Основные проблемы и тенденции в развитии международных отношений и международной политики в XXI веке

В  свою  очередь,  Москва  заявляет,  что  стратегическая  перспектива  взаимодействия  с  Североатлантическим  союзом  на  основе  партнерства  будет во  многом  зависеть  от  трансформации  блока  в  политико-военную  организацию,  наличия  общего  вектора  усилий  на  формирование  неделимой  и  всеобъемлющей  системы  безопасности  с  опорой  на  основополагающие  принципы  международного  права.  К  такому  партнерству  Россия  готова.  Она  не только  отказалась  от  старых  стереотипов  и  внесла,  ценой  большого  напряжения  сил,  весомый  вклад  в  демонтаж  потенциала  контругроз  -  основы стабильности  в  период  «холодной  войны».  Реалистично  оценивая  ситуацию  в  Европе,  роль  и  вес  НАТО  в  европейских  делах,  Россия  с  начала  90-х гг.  пошла  на  развитие  отношений  с  блоком,  а  в  2000  г.  -  на  их  восстановление,  несмотря  на  крайне  негативную  оценку  военной  операции  альянса против  СРЮ.  Москва  поддержала  практически  все,  в  том  числе  военные, акции  мирового  сообщества,  НАТО  и  США,  направленные  на  поддержание  стабильности,  принуждение  к  миру  в  кризисных  регионах8.  После  событий  11  сентября,  отмечали  выступавшие  на  конференции,  мы  можем  констатировать,  что  создана  достаточно  благоприятная  среда  для  консолидации  партнерства  России  с  западноевропейскими  и  евроатлантическими структурами.  Основой  такого  сотрудничества  становится  борьба  с  терроризмом  как  глобальным  явлением.  Сегодня  Запад  готов  всерьез  рассматривать  проблему  терроризма  «в  мировом  масштабе»,  то  есть  как  единое  явление,  имеющее  общие  корни,  связи,  мотивы,  технологии,  группы  исполнителей.  Именно  11  сентября  показало  действительно  качественно  новый масштаб  терроризма  как  явления.  И  недоосмысление  этого  феномена,  сведение  его  к  различным  одномерным  объяснительным  схемам  типа  «конфликта  цивилизаций»,  «борьбы  Третьего  мира  обездоленных»  против  «Первого  мира  богатых  и  благополучных»,  «войны  между  глобализмом  и  антиглобализмом» и т.д. - чревато слишком многими бедами для человечества.

Новые  обстоятельства  позволяют  создать  современный  вариант  механизма  взаимодействия  России  и  НАТО,  т.н.  «двадцатку»,  в  основе  которого  будут  лежать  партнерские  начала  в  решении  общих  задач  борьбы  с терроризмом и обеспечения безопасности.

Таким  образом,  есть  общее  понимание исторической  роли  России  в мировых и европейских делах, необходимости расширения «окон возможностей»  для  взаимодействия,  объединения усилий  в  борьбе  с  современными  угрозами.  Налицо  тенденция  повышения  качества  наших  контактов,  потенциала  доверия,  укрепления  чувства  локтя  в  совместном  миротворчестве, прежде всего на Балканах.

Утверждение многовекторной внешней политики России, когда западное  и  восточное  направления  представляют  самостоятельную  ценность  с точки зрения наших национальных интересов, позволяет строить реалистические международные отношения. Разведение западного и восточного азимутов внешней политики, осуществление стратегии «параллельной вовлеченности» должны способствовать активному движению России как на Восток, в АТР и в Тихоокеанское содружество, так и на Запад как европейской державы (т.е., не подрывая своей европейской идентичности, не противопоставляя себя Европе и США, при этом подчеркивая свой евразийский характер, обогащая и любым способом развивая свой восточный культурный, геоэкономический, геополитический и внешнеэкономический потенциал).

§2. Глобализация и проблемы международных отношений

В современную эпоху имеется две концепции, характеризующие состояние международных отношений.

Одна из них, освещенная в работе Ф. Фукуямы «Конец истории», не была подтверждена реальными событиями. Конечно, его аргумент предсказал не конец истории как таковой, а завершение идеологических конфликтов и триумф политического и экономического либерализма, но Фукуяма не отметил того, что национализм остается очень живучим. Более

того,  он  игнорировал  взрывной  потенциал  религиозных  войн,  которые охватили  большую  часть  исламского  мира.  Политолог  С.  Хантингтон, выдвинул через несколько лет более прочную теорию, которая нарисовала картину совсем другого мира. Он предсказал, что жестокость, порожденная международной анархией и отсутствием общих ценностей и институтов, скорее проявится в отношениях между цивилизациями, чем между государствами или идеологиями. Но концепция Хантингтона о том, что представляет собой цивилизация, была неопределенной. Он не принял во внимание конфликты внутри каждой, так называемой цивилизации, и переоценил важность религии в поведении не-западных элит, которые часто принимают светский и прозападнический характер.

Другая,  менее  сенсационная  модель  имеет  немало  приверженцев. «Реалистическая» ортодоксальность настойчиво утверждает, что ничего не изменилось в международных отношениях со времен Макиавелли: военная и экономическая мощь государства определяет его судьбу; взаимозависимость и международные институты – вторичные и недолговечные явления; и государственные цели устанавливаются в зависимости от угроз его выживанию или безопасности. К сожалению, эта достойная уважения модель подразумевает неблагоприятные изменения, связанные с глобализацией и увеличением числа негосударственных деятелей и не учитывает потребность в международном сотрудничестве, которая порождается такой  новой  угрозой,  как  распространение  оружия  массового  поражения (ОМП), и игнорирует либеральные рыночные нормы, которые развитые страны выработали совместно.

Придерживаясь такого мнения, многие ученые интерпретируют мир с точки  зрения  торжествующей  глобализации,  которая  стирает  границы через новые средства информации и коммуникации. В этом мире государство, решившее остаться закрытым, неизменно придет к упадку и возрастанию недовольства среди его подданных, которые стремятся к материальному прогрессу. Но если оно станет открытым, оно должно принять более ограниченную роль, которая в основном сводится к социальной и физической защите от агрессии или гражданской войны и к поддержанию национальной  идентичности.  Сформулировал  это  положение  обозреватель «The New York Times» Т. Фридман. Он противопоставил препятствия открытым  перспективам,  отсталость  модернизации  и  государственный контроль свободным рынкам. В глобализации он видит проблеск рассвета, «золотую смирительную рубашку», которая заставит раздираемое противоречиями общество понять, что логика глобализации это логика мира (так как война нарушает глобализацию, а, следовательно, и прогресс) и демократии (потому, что новые технологии увеличивают автономию личности и поощряют инициативу).

В то же самое время, реальность глобализации не похожа и на ту, которую прославляет Фридман. Фактически, глобализация имеет три формы, у каждой из которых свои собственные проблемы.

Первой  является  экономическая  глобализация,  которая  является  результатом недавних революций в сферах технологии, информации, торговли, международных инвестиций и международном бизнесе. Главные действующие лица здесь компании, инвесторы, банки, частные отрасли сферы обслуживания, а также государства и международные организации.

Специализация и интеграция фирм дает возможность увеличить совокупное богатство, но логика чистого капитализма не благоприятствует социальной справедливости, что становится пугающей причиной неравенства среди государств и внутри государств.

Следующей является культурная глобализация. Она порождена технологической революцией и экономической глобализацией, которые вместе способствуют обмену культурными ценностями. Здесь ключевым является выбор между унификацией(часто именуемой как «американизация») и разнообразием. Результатом является реакция против единообразия, которая принимает форму возрождения местных культур и языков, а также борьбы против западной культуры, которая обвиняется в насаждении секуляризованной идеологии гегемонии США9.

Наконец, это политическая глобализация, результат двух других. Она характеризуется превосходством США и ее политических институтов и громадного  множества  международных  и  региональных  организаций  и межправительственных сетей (специализирующихся в таких сферах как работа  полиции  или  миграционных  служб  или  органов  правопорядка).

Она проявляется и частными институтами, не являющимися ни правительственными, ни чисто национальными – «Врачи без границ» или «Международная амнистия». Но многие из этих организаций не имеют демократической ответственности, возможностей и авторитета.

Преимущества  глобализации  несомненны.  Но  оптимизм  Фридмана держится на очень хрупких основаниях.

С одной стороны глобализация не является неизбежной. Скорее всего,  это американское создание, имеющие корни в периоде после II Мировой войны и основанное на экономической мощи США. Во-вторых, достижения глобализации остаются ограниченными, потому что она исключает много бедных стран, и государства, которые трансформируются под ее воздействием, реагируют на это различными способами. Это объясняется разнообразием экономических и социальных условий внутри страны и тенденциозной политикой. Мир далек от совершенной интеграции рынков, сферы обслуживания и факторов производства. Иногда простое существование границ замедляет и может даже парализовать интеграцию; с другой стороны оно придает интеграции окраску доминирующего государства (также как в случае с Интернетом). В-третьих, международное гражданское общество остается в зачаточном состоянии. Многие неправительственные организации отражают только крошечный сегмент населения государств-участников. Они в основном представляют только модернизированные страны, или те, в которых роль государства не слишком весома. Часто неправительственные организации зависят в какой-то степени от правительств. В-четвертых, индивидуальная эмансипация, которая так дорога для Фридмана, не очень успешно реализуется в демократических режимах, как это можно видеть сегодня в Китае. Эмансипация также не препятствует общественным институтам, таким как Международный Валютный Фонд, Всемирный Банк или Всемирная Торговая Организация скрывать их деятельность и проводить несправедливую политику. В-пятых, привлекательная идея улучшения условий человеческой жизни посредством отмены барьеров является сомнительной. Глобализация, фактически, только лишь сумма технических средств(аудио- и видеокассеты, Интернет, мгновенные средства связи), которые находятся в распоряжении частных лиц. Собственные интересы и идеология, а не гуманистические причины, вот что движет этими лицами. Их поведение полностью отличается от представлении о глобализации как об основанной на «Просвещении» утопии, которая, одновременно является научной, рациональной и всеобщей. По многим причинам – бедность, несправедливость, приверженность традициям, стремление к большему, чем просто качественные стандарты жизни– этот «Просвещенческий» стереотип глобализации,  таким  образом,  провоцирует  сопротивление  и  неудовлетворенность10.

Существует также и другое противоречие. С одной стороны, международное и транснациональное сотрудничество необходимы, чтобы гарантировать то, что глобализацию не будет подрывать неравенство, которое появляется в результате рыночных флуктуаций, слабой государственной защиты и неспособности многих стран улучшать свою судьбу самим. С другой стороны, взаимодействие предполагает то, что многие государства и богатые частные лица действуют альтруистически, что, конечно, не является сутью международных отношений или практикуют замечательно благородную концепцию их долгосрочных интересов. Но остается фактом, что большинство богатых государств все еще отказываются обеспечивать достаточную помощь в развитии или вмешиваться в кризисные ситуации, такие как геноцид в Руанде. Такое нежелание плохо соотносится с американским энтузиазмом продолжать борьбу против Аль Каиды и Талибана. Что является неправильным здесь, так это не патриотический энтузиазм как таковой, а ослабление гуманистического импульса, когда национальный интерес в спасении неамериканских жертв не является очевидным.

Глобализация, отнюдь не способствующая распространению мира, таким образом, кажется, благоприятствует конфликтам. Снижение различных барьеров, особенно распространение глобальных СМИ, помогает самым обездоленным и угнетенным странам сравнить их жизнь с жизнью тех, кто свободен и обеспечен. Эти отсталые страны просят помощи у других с негодованием, которое подкрепляется этническими и религиозными различиями. До тех пор, пока глобализация обогащает одних и разоряет многих, недовольные будут стремиться к мести и самоутверждению через терроризм.

Глава II. Международные отношения в новых геостратегических условиях: тенденции и развитие

§1. Гегемония, многополярность и неполярность  в современных международных отношениях

Окончание  биполярного  противостояния  в  ходе холодной войны привело к разрушению напряженной, но стабильной и длительное время существовавшей системы  международных  отношений.  Современная международная политическая ситуация демонстрирует доминирование Соединенных Штатов Америки и позволяет сделать вывод о формировании государства-гегемона,  однако  вопросы  о  распределении  политического  влияния  в  современных  международных отношениях и перспективах изменения соотношения сил в будущем являются дискуссионными. При этом современная  система  международных  отношения остается  нестабильной,  справедливость  лидерства США оспаривается значительным числом участников международных отношений. Таким образом, становится актуальным анализ расстановки сил в международных отношениях и перспектив лидерства США.