конкретной роли эмоций в управлении мышлением не совпадают. С точки зрения О. К. Тихомирова, эмоции являются катализатором интеллектуального процесса; они улучшают или ухудшают мыслительную деятельность, убыстряют или замедляют ее. В другой работе он идет еще дальше, считая эмоции координатором мыслительной деятельности, обеспечивая ее гибкость, перестройку, коррекцию, уход от стереотипа, смену актуальных установок. По мнению же П. В. Симонова, эмоции являются лишь пусковым механизмом мышления. Л. В. Путляева считает гиперболизированными обе эти точки зрения и выделяет, в свою очередь, три функции эмоций в мыслительном процессе:

     1) эмоции как составная часть  познавательных потребностей, являющихся  истоком мыслительной деятельности;

     2) эмоции как регулятор самого познавательного процесса на определенных его этапах;

     3) эмоции как компонент оценки  достигнутого результата, т. е.  как обратная связь.

     Роль  эмоций в интеллектуальном творческом процессе многообразна. Это и муки творчества, и радость открытия. «Горячее желание знания, — писал К. Бернар, — есть единственный двигатель, привлекающий и поддерживающий исследователя в его усилиях, и это знание, так сказать, постоянно ускользающее из его рук, составляет его единственное счастье и мучение.

     Кто не знал мук неизвестного, тот не поймет наслаждений открытия, которые, конечно, сильнее всех, которые человек может чувствовать». Из мемуарной литературы также следует, что эмоция, лирическое настроение или вдохновение способствуют творческому воображению, фантазии, так как в сознании легко возникают яркие многочисленные образы, мысли, ассоциации. Об этом прекрасно написано у А. С. Пушкина:

     ..Но  гаснет краткий день, и в камельке  забытрм

     Огонь опять горит — то яркий свет лиет,

     То  тлеет медленно, — а я пред ним читаю

     Иль думы долгие в душе моей питаю.

     И забываю мир — и в сладкой  тишине 

     Я сладко усыплен своим воображеньем,

     И просыпается поэзия во мне:

     Душа  стесняется лирическим волненьем,

     Трепещет, и звучит, и ищет, как во сне,

     Излиться  наконец свободным проявленьем  —

     И тут ко мне идет незримый рой гостей,

     Знакомцы  давние, плоды мечты моей,

     И мысли в голове волнуются в  отваге,

     И рифмы легкие навстречу им бегут,

     И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,

     Минута  — и стихи свободно потекут.

     Но  вот что характерно: это вдохновение, радость по поводу творческого успеха не долговременны. К. Бернар писал по этому поводу: «.„По какому-то капризу нашей натуры, это наслаждение, которого мы так жадно искали, проходит, как скоро открытие сделано. Это похоже на молнию, озарившую нам далекий горизонт, к которому наше ненасытное любопытство устремляется еще с большим жаром. По этой причине в самой науке известное теряет свою привлекательность, а неизвестное всегда полно прелестей».

     Обсуждая  связь мышления с эмоциями, некоторые  психологи доходят до крайности. Так, А. Эллис утверждает, что мышление и эмоции так тесно связаны друг с другом, что обычно сопровождают друг друга, действуя в круговороте отношений «причина и следствия», и в некоторых (хотя едва ли не во всех) отношениях являются, по существу, одним и тем же, так что мышление превращается в эмоцию, а эмоция становится мыслью. Мышление и эмоции, согласно этому автору, имеют тенденцию принимать форму саморазговора или внутренних предложений; предложения, которые люди проговаривают про себя, являются или становятся их мыслями и эмоциями.

     Что касается превращения мысли в  эмоцию и наоборот, то это довольно спорное утверждение. Другое дело, что, как пишет Эллис, мысль и эмоцию едва ли возможно разграничить и выделить в чистом виде. Здесь с автором можно согласиться. Особая роль принадлежит эмоциям в различных видах искусства. К. С. Станиславский говорил, что из всех трех психических сфер человека — ума, воли и чувств — последнее является самым «трудновоспитуемым ребенком». Расширение и развитие ума гораздо легче поддается воле актера, чем развитие и расширение эмоциональной сферы. Чувство, отмечал Станиславский, можно культивировать, подчинять воле, умно использовать, но оно очень туго растет. Альтернатива «есть или нет» более всего относится к нему. Поэтому оно для актера дороже всего. Учащиеся с подвижными эмоциями, способностью глубоко переживать — это золотой фонд театральной школы. Их развитие идет быстро. В то же время Станиславский сетовал на то, что слишком много рассудочных актеров и сценических работ, идущих от ума.

Важны переживания эмоций и для художника  в процессе изобразительного акта. В. С. Кузин отмечает, что если натура (объект изображения) оставила художника равнодушным, не вызвала никаких эмоций, процесс изображения будет пассивен. Необходимость взволнованности своей темой, «прочувствования природы», передачи настроения подчеркивали многие выдающиеся художники: Э. Манэ, А. К. Саврасов, И. И. Левитан, В. Д. Поленов и др. И. И. Левитан говорил, что картина — это кусок природы, профильтрованный через темперамент художника, а О. Роден считал, что, прежде чем копия того, что видит художник, пройдет через его руку, она должна пройти через его сердце. Именно поэтому В. В. Верещагин как-то воскликнул: «…Больше батальных картин писать не буду — баста! Я слишком близко к сердцу принимаю то, что пишу, выплакиваю (буквально) горе каждого раненого и убитого» 

      Список литературы. 

1. Выготский Л. С. Избранные психологические исследования. - М., 1956.
2. Выготский Л. С.. Психология искусства. Издание третье.  Искусство; Москва; 1986
3. Ильин Е. П. Эмоции и чувства. - СПб: Питер, 2001.
4. Рубинштейн С. Л Бытие и сознание. О месте психического во всеобщей взаимосвязи явлений материального мира. - М., 1957.
5. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. СПб.: Питер Ком, 1999.