Ополитической культуре современной России

3. В электорате ЛДПР преобладают также две позиции – «сильное и рыночное государство» (22%) и национализм (18%). Не интересующихся политикой в нем также достаточно много – 20%. Итак, сторонники этой партии также «государственники», но они не голосуют за «партию власти» и (единственные!) имеют выраженные националистические воззрения.

4. Самая сильная установка электората «Справедливой России» – сильное социальное государство» (33%); ничего «левого», ни коммунистического, ни (чего следовало бы ожидать) социал-демократического у них почти нет – эти позиции отмечает всего по 4%, а на втором месте с 11% среди мотиваций оказывается «православие и дореволюционная традиция». Иначе говоря, от «единороссов» их отличает (помимо важного вопроса об отношении к власти) меньшая ориентированность на рынок и большая приверженность консервативной традиции, но вместе с тем «левизна» для них – скорее прагматическая патерналистская установка, чем идеологическая ценность.

5. Для репрезентативной оценки мотиваций либеральных партий слишком мала подвыборка, отметим только склонность их сторонников симпатизировать «правозащитникам и демократам, выступающим против угрозы диктатуры и произвола со стороны государства» (13%). [1] 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Политическая  культура современной  России

Существенные  подвижки в общественной жизни, произошедший «сверху» и диктуемый «вниз» отказ  от прежних ценностей рождает  в сознании человека чувство эфемерности, скоротечности повседневности, ощущение преходящего и непостоянного  характера всего, что есть. Утверждается прагматический принцип «использовал — выбросил», который распространяется на все: на отношение человека к человеку, человека к власти, к идеям, представлениям, понятиям.

Все названные  обстоятельства ставят человека в сложные  условия выбора. Положение усугубляется тем, что все его социальные связи  нарушаются очень быстро, а социальные институты (семья, государство, школа, религиозные организации, средства массовой информации и т. д.) рекламируют  разные, подчас противоположные ценности.

Сложность процесса переориентации людей на новые ценности усиливается и психологическим  моментом. Любой человек усваивает  не любые ценности, а лишь те, которые  исходят от значимого для него субъекта, будь то другой человек или  любой из перечисленных выше социальных институтов.

В результате воздействия  множества факторов как исторического (отдаленного или близкого), так  и современного плана политическая культура нынешнего российского  общества внутренне противоречива. В ней представлено множество  субкультур. Это: авторитарная и демократическая, элитарная (политической элиты, чиновничества) и массовая (рядовых граждан), либеральная  и консервативная, социалистическая и буржуазная и т. д. Субкультуры  наличествуют в каждой социальной группе. Так, исследование культуры выяснило в  молодежной среде три ведущие  тенденции. Первая характерна для молодых  людей, занимающихся мелким бизнесом. Они ориентированы на деловую  хватку, беспринципность, корпоративность, нарушения правовых и политических норм. Вторая тенденция проявляется  в деятельности «люберов», «гопников», исповедующих «культ физической силы», оружие и примитивные социалистические идеалы. В условиях политической нестабильности они, будучи привлеченными различными политическими силами, могут стать  опасными для общества. Наконец, третья тенденция обнаруживается в среде  большей части молодежи, ориентирующейся  на продвижение по социальной и служебной, лестнице, получение необходимого для  этого образования, лояльное отношение  к политической власти и правопорядку.

Однако особенность  современного этапа политической культуры российского общества не столько  в разнообразии субкультур, сколько  в том, что значительное их число  охвачено скрытой или явной борьбой, столкновением. Основными линиями  конфронтации выступают демократизм-авторитаризм, социализм-капитализм, централизм-регионализм, глобализация-изоляционализм, анархизм-этатизм  и т. д. Многообразие таких линий  свидетельствует об отсутствии политического  базового консенсуса, общенационального  согласия (о надломе «этнического поля», по выражению Гумилева), в  конечном итоге о болезненном  разладе между различными социальными  группами, ставящими под сомнение успешность реформирования общества, социальную и политическую стабильность в нем.

Таким образом, политическая культура современного российского  общества находится в состоянии  своего становления, испытывая серьезное  воздействие со стороны геополитических  и исторических факторов и радикальных  преобразований, происходящих в нем  сегодня.

Свое предназначение в качестве инструмента консолидации общества и его переустройства политическая культура может выполнить лишь при  условии преодоления конфронтационности различных в ней направлений, взаимодействия их на основе общей  объединяющей идеи, поиски которой  сегодня активно предпринимаются  всеми политическими силами.

Современное российское общество — это, во-первых, общество, в котором произошла стратификация  по типу классового деления, которая  характеризуется различием функций, положения, прав и способов жизни; во-вторых, общество с набором полноценных, замкнутых в себе популяций или  сегментов; в-третьих, современное общество, которое понимается как стратифицированное не в сословном, а в функциональном отношении (Н. Луман).

Поэтому в России существуют все типы политической культуры и ее субкультуры: харизматическая, подданническая, активистская. Однако доминируют патриархально-подданническая и подданническо-активистская.

По мнению многих исследователей, особая роль государства  в России объясняется своеобразием ее геополитического положения и  изначальной этнической неоднородностью, что вызывало необходимость в  жесткой силе, способной структурировать  и организовать географическое и  социальное пространство. «Реальность  страны такова, что огромность пространства служила причиной усиления централизованного  государства. Разнородные этнонациональные, конфессиональные, культурные и иные общности, нередко конфликтовавшие  между собой... оказывались заинтересованными  жить под крышей империи. Сильное  централизованное государство служило  объединяющим все эти общности началом... В этом плане в России не было каких-либо негосударственных структур и норм, призванных обеспечить порядок, целостность и жизнеспособность общества».

Такая вседовлеющая роль государства сформировала ситуацию, в которой индивид и общество выступали не как полноправные акторы, а как пассивные субъекты политического  процесса. Интересы личности изначально приносились в жертву коллективному  благу, понятия «личное» и «общественное» выстраивались как взаимоисключающая  оппозиция, антагонизм. Вытекающий из специфики государственности характер государственной власти (тотальность, контроль за всеми сферами жизни, отчужденность от общественной сферы) формировал неоднозначные установки  в отношении нее в массовом сознании: с одной стороны, завышенные ожидания от власти (причем не столько  в форме конкретных правил и законов, регулирующих общественную жизнь, сколько  в виде конкретной помощи и поддержки), а с другой стороны, страх, недоверие  и ненависть. Такое амбивалентное  отношение к государству и  власти, нечеткость разделения государственной  и других сфер жизни послужили  причиной и одновременно результатом  мифологизации политики, персонализации власти (характерно, например что большинство российских политических партий, организаций, движений формировалось вокруг известных личностей, получивших популярность на экономическом, общественном или политическом поприще).

Таким образом, складывался негативный многовековой опыт: существование в крайне неблагоприятных  для внутреннего мира условиях, не поддающихся изменениям, сформировало способность к достижению особой приспособляемости к внешним  обстоятельствам. Сформировалась склонность скорее подстраиваться под среду, а  не изменять ее.

Активное начало проявляется скорее в бунтарском, нежели в протестном поведении, то есть в эмоциональных, по большей части  взрывных и разрушительных действиях  в отличие от рациональных, планомерно преобразовывающих действительность.

В целом обычным, стабильным состоянием общественного  сознания в России является ориентация на приспособление к окружающему  миру, выживание в существующих условиях, а не их переустройство.

Все вышеперечисленные  обстоятельства позволили сделать  вывод, что «в условиях тотального запретительства  и укрощения естественных человеческих устремлений сформировался тип  людей социально апатичных, отчужденных, иронично-скептичных»18. Эту цитату можно обобщить как модель тоталитарного  сознания, созданного средой и воспроизводящего элементы тоталитарной политической культуры на всех последующих исторических этапах.

Особенности национального  менталитета, согласно представителям монистического подхода, сформировали основные черты советской политической культуры: общинность трансформировалась в коллективизм, ориентация на власть — в этатизм и патернализм, пассивность — в апатию, патриархальность — в персонификацию власти, мифологизированность стала основой для советской  веры в светлое будущее, мессианство  — в представления о ведущей  роли СССР в мировой политике.

По мере проведения систематических исследований, взгляд на советскую политическую культуру начинает усложняться. Возникнув первоначально  в работах западных авторов, новый  взгляд на политическую культуру советского и российского общества начинает утверждаться и в отечественных  исследованиях (П. Вайля и А. Гениса, П. Кречмара, В. Паперного, Л. Ионина и  др.). Особенно популярной становится идея раскола. При многообразии подходов к анализу этого явления, когда  рассматриваются периоды и причины  его возникновения, главенствующей становится точка зрения о модернизационном расколе, вызванном антагонизмом между  процессами модернизации и традиционалистскими  ценностями.

Именно этот раскол в различных его модификациях и в настоящее время, по мнению многих ученых, определяет специфику  современного состояния российской политической культуры.

Эта специфика  заключается в неинтегрированности  и фрагментированности политической культуры России. Отечественные исследователи  отмечают характерную для политической культуры России гетерогенность, отсутствие национального согласия по базовым  социально-политическим проблемам, наличие  конфликтующих субкультур.

В 1990-е гг. проводились  многочисленные социологические исследования, выяснявшие отношение россиян к  происходящим в стране переменам, их установки к новым социальным условиям, политическим институтам и  т.п. Опросы показали, что в конце 1990-х гг. наблюдались разочарование  в демократических идеалах и  всплеск патерналистских установок. Это дало основание многим ученым считать, что подъем демократических  настроений был лишь временным эпизодом, в целом не подрывающим авторитарную традицию российской политической культуры. Другие ученые полагают, что эти  тенденции обусловлены разочарованием россиян в результатах проводимых реформ, итогом которых стал кризис во всех областях жизни. И если в  восточноевропейских странах отмечается поддержка демократических институтов, даже несмотря на низкую эффективность  экономических реформ, а престиж  демократических идеалов при  этом остается по-прежнему высоким, то в России основы политической лояльности иные. Поддержка гражданами политического  режима «оказывается в зависимости  от степени удовлетворения их конкретных потребностей со стороны властей. Поэтому  низкие оценки деятельности органов  власти и демократически институтов в России сопровождаются неверием в  их будущее. Рождается противоречие: низкая легитимность российской политической системы вытекает из неэффективности  политического курса, проводимого  руководством страны, в то время  как нелигитимность правления препятствует проведению эффективной политики. Преодоление  этого кризиса зависит от того, в какой мере элементы «гражданской культуры» укоренены в массовом сознании».

  Заключение

Итак, можно сделать  вывод, что политическая культура России включает в себя разнородные пласты и множество элементов, которые  с трудом укладываются в рамки  традиционных типологий и классификаций. Ее многослойность и гетерогенность, проявляющаяся в существовании  множества субкультур, фрагментарность  и многомерная конфликтность (то есть наличие размежевании по нескольким осям) осложняют процесс изучения. Тем не менее наличие данных особенностей не свидетельствует о неприменимости «классических» подходов к исследованию политической культуры России. Их выявление  лишь подчеркивает необходимость адаптации  «классических» моделей к анализу  российского политического процесса.