Тоталитаризм и авторитаризм, их сходство и различие

Какова общая оценка советского авторитаризма?  

Он был выражением и продолжением политики, направленной на индустриализацию страны, и в  этом отношении отвечал исторической необходимости. Но в то же время он был детищем непоследовательности этой политики и ее альтернативой. Продолжая политику царского правительства на централизацию управления экономикой, советский авторитаризм разрушил слабую еще систему институтов гражданского общества, несомненно способствовавших индустриализации и цивилизации русского общества, как якобы главного их противника.  

Считая, как и Столыпин, патриархальность деревни тормозом экономического развития, большевики пошли в прямо противоположном  направлении. Тем самым политика авторитарного государства вошла  в резкое противоречие с потребностями  исторического развития, вызвав необходимость  перерастания советского авторитаризма  в какую-то новую форму. 

1.3 Сущность и предпосылки  тоталитаризма. 
 

Эту новую форму  организации политической власти, сложившуюся  в нашей стране в 30-е годы, в  литературе часто называют тоталитаризмом. Если же мы попытаемся вычленить смысловое  ядро данного понятия, то обнаружим, что слово «тоталитаризм» используется для обозначения превосходной степени  других известных понятий -- диктатура, авторитаризм, насилие, деспотизм. Этимологически оно производно от слов тоталитарность, или «целостность». Употребляя его, имеют в виду, что авторитарная власть становится всепроникающей, контролирующей жизнь человека и общества в ее самых частных, мельчайших проявлениях. При этом забывают, что рост количественных изменений в какой-то момент приводит к появлению нового качества, а новое качество не есть удвоенное или утроенное старое: сохраняя со старым в том или ином отношении сходство, оно, тем не менее, принципиально от него отличается. 

Для того чтобы раскрыть содержание понятия «тоталитаризм», нужно перейти от оценочного употребления термина к научному, существенно ограничив область его применения.  

Во-первых, хронологически, отказавшись от истолкования в качестве тоталитарных тех или иных политических режимов прошлого -- древневосточных деспотий, исламских теократий, Русского государства времен Ивана Грозного и т.п. В истории мы можем найти лишь слабые прообразы тоталитаризма, сходные с ним формально, структурно, но не по существу. Тоталитаризм -- явление, присущее исключительно XX веку.  

Во-вторых, что не менее важно, надо сузить область  применения термина в структурном  аспекте: многое из того, что совершалось  в сталинскую эпоху, не связано напрямую с тоталитаризмом, а вполне объяснимо  с учетом логики авторитарного режима. Следовательно, и сам тоталитаризм -- явление, не сводимое к экономическим, социальным или политическим условиям того времени. Его нельзя представить как следствие причины под именем «авторитаризм 20-х годов». 

Тоталитаризм находится  в ином измерении, нежели экономика  и политика, ему присуща иная логика, нежели логика объективного процесса. Выражаясь с известной долей  условности, можно сказать, что тоталитаризм есть душа, телом которой является командно-административная система, это  явление не экономического, социального  или политического плана, а культурно-идеологическое по своей сущности. С точки зрения человека, придерживающегося «нормальной» причинности, Сталин выглядит сумасшедшим: сверхиндустриализация затормозила экономическое развитие страны, коллективизация поставила ее на грань голода, репрессии в партии грозили разрушением политического костяка общества, разгром офицерского корпуса накануне неизбежной войны с Германией существенно понизил обороноспособность страны. Тем не менее, во всем этом была логика, но совсем иная, свидетельствующая о том, что Сталин не был авторитарным вождем, «социалистическим монархом-самодержцем». Кем же он был? 

Сталин отличался  от своих предшественников: для Ленина и его соратников власть, сколь  угодно жесткая и насильственная, была все-таки средством для достижения определенной цели -- построения социализма в планетарном масштабе. Утопический характер цели обусловил нарастание насилия, но корректировка ее в 1921--22 годах привела к либерализации политики (нэп, линия на мирное сосуществование с капитализмом и т.д.). Не то -- Сталин. Для него целью была именно власть, а социализм, марксизм-ленинизм -- только средствами ее достижения, поэтому он так легко менял не только тактику, но и стратегию, вступая в любые коалиции и разрушая их. Но дело не только в личной воле и качествах Сталина -- за его индивидуальностью проступали черты нового исторического типа личности, и это были черты не только психологические, но и исторические. 

Ленин в «Письме  к съезду», говоря о личных качествах  Сталина, подчеркнул, что это не мелочь, поскольку в наших условиях она  может иметь самые серьезные  последствия. 

Вторая часть нашего определения: тоталитаризм -- это переживание власти как абсолютной ценности и высшего смысла человеческого существования, транслированное по всем этажам социальной иерархии и признанное в таком качестве большинством индивидов. Для того чтобы возник и существовал тоталитаризм, нужен был не только Сталин, но и масса индивидов, отравленных ядом абсолютной власти -- власти над историческими закономерностями, временем, пространством («Мы покоряем пространство и время, мы -- молодые хозяева земли»), над собой и другими людьми. Эта власть зачастую не давала материальных благ, напротив, она требовала величайшей самоотдачи, самопожертвования, и если сначала, как Павка Корчагин, не щадили себя, позже, как Павлик Морозов, не щадили родного отца, то в застенках Ежова -- Берии уже не щадили никого. 

Появление такого, тоталитарного, индивида -- первая предпосылка формирования тоталитаризма, без которой он не мог возникнуть даже в том случае, если бы были налицо остальные. Вторая предпосылка -- тенденция к идеократии, проявившаяся с самого начала революционного движения и получившая зрелую форму в условиях советского авторитаризма, на базе общественной собственности и централизованного управления обществом, планового ведения хозяйства. План здесь выступал как директива, как закон: речь шла о вполне гегелевском по духу господстве идеи над действительностью.  

Практически идеократия реализовалась через партократию -- монополию компартии на власть, не ограниченную, по существу, никаким законом и даже уставом самой партии. Третья предпосылка тоталитаризма -- культ народа в революционном сознании до- и послеоктябрьской эпохи. Этот культ освобождал народные массы от всякой моральной самооценки и самоцензуры, ставил их по ту сторону добра и зла.  

Тем самым в структуре  массового революционного действия высвобождалась энергия разрушения, направляемая этикой революционной  целесообразности на уничтожение всяких ограничений, препятствующих достижению абсолютной власти революционного субъекта над действительностью. Все, что  творилось, оправдывалось благом народа и именовалось борьбой с врагами  народа. 

1.4 Структура тоталитарной  власти 
 

Режим тоталитарной власти в отличие от авторитаризма  оказывается вне политическим образованием -- в эпоху тоталитаризма политические отношения и институты в обществе, по существу, исчезают или становятся формально-декоративными. Организация тоталитарной власти имеет иерархический характер: вверху пирамиды находится вождь, обладающий абсолютной, ничем не ограниченной властью; внизу -- массы, столь же абсолютно ему подвластные.  

Такая организация  власти формально сходна с авторитаризмом. В действительности же тоталитарная власть неделима на уровни: на любом  уровне социальной иерархии индивид, обладая  властью, обладал тем самым абсолютной властью над вверенным ему  «объектом». Различие было именно в  объекте приложения власти, но не в  ее характере. Например, любой начальник  районного масштаба обладал всеми  атрибутами власти -- партийной, хозяйственной, судебной, карательной и т.п.  

Поэтому для функционирования тоталитарной власти не нужно было принуждения, идущего сверху вниз: тоталитарный индивид добровольно подчинялся вышестоящему, получая в обмен на покорность возможность абсолютной власти «на своем месте». Можно сказать, что ограничения в структуре тоталитарной власти вытекали из пересечения индивидуальных властей, что создавало непрерывное и постоянное напряжение во всех узлах системы и было источником энергии, питавшей существование этой системы. 

С тоталитарной властью  неразрывно связана тайна власти. Властный поступок тоталитарного индивида всегда непредсказуем, спонтанен, вызывается не столько внешней необходимостью, какими-то реальными обстоятельствами, сколько тайными движениями его  души. Теми движениями, которые имеют  свою индивидуальную логику, непредсказуемую  с точки зрения нормальной логики. В силу этой тайны система тоталитарной власти пронизана страхом. Страх  есть необходимое дополнение абсолютной власти, он столь же абсолютен, и  это страх не только перед «другими», но и перед самим собой. Абсолютный страх в душе тоталитарного индивида перевоплощается и снимается  в виде стремления к абсолютной власти.  

Карательные органы в этой системе -- материализация повсеместного страха, своего рода арбитр в споре, столкновении индивидуальных властей. Но их существование в большей степени вызвано необходимостью искоренять инакомыслящих -- тех, кто не принял условия тоталитаризма, правила его игры, и имя им -- миллионы. Они и составляли основной контингент ГУЛАГа. 

Верхний и нижний уровни в структуре тоталитарной власти взаимосвязаны и взаимно  необходимы друг для друга. На ее вершине  находился Сталин, он был символом абсолютной власти, поклонение ему  как бы освящало и узаконивало  для каждого собственное приобщение к субстанции власти. В этой структуре  харизматический образ Ленина тускнел  и отодвигался на периферию общественного  сознания, ибо системе нужен был  живой символ, человек -- знак абсолютной власти. Образ Ленина слился с мавзолеем -- материальным воплощением «начала» этой власти. И ритуальное действо вокруг мавзолея, совершаемое дважды в году, заново подтверждало законность системы.  

Нижний уровень  носителей тоталитарной власти, был  также необходим Сталину -- иначе не хватило бы никаких усилий карательных органов, чтобы держать в повиновении огромные массы людей. Причем отношение массы тоталитарных индивидов к Сталину было интимно-психологическим и личностным: он был не просто символическим знаком судьбы, но еще и индивидуальностью. Его индивидуальные качества срослись с символическими, и в этой системе он занимал место Бога.  

Славословия в его  адрес заменили молитву и были ритуальным элементом существования  и осуществления тоталитарной власти каждым на своем месте. Поэтому смерть Сталина означала конец тоталитаризма. Естественно, не мгновенный, а протяженный в историческом времени. Исчезновение личностного символа системы изменило духовную атмосферу внутри ее. Новые поколения как бы вышли из-под влияния той идеологической и психологической силы, которая формировала в каждом качестве тоталитарного индивида. 

Попытки заменить Сталина  не удались -- уж очень тесно срослись его личные и символически-знаковые черты. В поле тоталитарного сознания его преемник Хрущев получил значение комического героя -- шута, напялившего на голову корону. 

Маршальские погоны, звезды Героя и орден Победы не превратили Брежнева в того мифологического  героя, каким воспринимался Сталин. Исчезла тайна личности вождя, а  вместе с ней и вождь. Вождь  должен быть, по крайней мере, равен  системе, а не быть частицей, рожденной  этой системой. 

После смерти Сталина  тоталитаризм в течение долгих тридцати лет переживал обратное перерождение в авторитаризм, и именно механика этого обратного перерождения диктовала  необходимость обращения к Ленину, его наследию, но не к тому, где  он отказывался от социалистической утопии в пользу реально достижимых целей, а к Ленину «до 21-го года», автору и творцу авторитарного режима. Обращение к Ленину 21-го года ставило человека в положение если и не диссидента, то оппозиционера по отношению к существовавшему режиму. С этого обращения началась перестройка. 

1.5 Тоталитаризм и  личность. 
 

Существует ли угроза восстановления в нашей стране тоталитарного  режима? Чтобы ответить на этот вопрос, надо выяснить условия, необходимые  для этого. Объективные условия  налицо --сохраняется, а в ряде республик и обновляется авторитарный режим, адаптирующийся к новым, демократическим тенденциям, к восстановлению политической жизни. Но решающими для возникновения тоталитаризма являются субъективные условия, а именно тот исторический тип личности, который можно назвать тоталитарным индивидом. 

Что это такое? Попробуем  разобрать этот вопрос на примере, так сказать, классического образца. Предшественником тоталитарного индивида был маргинал -- человек, крутой ломкой истории вырванный из привычного «гнезда» существования и заброшенный в новый мир. Маргинализация охватила во второй половине XIX -- начале XX века практически все классы русского общества. Маргинал -- человек переходного времени, как бы повисший между двумя историческими эпохами и сделавший эту переходность принципом отношения к действительности, принципом самоопределения.  

Для маргинала прошлое  и настоящее -- не подлинное, умирающее бытие, которое несет на себе печать неминуемого уничтожения, смерти. Будущее же для него под знаком вопроса, это своего рода чистая возможность, полностью зависящая от воли человека-творца. В среде профессиональных революционеров психология маргинальности еще более усиливалась вследствие особого, «чемоданного» (между тюрьмами и ссылками) образа жизни.