Психология социальных меньшинств

      Многочисленные исследования факторов динамики установок свидетельствуют, что внутригрупповое меньшинство более существенно влияет на высказываемые суждения, чем внегрупповое. Однако авторы, различающие прямое и латентное воздействие, подчеркивают при этом, что внегрупповой источник также оказывает влияние, но непрямое. Результаты ряда экспериментов  показали, что источник влияния, принадлежащий той же группе, что и испытуемые, продуцирует прямое, извне наблюдаемое воздействие, тогда как внегрупповое меньшинство оказывает главным образом латентное влияние. Эти результаты согласуются с общепринятой идеей о том, что итоги социального влияния могут быть обнаружены по меньшей мере на двух уровнях: непосредственного восприятия объекта и/или публичного суждения о нем, причем чаще всего эффект влияния проявляется лишь на одном из этих двух уровней. Наиболее известный методический прием сопоставления названных модальностей влияния  позволяет зафиксировать перцептивные изменения независимо от высказанного суждения об объекте. Диапозитив голубого цвета проецировали на белый экран. В момент, когда проекцию прерывали, у испытуемых возникал послеобраз, который, как известно, в обычном случае окрашен в цвет, дополнительный голубому. Меньшинство (сообщники экспериментатора) с устойчивостью определяли цвет предъявляемого диапозитива как «зеленый», но при этом не давали никакой информации относительно цвета послеобраза. Оказалось, что испытуемые, не подвергаясь влиянию меньшинства на уровне публичного суждения о цвете диапозитива и определяя его как «голубой», значительно сдвигали свои оценки цвета послеобраза в направлении пурпурного цвета, т.е. цвета, дополнительного зеленому. Иными словами, давление меньшинства может не сказываться на публичных оценках цвета предъявляемого диапозитива, но в то же время оказывать подспудное влияние на процесс восприятия цвета.В рамках изучения межгруппового контекста социального влияния особый интерес представляет эксперимент Б. и М. Персоназ с использованием изложенной методики «послеобраза». В этой работе внутри- и внегрупповая принадлежность источника влияния определялась совпадением пола сообщника экспериментатора с полом испытуемых. В эксперименте участвовали 40 человек: 20 женщин и 20 мужчин. Сообщник экспериментатора был либо противоположного, либо одного пола с группой испытуемых. Кроме того, экспериментатор, давая инструкции, подчеркивал, что целью исследования является изучение различий цветового восприятия мужчин и женщин (в действительности по итогам предварительного тестирования такие различия не были зафиксированы). Задача испытуемых состояла в определении цвета предъявляемого диапозитива.

      На  каждое предъявление стимульного материала  испытуемые и сообщник должны были: а) на шкале от 100% зеленого до 100% голубого указать свое суждение о цвете  диапозитива; б) на шкале из девяти пунктов от желтого до фиолетового указать цвет послеобраза. Первая фаза эксперимента проводилась письменно. Во второй фазе испытуемые устно давали ответы исключительно о цвете диапозитива. При этом сообщник отвечал первым и говорил, что цвет — «зеленый» на протяжении всех проб. Третья фаза была идентична первой: испытуемые письменно оценивали цвет диапозитива и цвет послеобраза. После этого сообщник, ссылаясь на важные дела, покидал комнату. Четвертая, заключительная фаза эксперимента была идентична первой и третьей фазам, но проводилась в отсутствие источника влияния».⁹

        Таким образом, результаты эксперимента показали, что внутригрупповой источник влияния вызывает изменения только публичных суждений о цвете диапозитива и только в присутствии меньшинства, тогда как внегрупповой оказывает воздействие как на публичные суждения, так и на сам процесс восприятия. Для объяснения полученных данных необходимо обратиться к более детальному анализу внутренних механизмов влияния, так как модель социальной идентификации здесь не срабатывает.

       IV. Механизмы социального влияния

      «Влияние меньшинства и большинства осуществляется, если верить утвердившимся интерпретациям, посредством разных механизмов. Большинство актуализирует у инакомыслящих процесс сравнения с собственной позицией, которая оценивается как обусловленная нормами согласия и законности. Отклонение от доминантной позиции ставит под сомнение социальный статус «девианта», но не требует от него глубокой переоценки и когнитивной перестройки объекта своего мнения. Возможная трансформация этого мнения осуществляется за счет концентрации внимания на взаимоотношениях «отклонившегося» и других участников данной ситуации. Если сложившиеся взаимоотношения требуют от «девианта» немедленного и публичного ответа, это препятствует когнитивной перестройке, релевантной стимулу».¹⁰

      Таким образом, давление большинства, защищающего  доминантную норму, вызывает модификацию  публичного поведения в момент воздействия, но не латентные изменения. Напротив, позиция, отстаиваемая меньшинством, расценивается чаще всего как незаконная, ошибочная, противоречащая общепринятым представлениям, а, следовательно, и самой действительности. Социальное сравнение в этом случае протекает без затруднений: меньшинство как источник влияния воспринимается как девиантное, находящееся вне нормы и не вызывает стремления походить на него. Более того, в этой ситуации каждый сомневается в истинности позиции меньшинства и отрицает ее. Вместе с тем, если меньшинство выглядит согласованным, уверенно настаивает на своей позиции, оно создает межличностный и когнитивный конфликт, которого трудно избежать.

      «Люди, испытывающие давление меньшинства, включаются в процесс валидизации — соотносят полученную информацию с источником этой информации. Если межличностный конфликт интенсивен, забота о «сохранении лица» посредством предъявления собственного мнения может воспрепятствовать публичному изменению позиции в присутствии других.

      В результате, с одной стороны, происходят латентные изменения мнения, а с другой, — на явном, декларируемом уровне сохраняется прежняя позиция. Это рассогласование С. Московиси назвал «конверсией», или переворачиванием. Если же межличностный конфликт угас — например, в отсутствие меньшинства как источника влияния, — вполне возможны содержательные изменения позиции за счет «включения» когнитивного конфликта. Таким образом, динамика влияния меньшинства предполагает переход от конфликта публично заявленных ответов к пересмотру личной, внутренней позиции, что может привести к модификации восприятия, представлений, установок к объекту, порой не осознаваемых субъектом. Трансформация установок обусловливает, по мнению сторонников концепции, последующее проявление конфликта вовне. Когнитивный конфликт, изменив содержание восприятия, может породить внешний: между собственной позицией субъекта и оставшимися неизменными мнениями других членов большинства, что может вынудить человека публично изменить суждение. Таким образом, влияние меньшинства основано на когнитивной центрации на стимуле, приводящей к реинтерпретации информации о нем, а в силу этого — к перцептивной модификации, валидизация которой приводит к преобразованию внешнего поведения.

      Сравнив механизмы влияния большинства  и меньшинства, можно понять, почему диктат первого приводит к повтору, воспроизводству его позиции, а давление второго — к появлению новых ответов, связанных с позицией меньшинства, но и отличающихся от нее и соответствующих характеру задачи. Сила большинства основана на процессе социального сравнения со всеми вытекающими последствиями, сила меньшинства — на процессе валидизации стимула посредством его когнитивной реконструкции. В свете сказанного вполне объяснимы результаты эксперимента супругов Персоназ, в котором сопоставлялись влияния вне- и внутригруппового меньшинства.

      Напомним: по данным этих авторов, внутригрупповое  меньшинство способствовало явным  изменениям суждений в своем присутствии, но не продуцировало латентных модификаций, к которым приводил внегрупповой источник влияния наряду со стойкими, наблюдавшимися и в его отсутствие изменениями декларируемых позиций. Другими словами, внегрупповой источник влияния, расценивающийся как чужой и чуждый, как бы абстрагировался от позиции, носителем которой он является. Вызывая ориентировочную реакцию, эта позиция порождала поначалу внутренний конфликт, а затем и устойчивую модификацию внешних суждений, рассматривающихся как самостоятельно принятые. Когда пропаганда нового, отличного от принятого в группе мнения исходит от внутри группового меньшинства, она воспринимается как угроза единству группы, что препятствует беспристрастному анализу содержания сообщения. Фиксация на социальных отношениях в группе усиливает процессы социального сравнения и уменьшает процессы валидизации.

      При конфронтации с источником, принадлежащим собственной группе, велик риск быть идентифицированным с ним, здесь нет четкой границы между «мы» и «они». Близкая социальная дистанция затрудняет переход от межличностного конфликта к когнитивному. Подрывающие групповую сплоченность носители девиантного мнения отторгаются как таковые вместе с отстаиваемой имипозицией. Предложенная С. Московиси «конфликтная модель» механизмов социального влияния была подвергнута специальной проверке в одном из относительно недавних экспериментов, выполненных совместно с Б. Персо-назом.

      В этом эксперименте, где также использовалась методика «послеобраза», предметом  влияния было определение некоторой  фигуры (яблоко, образ Ленина и т.д.), символически связанной с определенным цветом (соответственно зеленый, красный  и т.д.). По мнению авторов, если влияние оказывается на восприятие одной из составляющих образа, то изменения будут зарегистрированы и в восприятии других составляющих. Материалом изучения ассоциации фигура — цвет была избрана ассоциация «образ Ленина — красный».

        В каждой из четырех экспериментальных  фаз испытуемым были последовательно  предъявлены четыре диапозитива.  Первый диапозитив содержал единственную  черную черту на красном фоне, а на четвертом — совокупность  этих черт складывалась в стилизованный  контур изображения Ленина на красном фоне. При предъявлении каждого из диапозитивов испытуемые, студенты Парижского университета, должны были: 1) дать свое суждение о предъявленном изображении, 2) определить цвет диапозитива с помощью шкалы из 11 точек от 100% оранжевого и 0% пурпурного до 0% оранжевого и 100% пурпурного, 3) определить цвет послеобраза (шкала из 11 точек от 100% голубого и 0% зеленого к 0%' голубого и 100% зеленого). 
На первой фазе испытуемые письменно идентифицировали фигуру, цвет диапозитива и цвет послеобраза; на второй — давали устные ответы о предъявленной фигуре. Сообщники экспериментатора отвечали первыми и определяли изображение четвертого диапозитива как «Ленин». Третья фаза идентична первой: письменные ответы о фигуре, цвете и послеобразе. Перед четвертой фазой сообщники под благовидным предлогом покидали экспериментальную комнату, поэтому здесь испытуемые давали письменные ответы в отсутствие источника влияния. В одной экспериментальной ситуации сообщники экспериментатора, являющиеся источником влияния, занимали в группе позицию меньшинства, в другой — позицию большинства.

      Согласно  полученным результатам, на публично высказываемые  суждения влияют и меньшинство, и  большинство: давление и того, и другого  вынудило многих испытуемых определить изображение четвертого диапозитива как образ Ленина. Однако на восприятие цвета меньшинство и большинство повлияли по-разному. Позиция большинства привела к изменению публичных суждений о цвете диапозитива, но не повлекла модификации цвета послеобраза.

      Авторы  пришли к выводу, что большинство  
Влияет на перцептивные ассоциации, но на поверхностном уровне декларируемых ответов. При этом испытуемые сохраняют собственное мнение, но скрывают его во время взаимодействия с большинством. Отсутствие воздействия большинства на сам процесс восприятия свидетельствует о наличии механизмов когнитивного сопротивления интериоризации позиции большинства.

      Влияние меньшинства оказалось более  глубоким и проявлялось в том  числе и при отсутствии меньшинства. Интересна последовательность вызванных его воздействием трансформаций: сначала изменения проявляются в определении цвета диапозитива, а затем — цвета послеобраза. Происходит своего рода интериоризация изменений, обусловленных позицией меньшинства. Другое исследование тех же авторов было посвящено роли эмоциональных факторов «перцептивного» воздействия. Иными словами, наряду с традиционной для европейских исследований идеей о когнитивном конфликте как внутреннем механизме влияния здесь была предпринята попытка подключить к анализу, казалось бы, вполне естественное, но редко операционализируемое убеждение о существовании эмоциональных детерминантов динамики восприятия. Основная идея эксперимента заключалась в том, что изменения восприятия и нормативной оценки образа зависят от эмоциональных состояний, интенсивность которых превышает обычные. Предполагалось, что приятный эмоциональный контекст будет смягчать когнитивный конфликт, а следовательно, препятствовать когнитивной реконструкции образа. Стрессовый эмоциональный контекст, напротив, обострит конфликт, и повлечет за собой хотя и медленную, но глубокую когнитивную реконструкцию образа.

      Для создания эмоционального фона были предварительно отобраны восемь музыкальных произведений, одни из которых были оценены испытуемыми  как спокойные, а другие — как тревожные. Испытуемые, студентки Парижского университета, располагались в экспериментальном зале и должны были определить цвет изображения и цвет послеобраза голубого диапозитива. Экспериментатор сообщал, что проводится эксперимент на цветовое восприятие, включал музыкальную аппаратуру, а затем просил у испытуемых пять минут на приведение в порядок протоколов предыдущего эксперимента. На протяжении этого времени музыкальное сопровождение не прекращалось. По истечении пяти минут экспериментатор объявлял начало эксперимента. На каждое предъявление стимульного материала испытуемый и сообщники должны были: 1) на шкале от 100% зеленого до 100% голубого указать свое суждение о цвете диапозитива; 2) на шкале из девяти пунктов от желтого до фиолетового указать свое суждение о цвете послеобраза.