Полицентризм сознания

Психологическое различие общения с реальными и воображаемыми  собеседниками состоит в том, что реальные субъекты побуждаются  в общении своими мотивами и преследуют собственные цели, воображаемого собеседника наделяют представляемыми, приписываемыми свойствами.

А.А. Бодалев расширяет понятие общения, включая в его объем внешне ненаблюдаемые проявления аутокоммуникации. Это феномен А.А. Бодалев подразделяет на различные виды, в зависимости от того, с кем или чем человек контактирует. Феномен общения более сложен, чем представлялось ранее в психологии общения в связи с тем, что существует аутокоммуникация. А.А. Бодалев предлагает понятие пространства общения, в которое входит и внутреннее пространство. Он рассматривает исследование аутокоммуникации как нетрадиционную, малоразработанную тему в отечественной психологии.

Важным свойством всех диалоговых форм выступает динамичное взаимодополнение интеллектуальных позиций. Для возникновения диалога необходимо различие в точках зрения. «Методологическим критерием достаточности различий может служить указание на принципиальную несводимость одной позиции к другой» [31, c. 109], а также способ выражения этих позиций: например, «вопрос-ответ», «доказательство-опровержение». В диалоге выделяются два последовательных этапа: 1) «фаза понимания», которая заключается в установлении различий в позициях; 2) «фаза продуктивного мышления» - продвижение к решению общей проблемы.

Одним из важнейших результатов  диалога является осознание неуниверсальности привычного: «...обмен идеями при относительном равенстве сторон приводит рано или поздно к пониманию правомерности противоположных точек зрения на обсуждаемый вопрос. Тогда начинает формироваться качественно новая целостность, учитывающая внутреннюю неоднородность своих слагаемых. Поэтому диалог всегда незамкнут и незакончен. Он предполагает дальнейшее развитие» [20, c. 32].

Итак, диалог и внутренний диалог мы рассматриваем как диалоговые формы общения, обладающие общими ключевыми характеристиками: наличием обратной связи в процессе взаимодействия реальных или воображаемых субъектов, возможностью появления нового содержания в ходе такого взаимодействия, а также принципиальной незавершимостью как процесса общения и преобразования взглядов и точек зрения собеседников. Процесс понимания в ходе диалогового общения субъектов предполагает приведение в соответствие внутреннего и внешнего планов протекания диалога.

2.3. Внутренний диалог как вид внутренней речи

В предыдущей главе мы рассматривали диалог как разновидность общения. Другой способ анализа этого понятия предполагает понимание диалога как одного из видов речи, наряду с монологом, полилогом и другими проявлениями речевой активности. Единицей анализа речевого процесса могут выступать, высказывание, реплика, текст. Наряду с феноменами речи, в психологии активно изучаются внутреннеречевые процессы. Исследователи подразделяют внутреннюю речь, в частности, на внутренний диалог и внутренний монолог - по аналогии с внешнеречевыми процессами.

Этапу выражения и фиксации мыслей, чувств и эмоций в речи обычно предшествует этап их порождения. «Хранение» значений и смыслов во внутреннем плане сознания также требует наличия специальных механизмов. В качестве порождающего и сохраняющего механизма выступает внутренняя речь, активность которой создает смыслы и определяет значения. Хранение запечатленной информации осуществляется в виде внутреннего языка - фиксированных языковых форм и закрепленных за ними смыслов и значений.

Онтогенетически внешняя речь первична по отношению к внутренней, функционально вторична по отношению к ней. Л.С. Выготский так описывает переход от мысли к слову, фиксируя в нем функцию внутренней речи: «от мотива, порождающего какую-либо мысль, к оформлению самой мысли, к опосредствованию ее во внутреннем слове, затем - в значениях внешних слов, и затем - в словах» [17, c. 380].

Сравнивая внутреннюю и внешнюю  речь, он отмечал такую особенность синтаксиса внутренней речи, как отрывочность, фрагментарность и сокращенность по сравнению с внешней речью. Внутреннюю речь невозможно понять без отнесения к ситуации, эту же особенность можно отметить и у эгоцентрической речи раннего детства, частота обращений к которой нарастает к школьному возрасту. Сокращенность внутренней речи выражается в исключении из предложения подлежащего и относящихся к нему слов, в то время как сказуемое и взаимосвязанные с ним слова сохраняются. На основе этих наблюдений делается вывод о предикативности внутренней речи: так как предмет разговора известен говорящему, в подлежащем нет необходимости, оно пропускается и говорящий использует в своей речи преимущественно предикаты (сказуемое). Сокращенность рассматриваемого вида речи проявляется, по мнению Л.С. Выготского, и в редуцированности ее фонетической стороны, так как во внутренней речи нет необходимости произносить слова, они понятны уже по намерению. Синтаксис и фонетика внутренней речи сводятся к минимуму, на первый план выступает значение слова, - чем и обусловлено своеобразие внутренней речи.

Л.С. Выготский полагал, что во внутренней речи смысл преобладает над значением. Смысловое сходство слов, участвующих во внутреннеречевых процессах, приводит к слиянию и объединению этих слов - их агглютинации по форме и смыслу - слова становятся как бы «сгустками смысла»; в этих единствах наибольшую смысловую нагрузку несут основные понятия и корни слов. В исследованиях Л.С. Выготского появление агглютинированных, асинтаксических слов часто наблюдалось одновременно с падением коэффициента эгоцентрической речи. Эффект обнаруживался, по его мнению, при нарастании активности внутренней речи.

Итак, в теории Л.С. Выготского выделяются два принципа организации и функционирования внутренней речи: внутренняя речь онтогенетически образуется из внешней; в структурах внутренней речи фиксируются наиболее устойчивые значения   объектов, а также их индивидуализированные смыслы.

В рассмотренных выше исследовательских  подходах внутренняя речь определяется как структура, сравнимая с внешней  речью, анализ которой проводится на основе сопоставления ее особенностей с характеристиками внешней речи.

Проводя аналогию с внешней  речью и ее видами, внутренний диалог можно определить как один из видов внутренней речи, обладающий ее характеристиками.

При каких условиях актуализируется внутренний диалог, и что обусловливает механизм его функционирования?

Анализируя концепции диалогичности  сознания, проблему различия смысла и значения, субъективного и общественного опыта, Е.В. Улыбина [37] выделяет в качестве важнейшей характеристики сознания взаимодействие между его отдельными составляющими, которое можно рассматривать как внутренний диалог в общем смысле. Она придерживается понимания диалогизма сознания как результата существования языков внешнего и внутреннего слоев сознания, близких к понятиям внешней и внутренней речи у Л.С. Выготского. Их несовпадение требует постоянного диалога. Соотнесение этих двух систем отражает взаимодействие субъекта с окружающим миром. Таким образом, Е.В. Улыбина предполагает постоянное функционирование внутреннего диалога в структуре психики вследствие особенностей ее организации.

Итак, внутренний диалог представляет собой наиболее естественную и закономерную форму внутренней речи. Фило- и отно- генетически внутренняя речь вторична относительно внешней, а функционально - первична. Во внутренней речи порождаются смыслы и фиксируются значения.

2.4. Смысл и значение в системе сознания. Понятие контекста

Рассматривая соотношение  сознания и слова, А.Р. Лурия подчеркивает функцию слова как «накопителя и хранителя информации»: «...каждое слово обозначает вещь, качество, действие или отношение ...слово удваивает мир и позволяет человеку мысленно оперировать с предметами даже в их отсутствие...» [24, c. 37], человек «может произвольно управлять этим вторым миром... Иначе говоря, из слова рождается не только удвоение мира, но и волевое действие, которое человек не мог бы осуществить, если бы у него не было языка» [29, c. 38].

А.Р. Лурия анализирует ситуацию возможной многозначности слова, обращая внимание, что многие слова имеют несколько значений. «Чаще всего ... уточнение значения слова или его выбор осуществляются «семантическими маркерами» и «семантическими дистинкторами», которые уточняют значение слова и отделяют его от других возможных значений. Обычно эта функция определяется той ситуацией, тем контекстом, в которых стоит слово, а иногда и тем тоном, которым слово произносится» [29, c. 40].

Следует заметить, что  мы говорили об устойчивой фиксации смысла в слове, которое выступает в различных контекстах только знаком или только символом. Но, очевидно, что слово может быть и знаком, и символом одновременно, если оно воспринимается разными субъектами, различающими отличный от общепринятого смысл. Но в таком случае смысл существует в более или менее устойчивой форме в сознании одного конкретного субъекта, и требуются специфические условия  -смысловой контекст, в котором будет возможно воссоздание смысла в сознании нескольких индивидов. Смысл, в отличие от значения, постоянно заново порождается.

«Смысл слова - это первичная  реальность и для говорящего и для слушающего» [3, c. 9]. Он уникален, так как принадлежит отдельной личности; неисчерпаем - за ним понимание мира и внутреннее строение личности; при этом он социально ориентирован, так как он становится значащим только если социально разделен. В то время как значение слова, отмечает Т.В. Ахутина вслед за Выготским и Бахтиным, - «...это абстракция различных смыслов данного слова, употребляемого разными людьми в разных контекстах, и одновременно это социальный норматив означивания...» [3, c. 9].

Для обозначения всего многообразия дополнительных значений слова, А.Р. Лурия предложил термин «смысловое поле», иначе, - семантическое поле слова, подразумевая под этим «комплексы ассоциативных значений, непроизвольно всплывающих при восприятии данного слова» [29, c. 41]. Он рассматривал не значение конкретного слова, которое может меняться в зависимости от контекста, а значение взаимосвязанных с ним слов, то есть значение контекстов, с которыми исходное слово вероятнее всего встречается. Анализируя значения и смыслы контекстов, можно точнее и объемнее понять многообразие смыслов исследуемого слова. Контексты, или «ассоциативные поля» могут быть как общепринятыми, так и индивидуальными.

Ассоциативное поле (контекст) слова, также как и его смысл, определяются на основе актуальных в настоящий момент мотивов и эмоциональных предпочтений субъекта, «высвечивающих» на основе какого-либо признака или сочетания признаков значимые для субъекта смыслы. В отличие от смысла, значение слова определяется на основе существенных, обобщенных признаков объекта, выявленных в результате практического взаимодействия с ним или интеллектуального взаимодействия с образом объекта. Значение слова также имеет контекст. Но если для смысла контекст и «ассоциативные поля», в принципе, - одни и те же явления, то в случае взаимосвязи значений они различны.

Контекстом употребления слова в определенном его значении выступает указание на какие-либо ситуации, обстоятельства, качественные характеристики объекта или предмета, о которых идет речь в данный момент, в то время как «ассоциативные поля» значений более обширны и выступают как система понятий, в которую включено такое значение.

Ассоциируемые с неразрешимой на данный момент личностной или интеллектуальной задачами осознанные и неосознанные содержания психики становятся содержанием внутреннего диалога и преобразуется в ходе него. Для обозначения активизируемого ассоциативного психологического материала мы применяем термин контекст, обозначающий любые событийные, ситуативные условия, формируемые субъектом на протяжении своей жизни. Жизненные условия, поступки субъекта в этих условиях, способы взаимодействия со значимыми другими интериоризируются им, превращаясь в неотъемлемые составляющие интрапсихической жизни, во внутренние контексты.

Мы понимаем контекст как реальные либо моделируемые субъектом в сознании ситуации, мнения, оценки, способы понимания значимых для субъекта людей, событий, переживаний, интеллектуальных задач, выражаемые им в речи. Способность задействовать тот или иной контекст означает способность субъекта актуализировать психологически переработанную и интериоризированную в форме личностного опыта ситуацию, возникавшую ранее в его жизни, то есть подразумевает способность усваивать и интегрировать жизненный опыт, разрешать появляющиеся личностные и интеллектуальные задачи.

Так или иначе, у субъекта формируется определенный «набор»  контекстов, а также «навыки» усвоения новых контекстов и изменения прежних. Это влияет на адекватность взаимодействия субъекта с окружающим миром, умение успешно адаптироваться к новым условиям, или творчески преобразовывать их. Таким образом, с одной стороны, жизненные и интеллектуальные контексты, интериоризируясь во внутренний план, формируют контекстную среду внутреннего диалога, т.е. они задают определенные содержания и формы внутреннего диалога. С другой стороны, преобразование и интериоризация новых контекстов происходит в ходе внутреннего диалога (по крайней мере, на одном из этапов этого процесса существует неречевой этап усвоения нового опыта).

Подводя итог, отметим: сознание представляет собой систему смыслов и значений, которая накладывается человеком на окружающий мир, и является прозрачной для него, то есть не воспринимаемой в отдельности от структурируемой ей реальности.

Смысл, в отличие от значения, постоянно  заново порождается субъектом. В  то же время процессы порождения смысла так же, как и значения, зависят от социума, в котором пребывает субъект, то есть от контекста в широком смысле. Гибкость и количество контекстов, понимаемых в широком смысле слова, определяют, с одной стороны, успешность адаптации субъекта к социуму, с другой - его способность меняться и самоопределяться.