Авторитаризм в новых индустриальных странах Азии: сравнительный анализ

Представители военных кругов, вступившие в сотрудничество с китайскими бизнесменами, могли бы быть на ранней стадии этого сотрудничества отнесены к социальной прослойке, которая именуется в советской научной литературе «бюрократической буржуазией». Опыт Таиланда подтверждает, что эта особая социальная прослойка является переходной при превращении военной и гражданской бюрократии в частных предпринимателей и банкиров12 [c.31-33].

В то же время вступление Таиланда на путь ускоренного капиталистического развития привело к значительному повышению темпов роста его экономики. В 1957—1971 гг. среднегодовые темпы прироста валового внутреннего продукта составляли 7,1%, причем валовая продукция промышленности увеличивалась ежегодно на 10,9%, а сельского хозяйства на 5,3%5 [c.23]. Страна из аграрной превратилась в аграрно-индустриальную. Этому способствовала как благоприятная конъюнктура на международном и внутреннем рынке, так и достаточно эффективная экономическая политика правительства.

Новым явлением на политической арене Таиланда стало появление в 1974г. партии крупной финансовой буржуазии китайского происхождения — Партии социального действия — во главе с очень влиятельным тайским политическим деятелем Кыкрит Прамотом. Появился ряд других партий, которые возглавлялись, как и Тайская национальная партия, генералами и полковниками в отставке, а также мелких партий, непосредственно замыкавшихся на отдельные группы офицеров в самих вооруженных силах. Политическая борьба стала выходить за рамки бюрократического аппарата, влиятельные группировки буржуазии все большее внимание стали уделять парламентским методам усиления своего влияния, хотя главной реальной политической силой в стране продолжала оставаться армия.

В Таиланде группировку политически активных офицеров пресса стала называть по аналогии с офицерами—организаторами буржуазной революции в Турции «младотурками». Служба в войсках на командных должностях, участие в течение ряда лет в противоповстанческой борьбе и знакомство с нищетой деревни убеждали их в необходимости модернизации местного административного и государственного правления. Фактически эта прослойка офицеров выражала взгляды тех групп национальной буржуазии и средних слоев, которые были недовольны монополией на власть военно-бюрократической верхушки и выступали за ускорение буржуазно-демократической трансформации общества.

В 1977 г. «младотурки» объединились вокруг генерала Криангсак Чаманана, который рассматривался ими как единомышленник, человек, понимавший необходимость изменений в правлении страной и управлении вооруженными силами. После того как 1 октября 1977 г. Криангсак занял пост главнокомандующего вооруженными силами, «младотурки» потребовали от военного командования добиться отставки ряда министров в правительстве Танина Краивичьена. Так как это требование было отвергнуто премьер-министром, они призвали командование совершить военный переворот, но не в качестве акции какой-либо группировки генералов, как это бывало в прошлом, а во имя «священной обязанности вооруженных сил защищать нацию». 20 октября 1977 г. военное командование объявило о захвате власти, обвинив правительство Танина в том, что оно дестабилизировало обстановку в стране, не приняло мер по развитию демократии, способствовало ухудшению экономического положения.

Переворот 1977 г. явился первым после 1932 г. открытым вмешательством армии в политическую жизнь не с целью, ужесточения правления, а, наоборот, с целью «либерализации» режима для стабилизации ситуации в стране. Можно считать, что с этого момента в политических ориентациях и действиях таиландских военных кругов произошли серьезные изменения. Армия в целом стала выступать за переход от открыто бюрократической модели правления к партийно-политической системе, предусмотрев в этой системе важное место и для себя. Эта новая модель политической системы, в которой среди прочих элементов от прошлого осталась частично и дирижистская роль армии, в последующем была названа «полудемократией» или «контролируемой демократией».

Сдвиги в расстановке сил на политической арене Таиланда во второй половине 80-х годов происходили на фоне продолжавшегося успешного экономического развития страны. После непродолжительного снижения темпов экономического роста в первой половине 80-х годов ВВП уже в 1987 г. увеличился на 7%, в 1988 г. — почти на 11%, в 1989 г. — на 10%. В l986 г. Таиланд, являющийся ведущим экспортером риса, впервые экспортировал больше промышленных товаров, чем сельскохозяйственной продукции. Доля сельского хозяйства в ВВП упала с 30% в 1975 г. до 15% в 1987 г. Таиланд по многим экономическим показателям приблизился к «новым индустриальным странам» (Южной Корее, Тайваню, Гонконгу, Сингапуру). В то же время продолжал сохраняться большой разрыв в развитии городов и сельской местности, где продолжало проживать 2/3 населения. Промышленное производство современного типа сконцентрировано в основном в зоне Бангкока, где подушевой доход составил 2 тыс. долл. в год, при 900 долл. в год в целом по стране.

В заключение можно сделать вывод, что ускоренное развитие капитализма в Таиланде в целом сопровождалось укреплением институтов политического господства буржуазии, нарастанием борьбы различных социальных сил за демократические преобразования и как результат — эволюцией политической системы от авторитарного режима в его военно-бюрократической форме к более представительному режиму. Однако к началу 90-х годов в политической системе Таиланда все еще сохранялись многие элементы авторитаризма, что давало повод западным и советским ученым характеризовать ее как «парламентский авторитаризм», «полудемократию», «направляемую демократию» и т. д. Эта переходная форма политической системы отражала как незавершенность капиталистической трансформации общества, так и сильное влияние на общественную жизнь традиционных институтов и ценностных ориентаций, характерных для стран Востока. В связи с переходностью этой политической системы и слабостью институтов буржуазного парламентаризма армия, хотя и утрачивала свою непосредственную дирижистскую роль в политике, продолжала сохранять за собой функции не только одного из главных орудий государственной власти, но и в значительной мере регулятора общественных отношений, социально-психологического климата в обществе, объективно выступая в роли как «гаранта» капиталистической трансформации, так и «защитника» традиционных националистических устоев. В то же время процессы либерализации и демократизации захватывали и сами вооруженные силы. В них возникали Течения и группировки, выступавшие против бюрократической системы правления, за утверждение политических институтов, которые способствовали бы снижению социальной напряженности и обеспечению политической стабильности.

ГЛАВА 3  ПАРТИИ И ПРЕДСТАВИТЕЛЬНЫЕ ИНСТИТУТЫ В УСЛОВИЯХ АВТОРИТАРИЗМА.

3.1. Трансформация партийно-политических систем Индонезии

В данной главе рассмотрим  опыт политического развития, особенно в последние два десятилетия, на примере Индонезии. Индонезия дает нам пример такой бюрократической модели правления, при которой «упорядоченная», «упрощенная» и в значительной мере «деидеологизированная» партийная система призвана способствовать проведению политического курса опирающейся на армию правящей группировки.

Индонезийская армия по глубине ее вовлеченности в политический процесс, широте спектра решаемых ею невоенных, идейно-политических задач занимает особое место среди всех армий развивающихся стран. Занятие армией этого особого места в политической структуре Индонезии было обусловлено как особенностями борьбы за национальное освобождение и послеколониального развития страны, сложившейся в ней расстановкой социально-классовых сил, так и слабостью буржуазных и мелкобуржуазных партий, которые после военного переворота 1965—1967 гг., приведшего к разгрому Коммунистической партии и других левых сил, оказались не в состоянии противостоять армии как доминирующей политической силе в государстве.

После завоевания независимости в Индонезии, так же как и в других развивающихся странах, предпринимались попытки к установлению парламентской системы правления. Уже через три месяца после победы Августовской революции 1945 г. правительство санкционировало создание многопартийной системы11 [c.16]. В преамбулу принятой в этом же году конституции были включены пять принципов панча сила, ставших основой государственной идеологии: вера в единого бога, справедливый и цивилизованный гуманизм, единство Индонезии, демократия на основе консультаций и представительства, социальная справедливость. После успешного окончания вооруженной антиколониальной борьбы под давлением сторонников классической буржуазной демократии в 1950 г. в стране была введена новая конституция, законодательно оформившая «парламентский» режим и временно создавшая условия для усиления влияния буржуазных и мелкобуржуазных политических партий (в первую очередь мусульманской партии Машуми и Социалистической партии Индонезии).

В течение первых десяти лет после Августовской революции 1945 г. индонезийская армия в основном находилась на периферии непосредственной политической жизни. Это объяснялось тем, что вооруженные силы в это время еще не представляли из себя единой общенациональной военной организации с четкой командной структурой, единым корпоративным духом ее командного состава, едиными взглядами как в отношении военных функций армии, так и ее общественно-политической роли. Хотя уже и в этот период индонезийская армия приобщалась к выполнению внутриполитических задач в связи с привлечением ее к подавлению мятежей в разных районах страны и осуществлению в течение многих лет военного положения. Военное положение создавало возможности для большого количества офицеров-администраторов к обогащению и приобщению к интересам привилегированных слоев общества.

Одновременно началось проникновение армейских офицеров в государственный аппарат и их быстрая политизация. Легальная основа для активного вмешательства военных в политическую жизнь была частично расширена уже в 1957 г., когда три вида вооруженных сил и полиция были объявлены «функциональными группами», которые наряду с другими общественными силами могли принимать активное участие в управлении государством. В дополнение к этому военным командованием была выдвинута концепция «двойной функции» вооруженных сил, которая получила свое полное развитие в последующие годы.

Используя Молодежную организацию сотрудничества с армией, военное командование устанавливало связи с молодежными группами основных правых политических партий (Нахдатул Улама, Машуми, Национальной партии Индонезии и др.) Специальные органы армии особое внимание уделяли формированию полувоенных молодежных групп из числа членов мусульманских партий и организаций, выступавших против Компартии Индонезии6 [c.5].

К концу периода «направляемой демократии» индонезийская армия утвердилась в государстве не только как общенациональная организация, унаследовавшая традиции борьбы за национальное освобождение и объединение страны, но и как общественно-политический институт, вовлеченный в непосредственную борьбу за государственную власть и самым тесным образом связанный через прослойку военных бюрократов-капиталистов с экономическими интересами социальных групп, выступавших за ускоренное капиталистическое развитие.

В ходе разгрома компартии и массовых демократических движений активно использовались созданные армией в предыдущие годы массовые организации, в первую очередь правомусульманские молодежные «фронты», а также и представители правых политических партий, образовавших в тот период единый антикоммунистический фронт панча сила6 [c.26]. Эти массовые организации являлись также ударной силой широкой кампании, развернутой военными в 1965—1966 гг. против Сукарно. В марте 1966 г. президент Сукарно был вынужден передать полномочия в области повседневного руководства страной генералу Сухарто, издав с этой целью особый приказ, который несколькими месяцами позже был возведен на уровень закона Временным народным консультативным конгрессом, являвшимся высшим органом государственной власти. Была официально запрещена деятельность Компартии Индонезии, начата чистка госаппарата от левых элементов. Еще до этого представители компартии и других левых организаций были выведены из парламента и Конгресса.

После переворота стало очевидным, что пришедшая к власти военная группировка, провозгласившая установление нового режима, не была намерена делиться с кем-либо политической властью.

Центром политической системы и костяком аппарата власти «нового порядка» с первых дней его существования становилась армия, занявшая совершенно особое место во всех сферах жизни. Чтобы оправдать эту лидирующую дирижистскую роль армии в обществе, были разработаны идеологические обоснования концепции функционирования режима «нового порядка», а также занятия армией главенствующего положения по отношению к правительству, законодательным органам, партиям и гражданской структуре в целом.

В качестве главного обоснования особой роли армии в невоенных сферах служила концепция «двойной функции», в соответствии с которой армия Индонезии помимо защиты государства была призвана активно участвовать в жизни страны в качестве самостоятельной политической силы.

Концепция «двойной функции» армии претерпевала изменения, делались попытки углубить ее идейное обоснование, связать ее с потребностями социально-экономического развития государства, а также с историческими традициями индонезийской нации, особенностями ее политической культуры. В отличие от других стран с авторитарными режимами, где приходившие к власти военные группировки неизменно заявляли о своем намерении вернуть страну через определенное время к гражданскому правлению, военные лидеры «нового порядка» в Индонезии постоянно подчеркивали, что армия должна всегда придерживаться «двойной функции», так же, как защищаемые ею идеологические основы государства должны быть вечными и неизменными.

После установления режима «нового порядка» армия постоянно оказывала непосредственное влияние на политическую жизнь на местах вплоть до деревни и через так называемую территориальную структуру сухопутных войск, которая существовала наряду с командно-оперативной системой управления вооруженными силами. Эта территориальная структура примерно совпадала с гражданской администрацией, находившейся в ведении министерства внутренних дел, и образовала своего рода «теневую администрацию».

Особое место в деятельности военных кругов по упрочению политической структуры нового режима заняли усилия по дальнейшему совершенствованию структуры и расширению влияния среди населения Организации функциональных групп (Голкар). Она была создана в 1964 г. в противовес усиливавшемуся влиянию компартии. В Голкар (в то время именовавшийся Секбер голкар — Объединенный секретариат функциональных групп) вошли в качестве коллективных членов возглавлявшиеся армейскими офицерами такие организации, как профцентр рабочих и служащих государственных учреждений и предприятий СОКСИ, социально-религиозная и просветительская организация Косгоро, занимавшаяся одновременно созданием кооперативов по производству и сбыту продуктов питания, Консультативный совет сотрудничества (МКГР), также занимавшийся социально-религиозной и культурно-просветительской деятельностью и другие коллективные члены.