Разум

Разум – эмпирик? Прагматик?

Разум верит лишь фактам. В этом смысле он был бы эмпириком, если б разума не отрицал сам эмпиризм: эмпиризм также верит лишь фактам, но почему-то гонит из их числа факты логики, то есть разум. Когда бы ему это удалось, он не смог бы ничего понять даже в свершившихся фактах, потому что понять что-либо – и значит увидеть, из чего оно логически следует и что логически следует из него. Последовательный эмпирик на земле – только растение.

То же и с прагматизмом. Истина, действительно, наше же благо, – но странно, именно иррационально представление, что вся она в это наше благо и умещается.

Как соотносятся разум и чувство («сердце»)?

Чуть  выше я этого уже коснулся: «чувство», «сердце» – а так мы называем наши первые душевные импульсы, по определению  искренние – это лишь первые шаги к тем моральным истинам, которые  должен явить нам в итоге разум; чувство – учет непосредственно видимого, разум – максимальный учет всего; доброе чувство разуму может быть лишь благодарно...

Это очевидно. Но, во-первых, разум в своих долгих выкладках может ошибиться, тогда  как непосредственное чувство в  своем непосредственном не ошибается (к примеру, накормить голодного – уже непосредственно дело доброе, а погружение в вопросы вроде того, не воспитает ли это из него паразита и т.д. – может не дать совершить и этого, простого). Не исключено, что большинство людей окажутся морально лучше, если вовсе не будут рассуждать; не исключено также, что в людях не слишком умственно изощренных доброта бывает надежней – по крайней мере в них она непритворна. И все же разумная доброта предпочтительней неразумной – доброты, не ведающей о последствиях, может быть и злых.

Во-вторых, уже «применительно к подлости», «сердце» – естественная добрая реакция, способная склонить нас к какой-то жертве, а «разум» – это опомнившаяся корысть. Эпитет «разум» присвоила  здесь корысть, и соглашаться  с нею не надо. Вообще корысть – принцип весьма узкий и тем самым никак не разумный, ибо разум – то в нас, что видит всегда шире и дальше. В общем, как в первом случае виноват именно не разум, а глупость, так здесь виновато ничтожество.

...Но  вот что еще надо сказать. Касаемо вопросов практических, моральных, не должно быть, действительно, ничего в разуме, чего не содержалось бы в чувстве. Точнее – в сочувствии. Живому сочувствию и открыто главное в моральной истине, а разуму, доводя эту истину до частностей, остается лишь не погрешить против него. Разум тут не подменяет чувство, а служит ему подручным. Подмена же называется фарисейством, формализмом – и клевещет на мораль, как и на сам разум.

Еще о том же: что  такое «жить умом»?

«Жить умом» понимают еще как «всегда и во всем ориентироваться на некие правила». И если «жизнь сердцем» – первым чувством – бывает повинна разве что в опрометчивости, «жизнь умом» выглядит подозрительно даже тогда, когда принимаемые ей правила сами по себе хороши... Однако правила лишь заменяют ум, то есть консервируют глупость; жизнь правилами столь же далека от ума, как и от чувства. Наверное, «жить умом» – значит стараться совсем не жить. Да что такое чувство? – Это первый отчет разума в объективности. Потому подлинный ум начинается с чувства, сверяется с чувством и приходит к чувству, – так давайте «жить чувством и с умом».

Вообще, обвинения, которые неразмышляющие люди предъявляют к размышляющим – как им кажется, к разуму –  не лишены своих оснований: отчасти  даже разумны. – Разум – реалист, обратная связь, и именно чувство реальности, сохраняющееся в самых отвлеченных построениях мысли, а не их сложность, и составляет главное в уме. Когда же у человека способности непосредственного ощущения не хватает, а способность инженерная налицо и жаждет применения, самые нелепые умственные конструкции сходят у него за истины. Вот эти-то конструкции вкупе с несчастной наклонностью их плодить неразмышляющие и называют, злорадствуя, разумом.

Чувство чувствует сразу все в конкретном предмете, понимание понимает в нем лишь существенное для себя, в конкретном отношении (абстрагирует). Так что чувство, пока не делает выводов, не ошибается и глупым будто бы не бывает, а у разума есть возможность ошибиться и в выводах, и в том, что в предмете для нас существенно, и так, что взятый аспект вещи самоуверенно примет за всю вещь... Беда, когда «живет умом» глупость!

Как соотносятся разум  и мудрость? Благоразумие? Здравый смысл? Наука?

Мудрость – это сам разум в нас, проявляющийся и в умных и даже (будто) в неумных; не способность умственных манипуляций, а сознание подлинных ценностей, их абсолютного масштаба в отличие от относительности многого, чему мы придаем цену… И это сознание – что и естественно – в конце концов правит нами лучше, чем даже ум. (Наполеон был наверное умен, зато Кутузов оказался мудрее. Народ, как масса, не бывает умным, но, коль скоро еще не погиб, мудрым бывает…) Этот практицизм мудрости, особенно в ипостаси чувства масштаба (меры), имеет нечто общее с благоразумием и здравым смыслом.

Благоразумие – это такое частное применение разума, лозунгом которого могло бы стать «соблюдай меру даже в лучших порывах», или медицинское «прежде всего не навреди». Увы, мерой обычно становится свой интерес в деле – «прежде всего не навреди себе». В худшем случае благоразумие – неусыпно бдящий страж в душе, поставленный следить, как бы какой-нибудь ее неожиданный добрый импульс – с кем не бывает! – не застал нас врасплох и не заставил чем-нибудь пожертвовать.

Здравый смысл как умеренность – это и умение оставаться, в словах и делах, в границах общепринятого. Но подлинный здравый смысл знает и подлинную меру – он опирается не на общепринятое (в массе своей предрассудки), а на общезначимое, – то есть на объективное, доказательное, достоверное. И в этом смысле здравый смысл – совершенно то же, что разум.

Продолжением  «простого», но конечно же общезначимого  здравого смысла за пределы повседневности является наука. Если, уж не знаю, и не самое любимое, то самое похожее на своего родителя дитя разума – именно она. Разум – «орган достоверности», наука – «искусство достоверности». Это вместо веры – гипотезы, как способ задавать природе вопросы, на которые можно было бы получить однозначные ответы; это готовность ограничиваться тем, что можно таким образом узнавать наверняка, не посягая ни на какую метафизику и ей не давая посягать на себя; и это неизбежно следующее отсюда поступательное развитие представлений о мире, – прогресс.

Как соотносятся разум  и опыт? Есть ли что-нибудь в разуме, чего бы не было в чувствах?

Синоним опыта – проба; предание некоего представления, созданного разумом в сфере возможного, суду объективности. Опыт в этом смысле – метод разума.

А что  такое, вообще, чувство? Сигнал объективности. Есть ли что-нибудь в разуме, чего бы не было в чувстве – в объективности? Классический ответ – «ничего, кроме самого разума» – по-своему годится. Свое собственное в разуме есть, если только условно принять за такое законы восприятия (конечно, тоже объективные и постигаемые разумом), или те пробные представления, которые и должны пользоваться некоторой свободой от реальности – касаться возможного.

Кстати, на вопрос: может ли разум заиметь  представления, которым в реальности ничего не соответствует, но могло бы соответствовать? – можно ответить утвердительно. Объективность разума этим не отрицается, ведь и возможность может быть объективной, «все разумное действительно». А может быть, последнее можно понимать и буквально – согласно известной идее, в бесконечном универсуме реализована любая разумная возможность.

Так что можно пойти и дальше: что вообще существует, кроме объективности? Что, кроме объективности, можно найти – как объект – в самом разуме? «Все действительное разумно». А само чувство – это разве не разум? Но как представишь что-нибудь в чувстве, что тем самым не стало бы известно разуму?..

Все ли действительное разумно, а разумное действительно?

(С оговоркой:  если речь о человеке.) – Конечно,  все наличное имеет свои основания  и требует разумного осмысления. Но человек – существо, обживающее  не только реальный, но и воображаемый мир, где объективность и мираж могут сосуществовать на равных правах. И если частные заблуждения (заодно и с преждевременными прозрениями) квалифицируются людьми как чудачество или глупость, то заблуждения общие и извечные образуют особую человеческую действительность.

Для кого-то и вправду разумно все действительное, каким бы диким оно ни было –  потому что выгоднее («разумнее») не спорить с обстоятельствами, а  подлаживаться к ним, – но подлинный  разум этой разумностью не исчерпывается. Человек сплошь и рядом реализует бред – создает себе «виртуальную реальность» – и разумное остается лишь в возможности, ибо оно, на свою беду, действительнее действительного!

Как соотносятся разум  и воля? Разум и  сила воли?

Разум – обратная связь воли и реальности. Это зрячая воля, или – поскольку воля и есть жизнь – прозревшая жизнь.

Но разве  не ощущения – такая обратная связь? – Все-таки нет, не совсем так. Где  воля (как у растений) вовсе не снабжена разумом, там нет и ощущений; обратная связь растения со средой исчерпывается «можно-нельзя», которые непосредственно и реализуются. Ощущения, или отчет в наличной реальности – лишь одно из слагаемых обратной связи, а вся она предполагает отчет в возможных будущих реальностях, прогноз, – ибо воля направлена в будущее. Чем разум в живом примитивнее, тем ближе он стоит к простым непосредственным ощущениям, да тем проще и сами его ощущения. – Так что разум можно назвать еще и освоением сферы возможного, которым воле предстоит завладевать.

...А  как соотносятся разум и то, что называют силой воли? Разве воля – не есть воля шагнуть в неизведанное, непрогнозируемое? И разве разум, пытаясь ее предварить, предвидеть все мыслимые последствия акта воли, ее не парализует? – Правда в том и другом есть – так что обычно проявиться воле помогает известная доля беспечности. Но в человеке по-настоящему разумном эта доля вычисляется самим разумом. Что-то можно предвидеть, а что-то должно показать развитие событий, определять которое будешь и ты сам.

Значит, Гамлету именно разума и недоставало? – Гамлет – случай несколько иной: неразумной, дикой была сама его задача и разума ему как раз хватало – хоть, увы, не на то, чтобы ее сознательно отринуть, но уже на то, чтобы родилась другая воля – эту задачу не воплощать... Возможно, большинство случаев паралича воли – параличи ложные, именно такого рода...

В идеале же, воля на разум не делится, а умножается. «Воля и разум» – это готовность идти к цели, вооруженная умением  взаимодействовать с объективностью и усиленная сознанием ее справедливости и достижимости.

Как соотносятся разум  и интуиция?

Интуиция  – это тайна мышления вообще, само мышление, его процесс; ведь всякое суждение в конце концов интуитивно, даже вывод силлогизма (его надо непосредственно усмотреть в  посылках и больше никак не докажешь). Но в случае, если суждение не пытается отдавать себе отчета в своих обоснованиях, или до того, когда оно такую попытку предпримет – мы привыкли называть его интуитивным, – а если такой отчет оно себе отдает или пытается отдавать – логичным или разумным. Интуиция – акт мышления, логика – его самоотчет, разум – то и другое.

Так как  же возникает их обычный конфликт? – Это конфликт тех, кто отождествляет  разум исключительно с логикой, причем одна сторона считает, что  логика только примитивизирует находимое интуицией, тогда как другая верит, что логика действует и все находит без интуиции, сама. Первая не замечает, что, будь она права, то не могла бы ничего утверждать определенно, вторая – что не могла бы утверждать ничего. Так что рассудить спор в пользу разума – значит признать неправыми их обе.

Где разум не годится? Почему некоторые  вещи лучше не анализировать  и в чем ошибка резонеров; что значат фразы типа «умом  не понять»; что такое  «эстетическое познание»  – и как все  это соотносится с ролью разума?

Вообще  говоря, разум годится везде (4): ибо  и в тех случаях, когда думать или сообразовываться с правилами  не нужно – так, значит, и правильно  и разумно.

Что это  за случаи? – Ну, скажем, «не спорят о вкусах»: тут нет общей на всех истины, и дело никогда не в том, чтобы вы сориентировались «правильно» или выбрали умом «лучшее» (подобно персонажам из рекламы, пьющим чай Липтон «в знак хорошего вкуса») – а в том исключительно, чтобы получить радость. «Хороший вкус, – как сказал Ролан Быков, – это когда мне вкусно». В этом, а не в общепринятостях, и вся объективность, соответственно и самое разумное. Если же большинство людей, забывая о том, что нравится им самим, сознательно ориентируются в своих предпочтениях на принятое (моду, элиту) – такой «разум» действительно не годится.

Вообще, что и в каком случае составляет объективность или правду? В театре разумнее не помнить, что «на самом  деле это актеры», а «горы и  замки картонные» – надо отдаться радости иллюзии, без которой  нет и художественной правды…