Понятие исторического источника

Содержание

Введение

1. Понятие исторического источника

Введение

Главная предметная особенность исторической науки состоит в том, что историк изучает события и процессы, канувшие в Лету и унесенные Рекой Времени в уже несуществующую реальность. Следовательно, историк, в отличие от представителей точных наук, не в состоянии непосредственно наблюдать и описывать изученный объект. Поэтому единственным источником, содержащим какую-либо информацию об объекте изучения, является тот или иной памятник минувшей исторической реальности, или исторический предмет (реликт) истории и культуры прошлого. Осуществление научного исторического исследования невозможно без использования исторических памятников или исторических источников. Нет исторических источников – нет и исторической науки, такова аксиома в традиционной историографии. Прошлое доходит до нас в определенных формах, о нем напоминающих. Эти формы обычно и называют историческими источниками. Русло реки, текшей тысячу лет тому назад и определявшей жизнь осваивавшего прибрежные долины народа, его песни и предания, язык и пословицы, орудия труда и предметы быта, хроники и летописи, хартии и тексты договоров, своды законов и записи обычаев — все это является для историка исходным материалом, оперируя которым он познает прошлое. Все это обуславливает актуальность выбранной темы.

Цель работы является изучение классификации исторических источников.

Исходя из цели, были поставлены следующие задачи:

1) Определить понятие исторического источника;

2) Изучить классификацию  исторических источников;

1. Понятие исторического  источника

Исследование приемов выявления исторических источников, их критики, выделения их видов, систематизации и классификации их есть предмет изучения специальной науки – источниковедения. Среди отечественных специалистов одно из удачных определений понятия «исторический источник» принадлежит Леонарду Дербову: «…под историческим источником в современной науке понимаются все остатки прошлого, в которых отложились исторические свидетельства, отражающие реальные явления общественной жизни и закономерности развития человеческого общества. По сути дела, это самые разнообразные продукты и следы деятельности людей: предметы материальной культуры, памятники письменности, идеологии, нравов, обычаев, языка и т.д.»1

Долгое время источниковедение традиционно относили к вспомогательным историческим дисциплинам. В словаре С.И. Ожегова так и сказано, что источниковедение – «вспомогательная наука о методах изучения и использования исторических источников»2. Однако это не совсем так. Принимая во внимание специфический предмет и задачи изучения источниковедения, следует признать, что эта область исторического знания резонно относится к научно-исторической методологии. Ведь собственно в своей методологической лаборатории профессиональный историк регулярно применяет арсенал приемов и принципов источниковедения, осуществляет текущую творческую работу, направленную на достижение поставленной цели по реконструкции того или иного исторического события и его критической оценке. Современные специалисты начинают осознавать этот важный момент. Примером может служить концептуальная позиция авторов одного из современных и весьма удачных учебных пособий по источниковедению И.Н. Данилевского, В.В. Кабанова, О.М. Медушевской, М.Ф. Румянцевой: «Источниковедение складывалось как особая дисциплина прежде всего в рамках методологии исторического исследования, поскольку именно историческая наука систематически использует для познания исторические источники»3. По мнению этих специалистов, источниковедение – это особый метод познания реального мира.

Одни исторические источники представляют собой часть отошедшей в прошлое реальности, ее реликты (орудия труда, монеты, археологические памятники, культовые здания, грамоты, хартии, соглашения и т.п.). Другие сообщают о прошлом, описывая, оценивая, изображая его (летописи, хроники, художественные произведения, воспоминания, дневники, наставления и пр.).

Первые принято называть остатками, дающими непосредственную информацию об исторических событиях, вторые — преданиями, сообщающими о них опосредованно, сквозь призму сознания повествователя. Такие общие сведения об исторических источниках вряд ли позволят судить о научной ценности и достоверности содержащейся в них информации, о их значении для научного познания прошлого. В самом деле, остается непонятным, как относиться к фактам источников. Как к «кусочку», фрагменту объективной реальности, если речь идет об остатках? Как к факту сознания создателей исторических преданий? Соблазн противопоставить эти виды источников велик, но неплодотворен.

Любой источник является продуктом социальной деятельности людей. Любой источник субъективен, ибо отражает прошлое в форме личных, субъективных образов. Но вместе с тем он представляет собой форму отражения объективного мира, эпох, стран и народов в их реальном историческом бытии. В этом смысле исторические источники могут рассматриваться как основа познания исторической действительности, дающая возможность реконструировать события и явления социальной жизни прошлого.

Значит ли это, что исторические явления и события предстают перед историком «в готовом виде» и ему ничего не остается, как изложить их в своих сочинениях? Если бы так было на самом деле, историческая наука не преодолела бы детских заблуждений и ошибок, оставшись наивной сочинительницей волшебных сказок. К счастью, специфика исторических источников такова, что необходимость их научной критики, анализа, извлечения истинной и определения ложной информации вполне очевидна. Поставим себя на место историка, вознамерившегося изучить предпосылки, ход, характер и значение судебного заседания, состоявшегося в известное ему время в Стране чудес. В первую очередь он займется поиском источников, главными из которых, бесспорно, станут записи присяжных. И что же? По ключевому вопросу — позиции Короля — их данные разойдутся: ведь некоторые присяжные записали «важно», а другие «неважно». «Всегда вначале — пытливый дух»: изучение любого исторического источника представляет собой сложную научную задачу, предполагающую не пассивное следование за ним, но активное и пристрастное «вторжение», «вживание» в его структуру, смысл, специфику формы, содержание, язык, стиль4.

Чтобы извлечь нужную информацию из источника, субъективно отражающего объективный мир, историку приходится соблюдать ряд условий и правил, приспосабливаться к обстоятельствам, от него не зависящим. Прежде всего, нужно определить подлинность источников, находящихся в распоряжении историка. Это требует от него чрезвычайно высокой квалификации. Необходимо знать очень многое: характер письма, писчего материала, особенности языка, его лексики и грамматических форм, специфику датировки событий и употребления метрических единиц… Но даже доказательство подлинности источника не означает, что историк может без опаски пользоваться содержащейся в нем информацией. Подлинность источника не гарантирует его достоверности. Часто извлеченные из него сведения неточны, ошибочны, ложны. Иногда причины искажения информации очевидны — достаточно, например, задуматься о том, в какой мере был осведомлен автор об описываемых им событиях или какие личные интересы преследовал, участвуя в них. Зачастую в поисках правды историку приходится проделывать скрупулезную работу, выявляя всю совокупность факторов, влиявших на достоверность сообщаемых источниками сведений. Он должен ясно представлять себе обстоятельства появления источника, личные, политические, сословные, религиозные, партийные пристрастия его создателя. Всё это важно для установления истины, без этого не пробиться к объективной основе сообщений источника о событиях.

Определение степени достоверности и подлинности источника составляет важнейшую задачу источниковедческой критики. Трудности работы с источниками этим, однако, не исчерпываются. Как уже было сказано, многое от историка просто не зависит.

Начать необходимо с того, что отдельные свидетельства, имеющие для науки огромное значение, вообще не сохранились. Часть из них содержалась в источниках, по разным причинам до нас не дошедшим. Сколько поистине бесценных для историка документов погибло в годы Великой французской революции! В огне костров и пожаров исчезли сеньориальные архивы с протоколами судебных заседаний, записями правовых норм, определявших экономическое и юридическое положение крестьянства. В огне войны 1812 г. был уничтожен список, в котором находился текст «Слова о полку Игореве», великой поэмы, обнаруженной А.И. Мусиным-Пушкиным лишь в конце XVIII в. Невозможно определить, какое количество источников унесли с собой войны, революции, перевороты, стихийные бедствия, трагические происшествия.

Но проблема состоит не только в том, что значительное число важных материалов безвозвратно утрачено. Мышление людей прошедших эпох существенно отличалось от мировосприятия и мировоззрения современного человека. То, что представляется нам случайным, не имевшим серьезных последствий, привлекало их внимание. Многие же стороны общественной жизни, кажущиеся нам чрезвычайно существенными, не нашли достойного отражения в источниках. Мы значительно лучше информированы, скажем, об образе жизни и кодексе чести европейского рыцарства XI-XV вв., чем о социокультурных представлениях крестьян. Нам лучше известна жизнь российского дворянского поместья XVIII в., чем повседневное существование отходника или работного человека уральской горнозаводской мануфактуры. Мы больше знаем о столкновениях правителей и войнах государств, чем о движении цен на пшеницу или вино. Иногда просто удручают лаконичность сведений древнерусских летописей, очень сжатые и в то же время расплывчатые формулировки законодательных источников того времени, краткие регистрации дел в журналах повседневной записи, ведшихся в канцеляриях приказов в правление Алексея Михайловича, или в протоколах английского парламента эпохи Елизаветы I.

Социальные стандарты восприятия и отображения действительности были совершенно иными. Чем дальше мы уходим в глубь времен, тем сложнее становится разобраться с содержащейся в источниках информацией. Историк должен овладеть тайнами такого прочтения источника, которое учитывало бы специфику «культурного кода» эпохи и особенности личности его создателя. Только тогда станет ему доступной и так называемая ненамеренная, косвенная информация, содержащаяся практически в каждом источнике. Искусство историка — это, в частности, и искусство правильно и точно ставить вопросы к источнику.

Скажем, так называемые «покаянные книги», пенитенциалии всегда привлекались историками для характеристики целей, форм и результатов воздействия средневековой католической церкви на общество, на мирян. «Пособия» для священников, помогавшие проводить таинство исповеди, действительно дают очень много материала, позволяющего четко представить, какие сферы общественной и личной жизни находились в сфере постоянного интереса клира: «Не распевал ли ты дьявольские песни, и не участвовал ли в плясках, придуманных язычниками, которых обучил дьявол, и не пил ли ты там и не веселился ли, отбросив все благочестие и чувство любви, как бы в восторге от кончины ближнего твоего? Не гадал ли ты на книгах или на табличках, или на псалтыри и евангелиях, или на чем-то подобном? Не верила ли ты в такую невероятную вещь или не принимала в ней участия, что якобы существует женщина, которая посредством дурных дел и заклинаний способна изменять ум людей, а именно от ненависти к любви и от любви к ненависти?» Вместе с тем они содержат богатейшую ненамеренную информацию о повседневной жизни и духовном мире средневекового крестьянства, куда, казалось, доступ исследователю закрыт, ибо это был мир, «обычно скрываемый официальным христианством»5.

Понятно, что каждый источник нуждается в глубоком индивидуальном изучении, учитывающем при этом необходимость комплексного исследования всех сохранившихся свидетельств о прошлом человеческого обществе.

Теперь становится возможным дать более полное и точное определение исторических источников. Таковыми можно считать «все, отражающее развитие человеческого общества и являющееся основой для научного его познания, т.е. все созданное в процессе человеческой деятельности и несущее информацию о многообразных сторонах общественной жизни»6.

Двигаясь все дальше по стрелке, связывающей «исторический факт, как реальность прошлого, отраженную в источниках», и «исторический факт как результат научной интерпретации реальности прошлого, отраженной в источнике», мы выходим из сферы собственно источниковедческих проблем и вторгаемся в область иную. Здесь историк сбрасывает фартук ремесленника — он был нужен тогда, когда отделялись доброкачественные свидетельства от ложных, соскребался толстый слой искажений, мешавших прорваться к крупицам истинной и ценной информации. Уже на этом этапе историк сопоставлял, ставил вопросы, но все это делалось как бы «вчерне», в предварительном порядке, среди хаоса фактов. Короче, это была все-таки «грязная работа». Выполнив ее, историк получает возможность надеть повседневный костюм ученого и, засучив рукава, приняться за научный анализ, интерпретацию, синтез имеющегося материала. Он может теперь строить воздушные замки теорий, решать проблемы и отвечать на вопросы: «почему?», «вследствие чего?», «каким образом?», «было ли это неизбежно?», «с чем это связано?».

Историк становится созидателем. «Разъятая» реальность прошлого, отразившаяся в изученных им источниках, «поверяется гармонией» гипотез, концепций и выводов. Впрочем, здесь, как и везде,- «вначале было слово».

Поскольку предмет источниковедение предполагает работу с самыми разными историческими источниками, то эта область исторической науки прибегает к достижениям так называемых вспомогательных исторических дисциплин, которые, в свою очередь, нацелены на узко определенную работу с отдельными методами исторических источников7:

палеография – изучает видоизмененность букв по разным историческим эпохам и странам, а также занимается изучением рукописей, в основном их внешней стороны (способы написания и формы букв);

сфрагистика – изучает печати;

дипломатика – изучает исторические документы, акты, грамоты, определяет их происхождение, даты, подлинность и степень достоверности;

эпиграфика – изучает древние неписьменные надписи;

нумизматика – изучает монеты и медали как памятники истории и культуры;

метрология – описывает и изучает различные системы мер и весов, а также способы определения их образцов.

Исторические источники — весь комплекс документов и предметов материальной культуры, непосредственно отразивших исторический процесс и запечатлевших отдельные факты, и свершившиеся события, на основании которых воссоздается представление о той или иной исторической эпохе, выдвигаются гипотезы о причинах или последствиях, повлекших за собой те или иные исторические события. Любой источник является продуктом социальной деятельности людей. Определение степени достоверности и подлинности источника составляет важнейшую задачу источниковедческой критики.

2. Классификация исторических источников

Исторические источники как таковые имеют весьма и весьма неоднородную природу. Поэтому в источниковедении давно фигурируют самые разнообразные системы классификации исторических источников. Безусловно, все они связаны с определениями исторического источника и во многом зависят от последних. В целом можно выделить несколько типов классификации8:

1. Классификация по цели  создания. Предложена немецким ученым И. Дройзеном. В соответствии с ней источники делились на: ненамеренные (остатки, отражающие факты непосредственно), намеренные (свидетельства) и смешанные (памятники).

2. Классификация по степени  близости источника к историческому  факту, введена Э. Бернгеймом в 1889 году. Исторические источники разделяются на остатки и традицию. Это разделение источников, а соответственно и источниковедческого анализа (для традиции необходимы и внешняя, и внутренняя критики, для остатков — достаточно внешней), было весьма широко распространено в источниковедении.