Основные проблемы и тенденции в развитии международных отношений и международной политики в XXI веке

Согласно определению Иммануила Валлерстайна, основным признаком государства-гегемона является настолько значительное влияние, что союзники гегемона оказываются в положении клиентальных государств, а противники гегемона занимают оборонительную позицию11. Это определение применимо к современному положению США в международных отношениях. Мир, в котором существует гегемония (однополярный  мир), является  достаточно  стабильным,  поскольку  доминирование  одного  государства прекращает борьбу остальных государств. И. Валлерстайн подчеркивает, что речь идет исключительно о вооруженной борьбе, в то время как другие формы противостояния могут сохраняться12. Гегемония является следствием естественных политических механизмов, однако те же законы, которые приводят к формированию гегемонии, не позволяют положению гегемона  закрепиться  навсегда.  Гегемония  является одной  из  стадий  приблизительно  столетнего  цикла развития  международной  системы,  которая  длится около 25–50 лет.

Однако влияние гегемона на международные отношения нельзя назвать однозначно стабилизирующим. В условиях однополярного мира положение единственной сверхдержавы предполагает значительный уровень ответственности.  Стивен  Амброз  и  Дуглас  Бринкли разделяют такие понятия как имперская роль (imperial role) и имперское правление (imperial rule)13.

В то время как классическое имперское правление предполагает определенные обязанности, имперская роль сводится  преимущественно  ко  внешней  атрибутике сверхдержавы. Современное поведение США в международных отношениях значительно ближе ко второму варианту, что подтверждается практикой вмешательства в международные конфликты без учета последствий в  сочетании  с  нежеланием  нести  неизбежные  для империи-гегемона последствия.

Одной из причин несоответствия США классическому образу державы гегемона является своеобразная политическая «инерция»: современная внешняя политика США в значительной степени продолжает внешнюю  политику  периода  холодной  войны.  Это приводит к своеобразному внешнеполитическому «откату» (blowback) и, как следствие, неудачным попыткам  укрепить  систему  национальной  безопасности.

В ситуации отката слабеющий гегемон вместо того, чтобы приспосабливаться к своим уменьшающимся возможностям, стремится укрепить «эксплуатирующую гегемонию». От стратегического выбора, сделанного гегемоном, зависит стабильность международных отношений, поэтому переживаемый США «откат» негативно сказывается на устойчивости международной системы. Е. Харрисон также подчеркивает, что причиной отката стало продолжение США оборонительной стратегии 1990-х гг., что согласуется с утверждениями С. Амброза и Д. Бринкли.

И. Валлерстайн также подчеркивает, что США уже не обладают тремя важнейшими элементами, обеспечивавшими их военную мощь ранее: деньгами, готовностью народа выносить человеческие потери и политическим контролем над Западной Европой и Японией14. Такое угасание влияния США еще более опасно в сочетании с относительным ослаблением Российской Федерации и стран бывшего социалистического лагеря, поскольку в таком случае будет нарушено существующее распределение сил между центрами многополярного мира и возможно дальнейшее возрастание нестабильности международных отношений.

Период  после  падения  гегемона,  как  правило,  характеризуется  повышением  уровня  конфликтности международной системы и возрастанием ее хаотичности, однако существуют различные прогнозы дальнейшего изменения соотношения сил, некоторые из них строятся на утверждении о неизбежном угасании доминирования США, а другие – на утверждении о его сохранении. Сторонники институционализма предполагают, что упадок американской гегемонии приведет к формированию истинно  многополярной  системы  международных  отношений, основанной на кооперации. Такая система, с их точки зрения, не только не будет хаотичной, но и позволит более эффективно действовать в условиях борьбы с террористическими сетями, в то время как неореалисты, ориентированные на приоритет геополитики, говорят о возможности повторения холодной войны с другим составом участников.

Система современных международных отношений более хаотична, чем в случае классической гегемонии. Нестабильность усиливается тем, что в связи с распространением ядерного оружия государство-гегемон больше  не  обладает  подавляющим  преимуществом военной мощи. Это позволяет сделать предположение о  многополярности  современных  международных отношений. Поскольку легитимация власти гегемона в  современной  ситуации  отсутствует,  а  гегемон  не обладает реальным контролем над международными отношениями, независимо от гегемона складывается обладающая  высокой  степенью  самостоятельности система  международных  отношений.  Эта  система конкурирует с гегемоном и оспаривает его власть, что согласуется с концепцией Самюэля Хантингтона «запад против всех» («The West against the rest»).

Особенности  этой  «оппозиционной»  системы международных  отношений  позволяют  определить современный мир как многополярный или неполярный. Для многополярного мира характерно изменение системы связей как между центрами силы, так и внутри  них.  Эти  связи  усложняются,  становятся  более «вариативны и ситуативны», при этом исчезают границы конфронтации, увеличивается число факторов, определяющих  международные  отношений,  а  роль военных, пространственно-географических и других традиционно важных аспектов снижается15.

Одновременное  существование  гегемона  и противостоящей  ему  многополярной  системы  объясняет  высокую  степень  конфликтности  современных  международных  отношений,  нестабильность складывающихся  в  ней  союзов  и  враждебность  по отношению к гегемону. Зачастую основой для образования международных общностей-полюсов становится этнокультурный признак, так как он является наиболее устойчивым. В ходе противостояния западу делается  упор  на  традиционные  институты,  присущие противостоящей культуре. Кроме того, идейное противостояние  западу  на  основе  культурных  ценностей  не  требует  от  противостоящего  государства существенного вложения ресурсов и, таким образом, является наиболее доступным.

Альтернативу концепции многополярности представляет концепция неполярного мира. В то время как многополярная система международных отношений характеризуется наличием нескольких определенных центров силы, в неполярной системе существенной силой  обладает  значительное  количество  акторов. Кроме того, в неполярном мире значительное количество ведущих акторов не является государствами. Ричард Хаасс говорит о шести основных силах (Китай, Европейский Союз, Индия, Япония, Россия и США) и многочисленных региональных (Бразилия, возможно Аргентина,  Чили,  Мексика  и  Венесуэла  в  Латинской Америке; Нигерия и ЮАР в Африке; Египет, Иран, Изра-иль, Саудовская Аравия на Ближнем Востоке; Пакистан в Южной Азии; Австралия, Индонезия, Южная Корея в Восточной Азии и Океании), а также о целом ряде межправительственных организаций, движений и медиа-концернов, претендующих на роль центра силы.

Можно выделить следующие причины увеличения числа центров силы и возможного установления неполярной  системы  международных  отношений.

Во-первых, это естественное историческое развитие и укрепление государств и негосударственных акторов, которое приводит к увеличению числа региональных и  глобальных  центров  силы.  Во-вторых,  торговая и  финансовая  политика  США,  которая  приводит  к перераспределению финансовых потоков (например, высокий импорт топлива способствует обогащению экспортеров  нефти). В  третьих,  это  активизация международных  потоков  (рабочей  силы,  товаров, финансов, информации и т.д.) в результате глобализации. Значительная часть этого оборота происходит без ведома правительств, ослабляя тем самым традиционно  наиболее  влиятельные  силы.  Увеличение объема международных потоков также способствует усилению  таких  негосударственных  акторов,  как террористические  движения,  экспортеры  топлива, «государства-изгои»  и  крупнейшие  международные компании. В результате международные отношения еще более усложняются и становятся менее однородными. Р. Хаасс предполагает, что в неполярном мире дипломатия еще более усложнится не только из-за возрастания числа участников международных отношений, но и из-за отсутствия устойчивых предсказуемых структур и отношений, свойственных однополярному, биполярному или многополярному миру.

Таким образом, положение США как гегемона в современных международных отношениях становится все  более  неустойчивым,  что  связано  с  рядом  внутренних факторов, таких как политическая инерция холодной войны, потеря некоторых качеств, необходимых для удержания положения гегемона, финансовой нестабильностью;  и внешних  –  реакцией  на  США и  представляемые  США  светские  демократические ценности, отсутствием легитимации существующего мирового  порядка  и,  как следствие, все большими сложностями США обеспечить при значительном разрушительном потенциале контроль над более слабыми государствами. Непризнание легитимности гегемона некоторыми участниками международных отношений в сочетании с важностью его стратегических выборов для нормального развития мировой системы способно привести к возрастанию нестабильности и конфликтности.

§2. Роль Организации Объединенных Наций в современной международной политике

Международные  отношения  современной  эпохи  характеризуются  многообразием сложных связей между государствами, государствами и международными организациями, между международными организациями, а также между всеми обозначенными субъектами и не  так  часто  встречающимися  сегодня  нациями  и  народами,  не  имеющими  своей государственности, но борющимися за ее обретение. Все иные субъекты международных отношений – еще более частный случай, поэтому в данной статье мы их касаться не будем.

Центральное место  в этой  многоуровневой  системе  связей  сегодня занимают отношения между крупнейшим международным форумом под названием Организация Объединенных Наций  и  многочисленными  международными  региональными  организациями, претендующими  на  исключительность  в  деле  обеспечения  международного  мира  и безопасности. В условиях продолжающегося уже не одно десятилетие глубокого кризиса ООН этот вопрос приобретает особое значение. Какую же роль сегодня играет Организация Объединенных Наций?

Международные региональные организации, как и блоки государств ранее, в эпоху холодной войны, были созданы без нарушения Устава ООН, поскольку данный документ отнюдь  не  запрещает  создание  региональных  оборонительных  союзов.  Полезность сосуществования ООН и региональных организаций, особенно если это сопровождается их взаимовыгодным сотрудничеством, не подвергается сомнению. Но нельзя не брать в расчет разнородность международной системы, прежде всего разницу в политических режимах16.

Даже сегодня, когда, казалось бы, почти весь мир уверенно движется по пути построения демократии, следует признать, что в национальном масштабе демократические режимы по своей сути глубоко различаются.

Процесс создания многих региональных организаций (например, НАТО или ранее ОВД) проходил вне Организации Объединенных Наций, поскольку в момент ее создания железный занавес уже был опущен. ООН с самого начала была крайне ограничена в своих возможностях какого-либо воздействия на региональные международные отношения. Так, например,  ООН  не  могла  вмешаться  в  восточноевропейские  национальные  процессы  во второй  половине  XX столетия,  так  как  руководители  государств  Восточной  Европы, признанные западными правительствами, находились под серьезным влиянием Советского Союза  или  поддерживались  им.  Любое  воздействие  на  них  со  стороны  международной организации (не только ООН) противоречило бы букве Устава ООН, который запрещает во имя  защиты  суверенитета  государств  «любое  вмешательство  во  внутренние  дела».

В конце  XX – начале  XXI столетий ООН дала возможность государствам Африки, Азии и Латинской Америки играть «в большую политику». Следует помнить, однако, что история пишется опять же в Нью-Йорке, а внутри каждого государства, где при помощи различных  способов  инфильтрации  и  подрывных  действий  рождаются  и  гибнут политические  режимы,  на  смену  которым  приходят  новые,  обретающие  международную легитимность.  Ни  план  раздела  Палестины,  разработанный  ООН,  ни  распоряжения  о прекращении  огня  не  обеспечили  бы  существования  государства  Израиль  или  даже выживания  евреев  Палестины  без  побед,  одержанных  отрядами  Хаганы.  Но  история частично  пишется  в  штаб-квартире  ООН,  и  представители  малых  государств  зачастую питают иллюзии, что эта часть значительна.

Поскольку для принятия резолюций Генеральной Ассамблеи требуется большинство в две трети голосов, великие державы вынуждены постоянно ухаживать за представителями малых стран, чтобы добиться благоприятного для себя исхода голосования. Будучи по Уставу ООН  юридически  равными  с  великими  державами,  малые  страны  могут  испытывать гордость от того, что своим голосованием они решают исторические проблемы. Фактически, если бы не было ООН, то по какому бы поводу президенты многих африканских государств могли бы покидать свои столицы, узнавать мир и участвовать во всемирной дипломатии?

ООН  охватывает  потенциально  все  человечество,  стремится  к  созданию  всемирного сообщества,  отражает  его  нынешнее  разделение  на  государства  и  символизирует  его стремление к единству17.

В итоге, под прикрытием деколонизации и «балканизации» Африки так называемая афро-азиатская группа в ООН увеличилась настолько, что к концу  XX века образовался новый полюс международных отношений (можно условно назвать его контрмодернистским Югом). Сегодня «третий мир» – это скорее географическое, нежели политическое понятие.